"Негативная" гегемония

С момента исчезновения в 1991 году Советского Союза мир находится в поисках самого себя, испытывая безотлагательную потребность в понятной геополитике. До падения Берлинской стены (1989 год) планета жила в условиях биполярности, где доминировали Вашингтон и Москва. После краха коммунизма США, руководствуясь какой-то собственной логикой, попытались заполнить освобожденное Кремлем стратегическое пространство. Такую попытку очень осторожно предпринял первый Буш, с помощью международной коалиции решивший изгнать Саддама Хусейна из Кувейта, но дальше он не пошел.

11 сентября Буш-второй и патруль первопроходцев будущего, так называемых неоконов, решили, что пришло время применить на практике стратегию массового уничтожения, чтобы сделаться хозяевами однополярного мира. Войны в Афганистане и Ираке, позиционируемые Соединенными Штатами как эпизоды борьбы с международным терроризмом, сегодня являются средствами установления этой однополярности. То же самое происходило и на прошедшем саммите НАТО в Бухаресте, где было принято решение о вступлении в альянс Хорватии и Албании, а в неопределенной перспективе – Грузии и Украины. Такое разбухание НАТО наряду с возможной установкой щита ПРО в Польше создает новые межевые знаки вокруг России – как раньше для защиты от СССР, – как будто восточный колосс осмелился вернуться.

Развитие этих двух конфликтов, одновременность которых сама по себе уже неблагоприятна для западных планов, ставит под сомнение успеха этого приглашения к однополярности. Соединенные Штаты оказываются не в состоянии навязать свою волю крупным коалициям исламского происхождения, и, как следствие, режимы, ставшие наследниками Саддама в Багдаде и талиба Омара в Кабуле, – лишь слабые проконсулы без поддерживающей их надежной метрополии. Но что еще хуже этой неспособности выиграть мелкие войны, так это провал мирного процесса на Ближнем Востоке. После гибели СССР Белый дом монополизировал всю геостратегию, которую могли бы выработать арабы и евреи, но, будучи абсолютным властителем в регионе, сегодня он является воплощением бездействия и неспособности помыслить о Ближнем Востоке, не подчиненном Иерусалиму. Этот недостижимый мир еще ярче, чем бесконечная война, показывает, что с американской гегемонией что-то не так.

Мир перестал быть биполярным, но, несмотря на это, в нем не прижилась однополярность, олицетворяемая Соединенными Штатами. Американская держава терпит крах в этом предприятии, но это не означает, что в мире есть признаки или предпосылки движения к многополярности, воплощением которой стало бы правительство конклава держав. Напротив, создается впечатление, что геостратегический мир потерялся где-то на ничьей земле, между Пинто и Вальдеморо. И тот факт, что Вашингтон из-за своей материальной мощи является чем-то гораздо большим, чем первый среди равных, но из-за провала собственных попыток править миром сильно недотягивает до бесспорного гегемона, создает новую геостратегическую конфигурацию со смутными очертаниями.

В итоге США реализуют сегодня негативную гегемонию: из-за того, что их материальная и военная мощь превышает мощь всех остальных стран вместе взятых, они препятствуют установлению многополярности, а их неспособность структурировать планету в соответствии с доступным пониманию порядком приводит к застою с тенденцией к загниванию имеющихся конфликтов. К таким конфликтам относятся: борьба с исламистскими врагами Запада, которые могут стать вечными из-за практически исключительно военного характера американской гегемонии; арабо-израильский конфликт, где миазмы, порожденные отказом Вашингтона выступить в роли беспристрастного арбитра с каждым днем делают его все более неразрешимым и затхлым; отношения с Россией, которую, как показал завершившийся саммит НАТО, можно окружить, но нельзя интегрировать в новый миропорядок, потому что для этого он обязательно должен быть многополярным; отношения с Европой, формально хорошие, но страдающие от галопирующей неопределенности из-за того, что Соединенные Штаты, во-первых, ввязались в целую серию конфликтов, которые ЕС поддерживает весьма вяло и недостаточно, а во-вторых, США не проявляют интереса к подходу к этим проблемам (в том числе к иранской) по типу Альянса цивилизаций, который мог бы привести к более органичной интеграции Европы.

Это гегемония массового уничтожения. Гегемония Марса, как сказал американский политолог Роберт Каган. Но Марс никогда не нападает на Землю.

М. А. Бастеньер
El Pais
9.04.2008