Существует много взаимосвязанных причин, почему политика Соединенных Штатов изоляции Ирана потерпела неудачу. Одна из них – видная роль Тегерана, которую он играет в регионе, одновременно опираясь на сеть двусторонних, трехсторонних и многосторонних соглашений. Количество их растет независимо от тупиковой ядерной ситуации, санкций и угроз военных действий против Ирана.
Одну инициативу стоит отметить особенно: Иран искренне заинтересован и надеется на перспективы соглашения о трехстороннем сотрудничестве трех стран, где говорят на фарси - Ирана, Афганистана и Таджикистана. Такой союз, если он будет создан, определенно увеличит региональный статус Ирана и приведет к новым связям между Ираном и Центральной Азией, а также с другими странами за пределами региона.

Этому трехстороннему сотрудничеству, спаянному общей культурой и языком, недавно министр иностранных дел Ирана Манучер Моттаки, который прибыл в Душанбе в марте на встречу с коллегами Ханом Зарихом и Ранджином Дадфаром Сепантом, предрек "большой скачок". Трое министров распространили пространное совместное коммюнике, состоящее из прелюдии и 12 пунктов, в котором подчеркнули необходимость расширения экономических и торговых отношений, транспортных коммуникаций, энергетики и культурного обмена, а так же усиления сотрудничества в отражении общих угроз, типа терроризма, экстремизма, незаконного оборота наркотиков, организованной преступности и любых "новых угроз".

Как государства-члены региональной Организации Экономического Сотрудничества, Иран, Афганистан и Таджикистан подписали их трехстороннее соглашение, в значительной степени, в рамках структуры ОЭС, как подкатегории их более широкого, многостороннего сотрудничества в региональном масштабе. ( Другие члены ОЭС- Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Пакистан, Турция, Туркмения и Узбекистан.)

Малоактивная Организация Экономического Сотрудничества, вероятно, извлечет выгоду из любого мало-мальски значимого развития торгового и неторгового сотрудничества между ее десятью членами, большинство которых одновременно состоят во множестве других региональных организаций, например Черноморская Организация, Организация Центрально-Азиатского Сотрудничества, Содружество Независимых Государств и Шанхайская Организация Сотрудничества.

Главная Идея состоит в том, что одновременное членство в различных параллельных организациях имеет дополнительный положительный эффект. Например, отсутствуют какие либо серьезные трения по поводу членства этих государств в таком глобальном объединении, как Всемирная Торговая Организация.

Все же это могут быть простые и одновременно сложные отношения между различными региональными и глобальными организациями, которые не так-то легко объяснить, проанализировать, поскольку есть и положительные и отрицательные побочные эффекты, которые должны быть учтены государствами-участниками. Особенно, когда речь идет об условиях двусторонних или трехсторонних соглашений, например, о тарифном сокращении или льготах, установлении особых отношений, которые не очень хорошо сочетаются с более широкими многосторонними соглашениями.

Сложность данной темы состоит в том, что проблема часто (потенциально) обусловлена конкурирующими побочными эффектами трехсторонних соглашений. Актуальный момент состоит в том, что за прошлое десятилетие Иран пытался изучить возможность создания различных трехсторонних группировок, например, с Индией и Афганистаном, которые существуют параллельно друг другу и, все же, не обязательно служат дополнением друг другу. Пример – предложение о сотрудничестве в энергетике между Ираном, Пакистаном и Индией по газопроводу из Ирана, но Пакистан опасается роли и влияния Индии в Афганистане.

Точно так же инициатива на платформе ОЭС усиливает сотрудничество между персо-говорящими странами, имеет определенное геокультурное измерение, как, например, в случае с заинтересованностью в сотрудничестве Турции и других тюрко-говорящих членов Организации по вопросам экономического сотрудничества. Иран всегда с подозрением относился к Турции, как, впрочем, и к Казахстану, из-за попыток установить более близкие связи с тюрко-говорящим Азербайджаном и тюркскими государствами Центральной Азии. Такие попытки, особенно Турции, в начале и середине 90-ых годов прошлого столетия были восприняты как непосредственно антииранские по своей сущности.

С тех пор взаимные опасения по поводу пан-тюркизма и пан-персизма и проблем, связанными с ними, рассеялись, в частности, развитием зрелых отношений между Ираном и Турцией и между Ираном и Азербайджаном, основанных на общих интересах. А на смену резко негативной реакции по поводу развязывания "Новой Большой Игры" в Центральной Азии и на Кавказе пришла холодная, реалистичная логика сотрудничества и взаимозависимости.

Однако, в дополнение к экономическим и торговым проблемам, интересам Ирана мешают несколько особых соображений относительно безопасности и стратегических задач, которые связаны также и с другими проблемами. Например, сотрудничество Ирана с Афганистаном, который считается ключевыми "воротами" в Южно-азиатский субконтинент, Китай и Центральную Азию, связано с взаимодействием Ирана с США и НАТО, а так же с проблемой вступления Ирана в ШОС (куда входит Таджикистан) в качестве полноправного члена.

В результате недавнее крупное достижение, а именно заключение трехстороннего соглашения о сотрудничестве с Афганистаном и Таджикистаном, к которому Иран шел долгое время, фактически, может обеспечить Ирану постоянное членство в ШОС, где он сейчас имеет статус наблюдателя, поскольку данное соглашение имеет большее значение и показывает уровень интеграции Ирана в регион, который для ШОС является весьма важным. И вряд ли заявление Моттаки о намерении Ирана присоединиться к ШОС в Душанбе на вышеупомянутой трехсторонней встрече было случайным.

Для Тегерана важно создать, в первую очередь, необходимую инфраструктуру для большего экономического взаимодействия с соседним Афганистаном и "почти соседним" Таджикистаном на фоне относительно низкого уровня торговли с обеими странами: в 2006 году экспорт Ирана в Афганистан был оценен в 500 миллионов долларов, по сравнению с 7 миллионами импорта.

Точно так же экспорт Ирана в Таджикистан в течение того же самого года достиг 128,4 миллиона долларов по сравнению с импортом в 6,6 миллионов из Таджикистана. Здесь не учтена экономическая помощь Ирана обеим странам, например, бесплатные поставки нефти Таджикистану.

Одно из усилий Тегерана по развитию межрегиональной торговли связано с тем, что Иран является ярым сторонником превращения территории стран-участниц ОЭС в зону свободной торговли к 2015 году, в то же время торговое соглашение ОЭС предусматривает снижение торговых пошлин (на 15-80 процентов) на товары в течение восьми лет.

ОЭС была также вовлечена во множество проектов в Афганистане, типа восстановления Кабульского зоопарка, по созданию парков отдыха и поликлиник, и на следующем саммите организации, вероятно, будут приняты несколько подобных проектов для разоренного войной Афганистана.

На последнем саммите ОЭС в ноябре прошлого года в Герате (Афганистан) особое внимание было уделено созданию новых транспортных линий – автомобильных и железных дорог – согласно Соглашению ОЭС о Транспортной и Транзитной Структуре. В решении этой проблемы также заинтересована Индия, участник проекта, известного как "коридор север-юг", который должен соединить иранский портовый город Чахбахар на берегу Персидского залива с некоторыми районами Индии через Афганистан.

Однако пока существенные проблемы с безопасностью, финансовые, политические и другие проблемы весьма замедлили реализацию большинства проектов ОЭС. И еще неизвестно, начнет благотворно влиять новый виток в развитии упомянутого выше трехстороннего соглашения на развитие сотрудничества между государствами-участниками ораганизации. Ведь судьба этого трехстороннего соглашения зависит в большой степени от двусторонних отношений других государств.

И еще стоит сказать вот о чем. В октябре прошлого года Афганистан и Таджикистан начали восстанавливать двухсторонние торговые отношения. И это приветствовалось Ираном, который не имеет общей границы с Таджикистаном и для него имеет особое значение афганский коридор в Таджикистан. В течение последних двадцати лет Тегеран подписал с Душанбе приблизительно 150 соглашений о сотрудничестве, потратил много сил на расширение торговых отношений с Таджикистаном, в результате чего сегодня иранцы владеют многими фабриками, компаниями и проектными фирмами в Таджикистане.

Играя ключевую роль посредника во внутренних напряженных отношениях в Таджикистане в 90-ые годы и после, Иран планомерно повышал уровень сотрудничества с Таджикистаном. Весьма важным был визит в Душанбе в конце 1996 года первого заместителя президента Хассана Хабиби, который подписал 11 соглашений о промышленных, сельскохозяйственных, транспортных обменах, а также обменах в сфере образования и культуры.

Во время визита в июле 2006 года в Душанбе иранский президент Махмуд Ахмадинежад и его коллега президент Эмомали Рахмон подписали множество подобных соглашений. Ахмадинежад назвал свою поездку "очень положительной" и отметил ключевой вклад Ирана в два проекта: по строительству туннеля "Анзоб" в северном Таджикистане и электростанции "Сангтуда".

Однако развитие отношений Ирана с Таджикистаном и Афганистаном не особенно приветствуется США, которые, по сообщениям, препятствовали поездке афганского президента Хамида Карзая в Тегеран на саммит персо-говорящих стран в 2006 году (хотя Карзай сослался на нелетную погоду).

По сравнению с таджикским президентом, Карзай пока демонстрирует меньший энтузиазма по отношению к союзу персо-язычных стран, отдавая приоритет сотрудничеству в определенных направлениях, вроде борьбы с незаконным производством и оборотом наркотиков. Рахмон, с другой стороны, положительно относится к приоритетам внешней политики России, куда входит и проблема военного присутствия США в Афганистане. Тем временем, Вашингтон решает свою собственную задачу установления связей с центрально-азиатскими государствами через подписание некоего соглашения о сотрудничестве, а американские официальные лица нацелены на сведение к нулю конкурентоспособности Ирана в регионе. И это означает, в двух словах, сделать возможным блокирование или задержку развития любого культурного, лингвистического или политического сотрудничества между Ираном и его центрально-азиатскими соседями.

Автор: Каве Л. Афрасиаби, доктор философии, автор книг "После Хомейни: Новые направления внешней политике Ирана" (Westview Press), "Сдерживая срытый ядерный потенциал Ирана" (Harvard International Review), "Ядерная программа Ирана: факты против фикции" и соавтор книги "Обсуждая ядерный популизм Ирана" (Brown Journal of World Affairs, Volume XII, Issue 2, Summer 2005), вместе с Мустафой Кибароглу .

http://www.atimes.com/atimes/Middle_East/JE10Ak01.html

13.05.2008
Asia Times, Гонконг. Перевод: InfoAsia.org.