Китайский добродетельный круг
Китай, говорят, очень сложная страна

Китай, говорят, очень сложная страна. Но если начистоту, то понять ее политическую систему не составляет особого труда.

Давайте начнем с теоремы: после революции 1949 года Китай старательно пытался повторить все этапы истории СССР, только результат каждый раз оказывался более обнадеживающим. Захват власти Мао протекал менее болезненно, чем гражданская война, которую вели большевики. Большой скачок 1958-го года принес народу столько же горя, сколько советская коллективизация 1930-1931 годов, зато имел не такие тяжелые политические последствия.

В отличие от изнемогающего, но празднующего победу над русской деревней Сталина, Мао некоторое время провел в халате у бассейна под опекой более эффективного триумвирата: руководителя государства Лю Шаоци, министра обороны Пэн Дэхуая и генерального секретаря КПК Дэн Сяопина. И хотя культурная революция покончила с этим коллективным руководством, - при котором началось реальное возрождение страны - подобно тому, как Сталин в свое время избавился от Кирова, Куйбышева и прочих тухачевских, между этими эпизодами также есть существенное отличие. Большинство старых кадров пострадало от рук молодых неблагодарных проходимцев: одних подвергали пыткам, других подвергли позору и сослали в забытые богом уголки страны, но они в большинстве своем к моменту падения маоизма остались в живых и смогли внести большой вклад в его окончательную ликвидацию, начавшуюся в 1972 году. К этому перечню можно добавить два решающих события: великий альянс между Китаем и США оказался долговечнее союза, заключенного Рузвельтом и Сталиным против Гитлера (1972 - конец 1980-х), и даже когда этот альянс стал после 1989 года разрушаться, он способствовал поддержанию стабильных и плодотворных экономических связей, которые являются одним из самых важных элементов, поддерживающих стабильность в нашем мире.

Вместо фигляра Хрущева в Китае на протяжении пятнадцати судьбоносных для страны лет правил излечившийся от своего юношеского догматизма Дэн Сяопин, который не испытывал ни малейшего снисхождения к прошлому. Китай предпочел совершить настоящую антимаоистскую революцию, экономическую и социальную, там, где Россия ограничилась обличениями сталинизма, пустопорожними и зачастую непоследовательными. Когда Дэн постепенно отошел от власти, неминуемо начался брежневский период, воплощением которого стал его преемник Цзянь Цзэминь. При нем режим в скором времени обрел плутократическую и даже проамериканскую окраску. Сегодня Китаем управляет уравновешенный "Горбачев" - президент Ху Цзиньтао - и "Андропов", Цзэн Цинхун, второй человек в партии, твердо намеренный не дать службам безопасности играть в стране первую скрипку.

Этот абсолютно своеобразный процесс позволил зародиться фактическому политическому плюрализму, которого никогда не было в восточном блоке. О существовании разногласий среди власть предержащих в Восточной Европе говорили шепотом, озираясь по сторонам. После культурной революции факт баталий среди китайских руководителей стал секретом Полишинеля. Благодаря этой эффективной плюрализации руководства страны, народ смог в значительной степени вернуть себе автономию. Грандиозная капиталистическая революция 1990-х годов завершила перерождение по мексиканскому варианту коммунистической партии Китая в институциональную революционную партию, наконец-то отделенную от средств производства.

Но тут начинается неопределенность: после прихода к власти прагматичного либерала Ху Цзиньтао, дебаты внутри руководства страны изменились до неузнаваемости. Теперь никто не желает возвращаться назад к государственному социализму, но никто и не встает на защиту стратегии истинной демократизации из страха политического недовольства, которое неизбежно возникнет вместе с социальными потрясениями невиданного размаха. И хотя сейчас наблюдается полное примирение либералов и сторонников централизации, одновременно образуется новый разлом, более созвучный современному Китаю. Как и везде по одну сторону баррикад оказываются глобалисты, которые пока еще главенствуют в руководстве, а по другую сторону - антиглобалисты, которых вряд ли можно назвать беспомощными, поскольку они перетянули на свою сторону значительную часть военных, а также нефтяное и энергетическое лобби, союз, который существует в США со времен Эйзенхауэра и существовал в СССР в эпоху Брежнева.

Ограничимся здесь замечанием, что в данном противостоянии мы должны без колебаний делать ставку на партию глобалистов, поскольку от этого зависит равновесие нашего мира. Более того, партия глобалистов не сможет топтаться на месте при нынешней просвещенной деспотии, поскольку ей на руку играет возрастающий политический вес китайской диаспоры Юго-Восточной Азии и Гонконга, а также партии Гоминьдан, которая под лозунгом воссоединения и глубинной демократизации Китая вернулась к власти на Тайване.

Читатель уже, наверное, понял, что одни страстно желают политического и культурного успеха Олимпийских игр, а другие только и думают, как бы собрать побольше медалей и обернуть себе на пользу ошибки наших глупых идеологов, которые облегчат им задачу по проведению своей националистической и автаркической политики, свойственной в тридцатые годы ныне почившей в бозе японской армии. Так что выбор за нами.

Александр Адлер (Alexandre Adler),
("Le Figaro", Франция)

29 апреля 2008