Могущество задаром

Тегеран в очередной раз отказался от предложений Запада, заявив, что обогащение урана будет продолжено и вероятность новых санкций на это никак не повлияет. Очевидно, что новые угрозы лишь усилят позиции иранской реакции, буквально задушившей все внутренние порывы общества к демократизации. При этом на главном борце с "иранской угрозой" – США – лежит прямая вина за появление общемировой проблемы под названием "иранское ядерное досье".

Общеизвестно, что США и Израиль объявили Исламскую Республику Иран исчадием ада, основным источником напряженности на планете и главной угрозой для существования человечества. Определенная логика в этом утверждении существует: заявление президента Ирана Махмуда Ахмадинеджада о необходимости уничтожения Израиля и прочие, не самые политкорректные его высказывания, не внушают положительных эмоций всем, кто наблюдает за противостоянием между Исламской Республикой и западным миром. Однако высказывания высказываниями, но никто с их помощью войн еще не выигрывал. Гораздо важнее понять, насколько подобная риторика может быть претворена в жизнь. И так ли страшен черт, как его сегодня малюют.

Ахмадинеджада выбрала война

"Оппозиция в Иране пользуется огромной поддержкой, а влияние исламистов не столь высоко и всеобъемлюще, как это кажется со стороны"
Многие наблюдатели уверены, что победа действующего президента Ирана на выборах и все последовавшие за этим события явились прямым следствием начала иракской военной кампании и вторжения альянса в Афганистан. Иранское руководство, и ранее не слишком доверявшее Соединенным Штатам, сумело данную карту блестяще разыграть.

Выборы в Исламской Республике состоялись вскоре после взятия Багдада. Фактически, аятоллы успешно совершили тихий и бескровный конституционный переворот, не допустив к выборам политиков, склонных к демократизации государства и сближению с Западом. А таких "демократов" было на тот момент абсолютное большинство среди претендентов на президентский пост. Более того, реформаторы занимали ведущее положение и в парламенте страны. Общество явно и осознанно хотело перемен и выступало за демократизацию режима.

Собственно говоря, перемены и происходили, медленно, но, как тогда казалось, необратимо. Фантастический всплеск иранского кинематографа, начавшийся после Исламской революции и дошедший до своего пика в 90-ые годы, об этом прямо свидетельствует (к слову, процессы на Востоке и не могут происходить быстро, в противном случае это приводит к катастрофическим последствиям: на Востоке иное течение времени и люди живут в совершенно другом ритме).

К примеру, Мухаммед Хатами, бывший президент Ирана, закончив свой второй положенный по Конституции срок, пользовался большим уважением на Западе и успешно продвигал идею реформирования государства и его сближения с мировым сообществом. Но афганская и иракская кампании перевернули все, а стражи Исламской революции, в свою очередь, умело воспользовались ситуацией. Обе войны были поданы как прямая атака на исламские ценности, иранскому обществу объяснили, что Тегеран подвергнется агрессии со стороны США и НАТО следующим, так что стране жизненно необходимо консолидироваться вокруг исламского руководства.

Помог и вполне демократичный закон о выборах, действующий в республике. Согласно ему, в волеизъявлении могут принимать участие все граждане, достигшие пятнадцати лет, а в подростковом возрасте – времени напряженных поисков своего индивидуального миропонимания – люди гораздо легче поддаются идеологической обработке. Кроме того, рождаемость в Иране два последних десятилетия била все рекорды, так что именно тинэйджеры решили судьбу выборов в пользу Ахмадинеджада.

При этом стоит отметить, что для молодежи именно он символизировал "людей исламской революции", да и на посту мэра Тегерана нынешний президент проявил себя довольно успешным администратором.

Мировое общественное мнение, считающее себя прогрессивным, тем временем пребывало в эйфории от военных успехов коалиции в Ираке и никак не отреагировало на конституционный переворот в соседней республике. Оно его попросту не заметило, будучи уверенным, что силой оружия можно решить любые проблемы. Задуматься над тем, что иракская армия, недовооружавшаяся из-за экономических санкций с 1991 года, не поддерживаемая 80% населения страны (практически всеми шиитами, которых в Ираке более 60%, и курдами, вообще не принимавшими режим Саддама Хусейна), по определению не могла оказать достойного сопротивления войскам альянса, большинство не доставило себе труда.

Придя к власти на волне народных опасений и антизападной риторики, Ахмадинеджад при поддержке аятолл легко убедил нацию, что только ядерный щит спасет страну от "неверных". Все воспоследовавшее стало делом техники, а огромные цены на нефть, установившиеся после военного поражения Ирака, прямо помогли Тегерану в создании собственной ядерной программы. Подчеркнем, что усиление собственных позиций и позиций реакции досталось Ирану совершенно задаром. Его Исламской Республике фактически подарили войска США с союзниками.

Объединяющий тупик

Во всем мире (а на Востоке особенно) устойчивые политические конфигурации складываются очень тяжело и долго. На Ближнем Востоке для этого понадобилось множество войн и долгие десятилетия, прошедшие с окончания Второй Мировой войны и последнего передела мира.

Саддам Хусейн был одним из столпов устойчивости, решающим фактором в системе сдержек и противовесов. Его изъятие пошатнуло всю конструкцию, привело к новому переделу региональных сил влияния: приход "Хамаса" к власти, резкое усиление "Хезбаллы", вторая ливанская война и общая дестабилизация обстановки в "кедровой республике" – все это следствия исчезновения иракского диктатора из региональной политики. И пройдет еще немалый срок, пока политическая конструкция заново обретет устойчивость.

Не вызывает сомнений, что Иран за время этой гонки постарается значительно усилиться, а цены на энергоносители ему в этом помогут. Сегодня Исламская Республика практически в одиночестве разыгрывает карту спасителя ислама. Попытки разыграть ее же Саудовской Аравией или Египтом не кажутся столь убедительными. А для нынешнего Востока данная карта дорогого стоит.

При этом мы должны отдавать себе отчет, что нынешний Иран – это не Северная Корея. Никакого единомыслия там не наблюдается и в помине. В стране пользуется огромной поддержкой оппозиция, а влияние исламистов не столь высоко и всеобъемлюще, как это кажется со стороны: существует несколько реально функционирующих политических партий, широко используется Интернет.

Приносят свои плоды и огромные средства, потраченные государством на образование (оно, к слову, в стране бесплатное). Практически все школьные олимпиады последнего десятилетия по математике и точным наукам выигрывают иранские дети. На Исламскую Республику приходится один из самых высоких в мире процентов студентов на душу населения. Выпускников иранских вузов с удовольствием берут на работу в продвинутые западные фирмы, и их квалификация вполне устраивает работодателей. Образованный и, что важно, нерелигиозный класс граждан на сегодня составляет уже многие миллионы человек.

Но любое жесткое высказывание (например, недавнее заявление бывшего начальника Генштаба Израиля и бывшего же министра обороны страны, а ныне министра транспорта Шауляя Мофаза о том, что ежели американцы не проведут военную акцию против Ирана, то этим озаботится Иерусалим), только усложняют жизнь иранской оппозиции, консолидируют нацию вокруг ее президента.

Бесспорно, что человечество не должно спокойно взирать на то, как не самые симпатичные из мировых политиков пытаются обзавестись ядерным оружием. Но это же человечество не должно совершать элементарных ошибок, которые, в конечном счете, только усиливают исламский режим и иранскую реакцию. Прагматизм, с которым Махмуд Ахмадинеджад переигрывает западных лидеров, просто поражает, так что давно пора покончить с мифами об Иране и начать столь же прагматично искать дорогу из возникшего тупика. Пока не слишком поздно.

23 июня 2008,

Борис Слуцкий,