Работа над непризнанным

Кризис обнажил структурные проблемы отечественной экономики, подчеркнула в интервью "&" исполнительный директор Института экономических стратегий – Центральная Азия Айтолкын Курманова. Это, надеется она, придаст власти дополнительную мотивацию к продолжению реформ.

– Насколько успешно, по вашему мнению, государство борется с последствиями кризиса?

– Несмотря на очевидные факты, правительство, насколько я знаю, пока не признало наличия в стране кризиса как такового. Были лишь заявления о неких трудностях, но никто во власти не называет это кризисом. Чиновники спорят со Standard&Poor’s, уверяют, что у нас все хорошо. В принципе, их логика понятна: реакцию людей на информацию о возросших рисках предугадать трудно. Поэтому правительство, чтобы избежать паники среди инвесторов и населения, и не говорит о том, что кризис надвигается, хотя все индикаторы указывают на обратное. Это достаточно опасно, потому что, если нет цели – нет и плана действий. Пока есть только выделяемые средства из бюджета, которые идут в основном на поддержку строительных компаний и банков. Как мне кажется, этого недостаточно для того, чтобы предотвратить более широкий экономический кризис, ведь разрушительный эффект может распространиться не только на банки и стройки, но и на другие секторы экономики.

Определенную опасность вызывает сегодня тот ценовой фактор, который сложился на внешних сырьевых рынках и который и далее расхолаживает нашу экономику к потугам диверсифицироваться. С апреля 2007 года у нас наблюдается замедление роста промышленности в физическом отношении, но оно с лихвой компенсируется трехзначными ценами на нефть. Эти же цены на нефть бумерангом бьют по инфляции, и с октября 2007 года она взлетела в годовом выражении почти до 19%. Отсюда – не только рост процентных ставок, но и падение реальных зарплат (в марте 2008 года реальная зарплата снизилась на 3% по сравнению с мартом 2007-го), а также переориентация сбережений населения с тенге на евро и другие валюты. Следующие негативные явления – спад в обрабатывающей промышленности и в таких отраслях, как розничная торговля, транспорт и услуги, где идет снижение спроса. Оперативная помощь, которая сейчас оказывается банкам и строительным компаниям, может устранить накопленные проблемы данных секторов, но для того, чтобы вывести их на прежний тренд роста, стимулируя спрос, этой помощи недостаточно.

– У вас есть свой рецепт?

– Финансовые кризисы хороши уроками, которые они преподают. Азиатские страны после плачевных событий 1998 года скопили колоссальные резервы и сегодня чувствуют себя в безопасности. Правительствами в период кризиса принимаются ответные меры, часто противоречивые и спорные. Так, идея о саморегулирующемся рынке в период кризиса доказала свою несостоятельность. Кризисные явления требуют сильной руки государства – никакой рынок здесь не поможет. Другой спорный момент возникает при обсуждении государственных интервенций. Проблема власти – не спасение финансистов, а спасение экономики от проблем финансистов. Так, ФРС США в попытке спасти все банки последовательно снизила базовую процентную ставку до 2%. У нас же спасают только отдельные банки. Не стоит забывать и о политике стимулирования. В той же Америке был сразу введен пакет налоговых послаблений для временного стимулирования инвестиций, у нас же изменения в Налоговый кодекс все еще обсуждаются.

В то же время существующий кризис обнажил структурные проблемы нашей экономики. Это хороший повод для продолжения реформ, мотивация к ним растет. Усиление роли государства, как бы спорно это ни звучало, действительно необходимо, чтобы добиться какой-то устойчивости. Будь наша экономика более диверсифицированной, хотя бы как в России, многого негатива удалось бы избежать.

В строительной сфере, как мне кажется, определенно нужны госорганизации – например, ипотечный банк со 100-процентным госучастием на первоначальном этапе. В отличие от Казахстанской ипотечной компании он мог бы напрямую финансировать жилищное и промышленное строительство. Также необходим эффективный госрегулятор строительной деятельности, попутно страхующий строящиеся дома, чтобы не было проблем с дольщиками. Вообще, на мой взгляд, механизм долевого строительства применять нельзя, так как он чересчур рискованный.

Кстати, мы часто цитируем пример с госбанками Китая. Но ведь они смогли поднять промышленность только через колоссальные потери. Это говорит о том, что никому, кроме госбанков, диверсификация добровольно не нужна, ни один частный инвестор не пойдет поднимать экономику, потому что это дорого и невыгодно.

– Какие факторы сегодня больше всего влияют на инфляцию?

– Ключевой фактор – внешние ценовые шоки и рост цен на продовольствие. За год продукты питания в Казахстане подорожали почти на треть. Понятно, что монетарные способы для ограничения роста цен на продовольствие бессмысленны. Если на товары "второй необходимости" сокращение спроса сегодня уже происходит, то для продуктов питания это сокращение не очевидно, это первоочередные траты. Среди других причин подорожания продовольствия – затянутость решения продовольственной проблемы в Казахстане. О монополизме на продовольственных рынках говорилось давно. Никто не понимает, почему в снабжении овощами и фруктами мы так зависим от соседей.

В рамках одного нашего исследования для Азиатского банка развития мы обнаружили интересный факт: на цены на продукты питания влияют не столько коррупционные поборы при пересечении границ, о чем сложилось устойчивое мнение, сколько неформальные платежи на территории самого Казахстана. Так, в 2000 году на маршруте Бишкек – Новосибирск 80% транзитных расходов грузовика приходилось на проезд через Казахстан, и 10-15% этих платежей были неофициальными. Если цены на зерновые и мясные продукты в регионах Казахстана в последние годы отличались умеренными вариациями, то для овощей, фруктов и молочных продуктов отмечается высокая вариабельность цен. В этой ситуации было бы полезным создать сельскохозяйственную товарную биржу. Причем она должна быть региональной и работать на всю Центральную Азию (ЦА).

Кстати, сферу сельского хозяйства многие сегодня считают инвестиционно привлекательной. Но всем известны риски этого бизнеса. То, что в эту отрасль поступают деньги, – однозначно положительный момент для Казахстана. Кто знает, может, за счет частных инвестиций нам удастся поднять долю сельского хозяйства в ВВП.

– А что должно делать правительство для обеспечения продовольственной безопасности страны?

– Необходимо инновационно инвестировать в сельское хозяйство, налаживать сотрудничество со странами ЦА. Регион ЦА способен самостоятельно покрывать свои потребности в продовольствии – за год он производит около 30 млн. т зерна, 10 млн. т фруктов и овощей, свыше 2,3 млн. т мяса и мясных продуктов. Однако важно не только увеличивать собственно сырьевую базу сельского хозяйства, но и развивать агропромышленный комплекс.

Упущенные возможности в плане обеспечения продбезопасности заключаются в плохой организации межрегиональной торговли сельхозпродукцией в ЦА. Из-за этого торговля осуществляется в недостаточных масштабах. Основные объемы сельхозпродукции экспортируются в Россию, а барьеры для сделок внутри региона носят зачастую не экономический, а политический характер. Даже если производство и экспорт сельхозтоваров в регионе растут, неразвитость инвестиционного климата в этом секторе, низкая производительность труда и недостатки маркетинговой системы ограничивают доступ произведенной в ЦА сельхозпродукции на мировой рынок.

– Какие сегменты экономики, помимо сельского хозяйства, все еще сохраняют инвестиционную привлекательность?

– Да те же пресловутые кластеры. Как мне кажется, они были выбраны верно – это пищепром, нефтегазовое машиностроение, туризм, текстиль, металлургия, транспортно-логистические услуги и производство стройматериалов. Однако почему-то не была разработана поддерживающая фокусная программа по защите и развитию этих секторов.

Сейчас наши предприниматели могли бы переключиться на обслуживание нефтегазовых предприятий, спрос там достаточно большой. Но, как показывает опыт, местный бизнес еще очень мало участвует в тендерах недропользователей. Жалобы отечественных поставщиков в нефтяных регионах практически одинаковы: преференции предусмотрены только для крупных или иностранных компаний, условия тендеров слишком строги, процедуры закупок чересчур затянуты.

Или другой пример – сектор высоких технологий – менее трудоемкий и конкурентоспособный. Российские футурологи предрекают ему заманчивое будущее. Емкость мирового топливно-энергетического рынка достигает $740 млрд. в год, высокотехнологичного – $2,9 трлн., то есть в 4 раза больше. По прогнозам, через 15 лет эта разница может вырасти еще в 2,5 раза. В Казахстане есть оба фактора для прорыва в сфере IT – и сырье, и знания. Однако для развития отраслей, основанных на высоких технологиях, ничего эффективного в стране пока не делается.

– Как, по вашему мнению, выкручиваться бизнесу при нынешнем дефиците ликвидности? Средства банков и институтов развития – либо дорогие, либо недоступные. Какими новыми источниками привлечения капитала может воспользоваться МСБ?

– В сегодняшних условиях вновь остро стоит вопрос развития внутреннего долгового рынка (ВДР). Существуй он, и проблем у нас было бы гораздо меньше. Деньги у населения есть, но при такой инфляции они быстро обесцениваются, вкладывать же их особо некуда. Обычно развитие ВДР инициируется государством. Например, через государственный внутренний долг. За координацию долговой политики правительства отвечают Минфин и Нацбанк. Допустим, Нацбанк выпускает краткосрочные ноты по изъятию ликвидности, а Минфин или акиматы выпускают долговые бумаги. Чем больше таких бумаг, тем больше людей смогут туда вкладывать. При помощи долговых госинструментов создается долгосрочная кривая доходности, которая показывает, сколько стоят деньги на данный период. Благодаря ВДР можно решить массу проблем – от инфляции до строительства дорог, и, будь у нас такой рынок, никто бы не занимал на Западе.

– Следует ли сейчас правительству активнее использовать деньги Нацфонда?

– Изначально была сформулирована идея, что нефтяные доходы нужно использовать только на структурные и долгосрочные проекты. Известное правило Хартвика гласит: страна с экономикой, сильно зависящей от невозобновляемых ресурсов (например, нефти), должна реинвестировать ренту от эксплуатации этих ресурсов, чтобы добиться устойчивого развития через инвестиции в воспроизводимый человеческий и природный капитал. Нефтяные деньги должны бороться с парадоксом нефтяного бизнеса, который остается, по сути, изолированным или "анклавным", в недостаточной степени генерирует создание высококвалифицированных кадров и часто полагается на импорт необходимых в производстве компонентов и рабочей силы, тем самым еще более отдаляясь от местной экономики. Поэтому нефтяные деньги надо вкладывать так, чтобы все эти недостатки минимизировать.

Верным шагом в данном направлении уже стало создание бюджета развития, следующим – разработка индустриально-инновационной программы. Затягивание с реализацией этой программы приведет к тому, что нефтяные деньги придется тратить на краткосрочные насущные нужды, в ущерб будущим поколениям. Сегодня, несмотря на высокие цены на нефть, накопленных Казахстаном международных резервов недостаточно для быстрого подавления кризисных явлений, учитывая внешний долг банков, который им необходимо вернуть до конца года (а это почти $15 млрд.), и необходимость обслуживания нового кредитования (объем кредитования, достигнутый в прошлом году, – $23 млрд.). Таким образом, чтобы выплатить долги банков и возобновить прежний объем кредитования, стране понадобится по меньшей мере четверть ВВП. А есть еще поддержка обменного курса и социальных программ. Одних золотовалютных запасов Нацбанка (около $19 млрд.) на все это не хватит, равно как и налоговых поступлений в республиканский бюджет (в прошлом году они в среднем составили около $1 млрд. в месяц). Поэтому источником стабилизационных средств неизбежно будет Нацфонд. Сейчас правительство, конечно, пытается пересмотреть договоры с нефтяниками, вводит различные пошлины, и все это делается для того, чтобы вытрясти деньги у тех, у кого они еще есть. Однако, если этот план не удастся, либо привлеченных таким образом средств все равно будет мало, Нацфонд придется-таки распечатать.

Оксана Щербакова

[26.05.2008]