Развитие новых процессов в системе международных отношений свидетельствует: мечты о справедливом и гармонично развивающемся мире, пока остаются утопией. Глобализация в экономике и политике не приводит к "оптимизации" диалога, как между "большими игроками", так и на региональном уровне. В дополнение к перманентному кризису в сфере энергоносителей развиваются тревожные тенденции на мировых продовольственных рынках, идет активная борьба за трудовые ресурсы.
Стратегии безопасности, формулируемые интеграционными структурами, оказываются недостаточно эффективными в силу внутренней рыхлости, аморфности этих объединений. Блоковое мышление, сохранившееся и на Востоке, и на Западе со времен "холодной войны", препятствует переходу к "кооперативистским" моделям отношений и порождает "стратегии алармизма".
Процессы, которые мы наблюдаем сейчас во взаимоотношениях между Россией и Западом - прямой результат "кризиса доверия". Каспий и Центральная Азия превратились в поле битвы за энергоресурсы, где геополитика осуществляется через инструменты геоэкономики. Фактически уже сейчас можно говорить об объединении Каспийского региона и Центральной Азии в огромный геостратегический регион, который, несмотря на все усилия, остается зоной повышенных рисков.
Действительно, если до распада СССР Каспий был предметом двухстороннего советско-иранского диалога, то теперь число "игроков" стремительно растет и ведущие мировые державы не в состоянии обеспечить полную управляемость процессами. Не только вследствие неразрешимых противоречий между Россией и Западом, но в силу невозможности полностью учесть интересы тех стран, которые долгое время рассматривались в качестве объектов геополитических игр, а теперь претендуют на то, чтобы стать их равноправными участниками.
Список взаимных пожеланий и претензий становится столь обширным, что исключительно сложно выделить в нем отправные точки для сближения. Если отталкиваться от позиции Азербайджана, то фактор Нагорного Карабаха как был, так и остается ключевым обстоятельством, влияющим на приоритеты этой страны в определении стратегий развития. Можно ли игнорировать этот фактор, который (с точки зрения бизнес-мышления) кажется предельно субъективным?
Политики, рассуждающие с подобных позиций, обречены на неудачу. Недооценивать стержневой элемент внутренней политики, отталкиваясь только от принципов "экономической целесообразности", на постсоветском пространстве категорически нельзя. В этом уже не раз убеждались и Россия, и США.
Другой вопрос: является ли политика многовекторности, которую с наибольшей степенью успешности проводит Республика Казахстан (а также, с определенными оговорками, Туркменистан и Азербайджан) способом эффективного позиционирования в "большой энергетической игре"? На данном этапе - да. Но в случае возможного обострения борьбы за ресурсы, поляризации международных отношений, усидеть на нескольких стульях будет достаточно сложно.
И в этом контексте позиция Москвы более уязвима, поскольку кремлевская стратегия в значительной степени исходит из преемственности политики нынешних режимов в ЦАР и на Южном Кавказе. Фундамент не очень прочный. В большей степени политический, нежели экономический.
Между тем, как справедливо отмечают местные аналитики, Азербайджан практически не получал у России каких-то государственных инвестиций, кредитов, грантов. Участие российского капитала в азербайджанской экономике не столь значительно, существенно уступая, например, турецкому бизнесу (как частному, так и государственному).
С другой стороны, а так ли уж стремится тот же Азербайджан в НАТО? Достаточно прислушаться к мнению местных экспертов: "Скоро граждане Грузии будут ходить-спотыкаться о бесчисленные нефте- и газопроводы, проложенные по ее территории, так и не дождавшись при этом обещанного благополучия. Теперь им предлагается поверить в то, что окончательно их осчастливит членство в НАТО".
Скепсис очевиден. Но это на уровне экспертного сообщества. А что элиты?
На уровне политических элит понятия "пророссийский" и "прозападный" режимы, применительно к Каспийскому региону и ЦАР, все более утрачивают свою прежнюю актуальность. Очень сложно представить, что Ильхам Алиев и Нурсултан Назарбаев горят желанием ответить на вопрос: Вы за кого? За красных или за белых?
И опять-таки, по причине вполне прозаической балансирование между внешними игроками делает их власть более устойчивой, создает дополнительные инструменты управления внутренними процессами. Тем более, что политика Вашингтона в области "демократии" и "прав человека" стала на порядок более гибкой. На такие мелочи, как ограничение свободы СМИ и превращение оппозиционных партий в виртуальный проект, давным-давно никто особого внимания не обращает. Но это не значит, что в момент неизбежной смены элит нужный кандидат не будет пролоббирован на самом высоком уровне.
Что касается России, то сохранение "статус-кво" и в ЦАР, и на Каспии пока что является наиболее желательным сценарием развития событий. Для усиления собственных позиций не хватает внятной и четкой стратегии, которая была бы понятна не только партнерам и конкурентам, но и самой российской элите. В сущности, и Россия, и Запад продолжает мыслить категориям игры с нулевой суммой возможностей и, несмотря на великое множество "объединительных проектов", расширить пространство взаимного доверия не удается. Скорее наоборот, грядущие президентские выборы в США могут это пространство сузить до абсолютного минимума. Может ли Россия в этой ситуации рассчитывать на большее? Прогнозировать достаточно сложно.
Дело в том, что статус "политического модератора" на постсоветском пространстве Россия утратила в начале 90-х годов, выстроив хаотичную и неразумную политику на Южном Кавказе, а превратиться в "энерго-модератора" упорно не дают конкуренты. Да и партнеры в Центральной Азии не горят желанием во всем следовать мнению Кремля.
В этом случае можно согласиться с мнением А.Д. Богатурова, который дал российским политикам хороший совет: "полезней перестать видеть в бывших республиках СССР "своих ребят" и строить отношения на общих основаниях, но в то же время с учетом веских историко-геополитических оснований: ни им, ни России не удастся в обозримой перспективе не иметь дела друг с другом". (Энергетические измерения международных отношений и безопасности в Восточной Азии. М. 2008).
Будет ли это означать, что все рассуждения о "кооперативистских проектах" с учетом нынешних тенденций развития станут не более чем попыткой закамуфлировать истинные масштабы противоречий? Смотря, что мы рассматриваем в качестве фундамента "объединительной стратегии". Если автоматическое вхождение Азербайджана, Казахстана, Узбекистана во все возможные военно-политические и экономические интеграционные структуры, как под патронажем России, так и США, то это фарс. Таким путем в 90-е годы шел Кыргызстан и ни для кого не секрет, чем этот путь закончился.
Если же развивать двухсторонние проекты, допустим, в формате азербайджано-казахстанского диалога, то этот путь можно назвать "ограниченно-перспективным", поскольку экономики двух стран еще не настолько взаимосвязаны, чтобы говорить о возможности стать основой для следующего этапа интеграции.
Достижение компромисса по вопросу о правовом статусе Каспия или же создание единых сил по поддержанию мира в регионе, в конечном счете, можно представить как виртуальный механизм решения этих вопросов. Но разруха, как известно - в умах. Политические элиты стран - "больших" и "малых" игроков - не готовы сейчас перейти к открытой модели сотрудничества в организациях с паритетным участием России и Запада, как на экономическом, так и на военно-политическом уровне. Это, еще раз повторимся, утопия. Хотя пять лет назад, до нового "глобального похолодания" высказывались суждения, что в ближайшем будущем станут реальностью:
- Интеграция постсоветского пространства (прежде всего, России) в трансатлантическую и глобальную экономику;
- Строительство новой системы безопасности, включающей расширение НАТО, а также создание других механизмов для расширения российского участия.
Будущее наступило. И оно выглядит принципиально иным.
Кризис взаимного доверия перевешивает любые интеграционные устремления, даже те, которые имеют под собой вполне реальную экономическую и политическую основу. И, главное, не видно путей выхода из замкнутого круга, в котором, провозглашая становление "совершенного и более справедливого мира", державы-конкуренты строят модели переустройства только по собственным чертежам.

Алексей Власов, Мария Сидельникова