В Андижане правительственные войска и спецслужбы провели операцию против собственного населения, в результате которой, по данным неофициальных источников, погибли сотни жителей. Эти данные основывались на свидетельствах очевидцев – немногочисленных местных и иностранных журналистов, сотрудников НПО, оказавшихся в те дни в Андижанской области, а также беженцев, вынужденных покинуть страну из страха попасть под карательную акцию, проводимую Ташкентом.

Узбекские власти решительно отрицали достоверность этих цифр, уверяли мировую общественность в том, что приняли лишь необходимые меры для подавления мятежа религиозных экстремистов и террористов, однако Европа не нашла доводы окружения И. Каримова обоснованными, потребовала для получения доказательств проведения расследования, в котором приняли бы участие и независимые от Ташкента специалисты. А для того, чтобы побудить к этому узбекского лидера, Евросоюз вел в отношении Узбекистана санкции. Однако И. Каримов выступил против международного расследования. Источники "НВ", а также других зарубежных СМИ, сообщали, что в Андижане введен жесточайший режим контроля за населением, малейшие отклонения в освещении андижанских событий от официальной линии со стороны местных журналистов караются по указанию самого президента. Судя по имеющейся информации, такая ситуация сохраняется и сегодня. И, тем не менее, Европа постепенно от санкций отказывается, а об Андижане здесь слышно меньше, чем, к примеру, о важности военной базы в Термезе или об узбекских углеводородах.

Есть ли основания менять взгляд на события в Андижане

Господин Лаубш, что, за это время в Европе узнали о событиях трехлетней давности нечто, что изменило ее прежний взгляд на действия узбекских властей, при обосновании санкций сформулированный в дипломатичной форме как "чрезмерное применение силы"?

МЛ: Я думаю, нынешняя годовщина событий в Андижане не является поводом для радости и в том аспекте, который связан с какими-либо подвижками в позитивную сторону, произошедшими за три года. По-прежнему мы не стали более информированными о том, что произошло в Андижане в мае 2005 года, за это время так и не было проведено независимого расследования, на основании которого можно было бы составить себе достаточно точное представление о произошедшем, с одной стороны с учетом актов, предоставленных официальными учреждениями, а, с другой, с учетом независимых данных, мнений, интервью тех свидетелей, кто присутствовал, кто принимал участие в событиях. То есть мы и сейчас вынуждены формировать свое представление о трагедии Андижана по заявлениям ряда НПО и правозащитных организаций, имевших в Узбекистане мониторов, корреспондентов, источники, или же по официальным заявлениям узбекского правительства. После Андижана Евросоюз ввел санкции в отношении Ташкента, в надежде, что усиление таким образом давления на режим Каримова поспособствует тому, что последний предоставит больший доступ к материалам, проливающим свет на андижанские события. Эти санкции широко обсуждались в западнях политических структурах. Однако официальным представителям Запада так и не удалось получить доступ к источникам и документам, которые позволили бы составить независимое мнение о том, что тогда происходило. Не говоря о неограниченном доступе к таким материалам. То есть мы и сегодня находимся в той же точке, что тогда, и вынуждены довольствоваться лишь собственной информацией. То есть никакого позитивного развития после Андижана мы не наблюдаем. С другой стороны, отсутствие нових сведений ставит нас перед необходимостью говорить о том, что наши прежние оценки и выводы, выявлявшие действия властей по отношению к собственному народу в резко негативном свете, остаються в силе, менять их нет никаких фактических оснований.

Насколько глубок след, оставленный Андижаном

Но санкции Евросоюз смягчает. Речь идет об их возможном полном снятии. Об Андижане с высоких европейских трибун говорят все реже. Насколько глубоки следы, оставленные андижанскими событиями в Европе?

МЛ: Мне представляется, что болезненные следы, оставленные событиями Андижана на отношнии Запада к Узбекистану, практически стерлись. Если принять во внимание ту особенность Запада, что здесь общество живет в мощном медийном потоке, и как раз важные, серьезные события имеют лишь очень ограниченный срок действия, особенно без постоянного обновления в СМИ, то я боюсь, что тема Андижана медленно, но верно потонет в потоке иных сообщений. Также я опасаюсь, что те правительства в Западной Европе, а также на американском континенте, которые усиленно напирают на вопросы экономического сотрудничества с Узбекистаном, играют на этом, рассчитывают на то, что период влияния Андижана на общественное сознание в странах Запада окажется весьма коротким. И я полагаю, что если за пол года, предстоящие до принятия Евросоюзом нового решения по санкциям, не произойдет некоего события, сравнимого с Андижаном, ни совет министров ЕС, ни правительства ЕС не пойдут на усиление санкций, и они уйдут в небытие.

В. Волков
12.05.2008