Демократия в упадке
Идеалы и практику здоровой и устойчивой демократии можно считать капризом истории с конца 18-го по конец 20-го столетия

Резкая и язвительная реакция европейской элиты на отважное голосование ирландцев, выступивших против дальнейшей централизации государственной власти в Евросоюзе, а также новые умонастроения китайцев дают основания полагать, что демократия от Шанхая и до Брюсселя начинает утрачивать свою привлекательность.

Слово "демократия" в широком понимании означает власть народа. Западная цивилизация стремилась к ней на протяжении примерно тысячи лет (остальной мир примерно столетие). Безусловно, такое устремление приобрело конкретные очертания с принятием в 1215 году Великой хартии вольностей. Но можно сказать, что родилось оно тысячелетием ранее, поскольку еще германские племена выбирали своих вождей методом, напоминавшим голосование, и права наследования власти у них не было. Стремление к демократии усилилось во время нашей революции 1776 года и в период Французской революции 1789 года. Новый шаг вперед оно сделало после Первой мировой войны, когда Вудро Вильсон (Woodrow Wilson) выступил за самоопределение наций. Стремление к демократии получило документальную поддержку в период после Второй мировой войны, когда Организация Объединенных Наций приняла Декларацию прав человека, Статья 21 которой гласит следующее:

1. Каждый человек имеет право принимать участие в управлении своей страной непосредственно или через посредство свободно избранных представителей.
Партнеры

2. Каждый человек имеет право равного доступа к государственной службе в своей стране.

3. Воля народа должна быть основой власти правительства; эта воля должна находить себе выражение в периодических и нефальсифицированных выборах, которые должны проводиться при всеобщем и равном избирательном праве путем тайного голосования или же посредством других равнозначных форм, обеспечивающих свободу голосования.

Возможно, стремление к демократии и возлагаемые на нее надежды достигли своего пика с распадом Советского Союза и заявлением о том, что наступил конец истории в форме либерально-демократического капитализма. Произошло это в последнее десятилетие 20-го века.

Но на прошлой неделе я стал свидетелем событий, которые усилили мое ощущение того (а такое ощущение было у меня на протяжении нескольких лет), что идеалы и практику здоровой и устойчивой демократии можно считать капризом истории с конца 18-го по конец 20-го столетия. Я могу представить себе, как студенты через 500 лет будут изучать демократию точно так же, как мы изучаем историю средневековья с ее началом, развитием и причинами упадка. По общему признанию, история развития демократии и стремления к ней не всегда была похожа на ровную линию, уверенно идущую вперед и вверх. В 30-е годы многие на Западе думали, что фашизм Бенито Муссолини и Адольфа Гитлера работает лучше, чем демократия периода Великой депрессии. Для других в то время лучшей альтернативой казались усилия русских по строительству коммунизма. Но для тех из нас, кто родился в середине прошлого столетия в лучах славы демократии, победившей во Второй мировой войне (но победившей, по общему признанию, при мощной поддержке Советской России, понесшей огромные военные потери и одержавшей славные победы на Восточном фронте), демократия казалась целью всего мира. Даже те страны, которые находились под властью Советов, называли себя "народными демократиями". Кроме того, все бывшие колониальные государства Африки, по крайней мере, говорили на языке демократии.

Впервые мысль о том, что демократия не является универсальной целью человечества, пришла мне в голову в 2005 году, когда я приехал в Россию для обсуждения своей книги о радикальном исламе. Почти все люди, с которыми я встречался - от ведущих ученых и организаторов ток-шоу до моего водителя и самых разных посетителей баров, где я бывал - все эти люди признавались в любви к Путину и с презрением говорили о демократии и капитализме. Все русские, с которыми я встречался, хотели сильной власти, считали демократию безнравственной в своей основе и бесполезной, и полагали, что слово "капитализм" это синоним воровства.

На прошлой неделе я ездил в Китай, где у меня была возможность побеседовать со многими китайскими бизнесменами, в том числе, с высокопоставленными руководителями бизнеса, с продавцами в магазинах и опять же - с людьми из среднего класса в барах (этакая репрезентативная выборка из миллиардного населения Китая). Все они - мужчины и женщины - были согласны на то, чтобы страной правила никем не избранная коммунистическая партия - лишь бы продолжался экономический рост. Все люди, с которыми я беседовал, по китайским меркам были вполне преуспевающими людьми. Часть из них (в том числе, один местный эксперт из академических кругов) подчеркивала следующее: остальная Азия замечает, что методы экономического управления китайской коммунистической партии более эффективны, чем американские методы демократического капитализма.

Мне грустно признавать это, но возможно, люди стремятся к самоуправлению не потому, что это естественное и благородное условие свободы и независимости, а лишь по той причине, что оно может дать им быструю экономическую прибыль.

Вернемся все-таки к голосованию в Ирландии. Когда в 2005 году подобное голосование окончилось поражением для Евросоюза во Франции (55 процентов против) и Голландии (там "нет" сказали 64 процента), европейская элита решила добиться своего, действуя в обход воли народа - через парламенты (там все было "схвачено"). И лишь ирландцы настояли на плебисците, прежде чем вверить свою судьбу и суверенитет бюрократам из Брюсселя. 53 процента населения проголосовало против - против громких голосов всех политических партий и руководителей страны. Господи, благослови ирландский народ!

Почти вся деловая, политическая и культурная элита Европы выступает за централизацию власти ЕС в Брюсселе, потому что это будет хорошо для бизнеса (а также усилит согласованность и последовательность Европы в словах и делах). Цена, которую придется за такую централизацию заплатить - это снижение роли демократически избранных руководителей и предоставление больших полномочий тем управленческим силам, которые никто не избирал.

Неужели ради этого всего полстолетия назад партизаны рисковали своими жизнями, стреляя в фашистов и бросая самодельные гранаты в немецкие танки? Неужели мир готов отказаться от своего неотъемлемого права на самоуправление ради миски более густой похлебки?

Тони Блэнкли - исполнительный вице-президент агентства Edelman International по связям с международной общественностью.
("The Washington Times", США)
19 июня 2008