Пекин не в силах помешать местным властям нарушать права простых граждан

Фиаско эстафеты Олимпийского огня привлекло внимание к проблеме прав человека в Китае. Но кто именно сегодня нарушает эти права?

Многие считают: корень проблемы в том, что у власти в Китае остается коммунистическая диктатура, и нарушения связаны с тем, что мощное централизованное государство попросту игнорирует права своих граждан. В отношении Тибета и гонений на религиозное движение Фалун Гун, это, возможно, справедливо. Но еще серьезнее в сегодняшнем Китае стоит другая проблема: Центр во многих отношениях как раз недостаточно силен, чтобы защитить права народа.

Подавляющее большинство нарушений прав простых китайских граждан - крестьян, чья земля конфискуется без справедливой компенсации, рабочих, вынужденных трудиться в условиях "потогонной системы", сельских жителей, теряющих здоровье из-за незаконных выбросов токсичных веществ в окружающую среду - совершается отнюдь не на уровне центрального правительства в Пекине.

Движущей силой "особого пути" модернизации, по которому Китай движется с 1978 г., была система "муниципальных и сельских предприятий" - местным органам власти предоставлялось право создавать фирмы, и участвовать в строительстве рыночной экономики. Многие из таких чиновников-бизнесменов действуют с необычайным успехом, сказочно разбогатели и приобрели большое влияние. Именно они, в сговоре с частными предпринимателями и компаниями, создают в китайской экономике условия, напоминающие о "мрачных фабрик преисподней" в Англии времен Промышленной революции.

Центральное правительство, по всем имеющимся данным, с удовольствием приструнило бы местные органы, но не способно этого сделать. Мало того, что у Центра нет соответствующих практических возможностей; он еще и зависит от местных органов и частного сектора, создающих рабочие места и пополняющих государственную казну.

Коммунистическая партия Китая понимает: оставлять все как есть - все равно, что пытаться удержаться на спине у тигра. Каждый год в стране происходит несколько тысяч акций социального протеста, сопряженных с насилием: государство сдерживает и подавляет беспорядки, но решить проблемы, порождающие это брожение, похоже, не пытается.

Американцы традиционно не доверяют сильному Центру, исповедуя принцип федерализма, в рамках которого полномочия делегируются региональным и местным властям. Стремление "приблизить власть к народу" выглядит вполне логичным, но при этом мы зачастую забываем, что установить тиранию способна не только централизованная олигархия, но и местная. Если мы обратимся к истории англоязычных стран, станет ясно, что подлинной основой свободы является не способность местных органов власти "обуздать" Центр, а баланс полномочий между местными властями и сильным центральным правительством.

Живший в 19 веке британский правовед сэр Генри Самнер Мейн (Henry Sumner Maine) особо подчеркивал именно этот факт в разделе своей книги "Первые законы и обычаи" ("Early Law and Custom") под названием "Франция и Англия". Он отмечает, что самым распространенным пунктом в наказах крестьян депутатам Генеральных Штатов накануне Французской революции были жалобы на то, что сеньориальные суды покушаются на их права собственности. Таким образом, по данным Мейна, во Франции судебная власть была децентрализована и находилась под контролем местной земельной аристократии.

Английской монархии, напротив, еще во времена нормандского завоевания удалось создать сильную, единообразную и централизованную судебную систему. Именно королевские суды защищали "низшие сословия" от произвола местной аристократии. Неспособность французской короны обуздать таким же образом местные элиты стала одной из причин того, что в ходе революции крестьяне, разорявшие помещичьи усадьбы, первым делом направлялись в хранилище правовых титулов на землю, которые, по их мнению, были у них украдены дворянами.

Слабость государства вполне может повредить делу свободы. Польское и венгерское дворянство сумело навязать своим монархам некий эквивалент Великой хартии, но, в отличие от Англии, Центр в этих странах и в последующие эпохи оставался слишком слабым, чтобы защищать крестьян от помещиков, не говоря уже об обороне государства от внешней агрессии.

То же самое относится и к Соединенным Штатам. Именно "права штатов" и федерализм стали тем лозунгом, под которым местные элиты на Юге угнетали афроамериканцев - как до, так и после Гражданской войны. Американская демократия - результат баланса между децентрализацией полномочий и сильной федеральной властью, способной при необходимости, скажем, направить части национальной гвардии в Литтл-Рок для защиты права черных детей ходить в одни и те же школы с белыми.

Трудно сказать, утвердится ли демократия в Китае в нынешнем столетии, и если да, то когда именно. Возможно, он стал первой страной, где требования о подотчетности властей обществу обусловлены в первую очередь тревогой из-за загрязнения окружающей среды. Но демократизация произойдет только в том случае, если требования народа об ответственности местных органов власти и бизнеса перед гражданами будут поддержаны Центром, достаточно сильным, чтобы вынудить местные элиты подчиняться действующим в государстве правилам.

Фрэнсис Фукуяма - автор книги "Конец истории и последний человек" (The End of History and the Last Man)
("Los Angeles Times", США)

29 апреля 2008