Ориентализм сегодня

Тридцать лет назад вышла в свет книга американского интеллектуала арабского происхождения, литературоведа и культуролога Эдварда Саида "Ориентализм. Западные концепции Востока". В ней он попытался найти и обобщить общие черты, присущие западному подходу к изучению Востока. По мнению исследователя, Восток выступает в трудах представителей Запада лишь как объект, но не как субъект. Запад не только изучает, но и конструирует Восток, навязывая восточным культурам некий образ их самих. Все это Эдвард Саид считал недостатками ориентализма.

При этом сама личность автора стала наглядным примером противоречивости наступающей эпохи. С одной стороны, выступивший с критикой западного ориенталистского дискурса Эдвард Саид – христианин, выросший (по его собственному признанию) в окружении тесного кольца ислама, ученый, получивший блестящее европейское образование. Предпочитая жить в США, став типичным американским интеллектуалом семидесятых, он неизменно критиковал политику Штатов на Ближнем Востоке. С другой стороны, он часто оказывался чужим, его мемуары так и называются Out of place, "Лишенный места". Как христианин он был чужд мусульманам, как араб – европейцам, а как специалист по английской литературе – востоковедам.

Деятельность Саида стала возможной только в глобализирующемся мире. Его судьба, несмотря на биографическую уникальность, типичный пример интеграции, потери полюсов, разрушения мифа о противостоянии, поддерживаемого политиками, пытающимися создать иллюзию гегемонии.

Подвергнутая серьезной критике учеными Запада и Востока, его книга, тем не менее, положила начало новой отрасли гуманитарного знания – postcolonial studies. Тема, поднятая им, по-прежнему остается актуальной, хотя Восток уже не тот, которым был раньше. А ориентализм, развенчанный ученым, приобрел новый смысл.

Восточный ориентализм?

Судьбе ориентализма в современном мире была посвящена международная конференция "Восточный ориентализм", организованная в Алматы Центром современного искусства и приуроченная к тридцатилетию книги Эдварда Саида. В мероприятии приняли участие художники и искусствоведы из Пакистана, Индии, Италии, Таджикистана, Японии, Узбекистана, Кыргызстана, Казахстана. Участники встречи рассказали о состоянии искусства в своих странах, о связи экономики и культуры, о тенденциях азиатской глобализации.

Термин "восточный ориентализм" придумала директор центра Валерия Ибраева. На первый поверхностный взгляд может показаться, что восточный ориентализм – масло масляное. Но это не так. За этим парадоксальным, но емким термином скрывается глубокий, раскрывающий суть современности смысл. "Ориентализм формировался на протяжении всей истории западного мира. Начиная с древнегреческого историка Геродота и заканчивая трудами ученых конца ХХ века. Потом Эдвард Саид попытался создать предпосылки антиориентализма, но они не увенчались успехом потому, что он систематизировал и критиковал созданные за это время западные концепции Востока все равно глазами человека Запада, западного ученого. Теоретическое мышление и научный метод исследования возникли и сформировались на Западе. Вся наука – это западная наука. Мы до сих пор смотрим на себя глазами Запада. И это касается всей нашей жизни, а не только культуры. Восточные люди, смотрящие на себя глазами Запада, и есть восточный ориентализм", – объясняет Валерия. Этот термин быстро вошел в обиход, на конференции некоторые докладчики использовали его в своих тезисах.

Например, художник и арт-критик из Пакистана Абдул Куддус Мирза рассказал о том, как европейцы, приезжающие в Пакистан, хотят видеть старинную монгольскую миниатюру и как они вынуждают художников ее имитировать, несмотря на то, что сменилась техника и художники могли бы создавать современные работы. Европейцы хотят видеть Пакистан и Индию такими, какими они представлены в ориенталистских книгах. Они не замечают современности и жаждут получить сувенир из прошлого. "Запад заказывает, а восточные художники реагируют на спрос, создавая работы в ориенталистском духе", – полагает Куддус.

Зеркальное "Я"

Многое в возникновении и формировании феномена ориентализма объясняет теория зеркального "Я" из социальной психологии. В представление человека о самом себе входят представления о том, каким он кажется другим людям. Его собственное "Я" – воспринятое зеркальное отражение, суммирование тех впечатлений, которые, как ему кажется, он производит на окружающих. Личность – это совокупность психических реакций на мнение о ней окружающих людей. Общение с другими людьми и усвоение их мнений о себе – обязательное условие социально-культурной идентичности индивида. Сознательные действия всегда социальны, они означают для человека соотнесение своих действий с теми представлениями о его "Я", которые складываются у других людей.

Этот принцип работает на уровне и более глобальной социально-культурной идентификации, поскольку от лица культуры и общества говорят представляющие его индивиды: деятели культуры, ученые, политики и т.д. Окружающие, другие, в нашем случае другая культура, – это те зеркала, в которых формируется образ нас самих. О том, что центральноазиатское искусство должно учиться говорить на двух языках: одном, обозначающем свое собственное, и другом, откликающемся на присутствие Другого, сказал в своем докладе казахстанский культуролог и философ Жанат Баймухаметов.

Можно гордиться как собой и своей семьей, так и своей родиной и культурой, можно к ним относиться критически, можно и стыдиться. Не следует забывать, что конструирование "Я" идет не только в одном направлении – Восток не может быть лишь объектом манипуляций со стороны Запада. Властный западный дискурс, который так критикует Саид, вряд ли был бы возможен без зеркальной проекции Востока. Ведь Запад – это тот же Другой, реагирующий на Восток, ждущий от него ответа. И если его рисуют как властную доминанту и гегемона, покровителя или захватчика – он таким и будет. Это объясняет феномен восточного ориентализма, когда не только Запад "смотрит" на Восток, но и последний осмысляет себя зеркально в обратной перспективе глазами Запада. Об этом свидетельствовало также выступление писательницы и куратора из Японии Кейко Сей.

Экспансия умильности

Кейко рассказала, что неотъемлемым стилем японского поп-арта, перекочевавшего в промышленный дизайн и коммерческое производство, стала умильность и "милашковость" (часто эти черты обозначают японским словом "кавайи"). Они берут свое начало в образах японских комиксов-"манга" 40-х годов. Оттуда они начали свое шествие по миру. Но прежде всего заставляющие умиляться образы обрели популярность в самой Японии. "Милашковый" дизайн проник в парфюмерию, спорт, транспортную и пищевую промышленность. Изображения милых, забавных существ можно встретить на мячиках для гольфа, банковских банкнотах, самолетах, автобусах, столовых сервизах, ювелирных изделиях и т.д.

Пожалуй, умильность – не что иное, как результат диалога культур, следствие восприятия сторонним наблюдателем, чужаком, туристом миниатюрности японцев и их манеры общения. Их поведение, оттенки голоса, речь, отношение к пространству создают ощущение "милашковости", детскости. Общаясь с туристами, и сами японцы становятся реципиентами "милашковости".

Сама Кейко объясняла популярность милых образов среди населения Японии кризисом института семьи, технократизацией жизненных процессов. Но это и отчасти потребность излить свою любовь братьям нашим меньшим при отсутствии возможности завести их в маленьких квартирах мегаполисов. Живое в Японии ценится дорого. Поэтому на свет появились разнообразные искусственные существа, такие, например, как тамагочи или покемоны. Возможно, причиной массовой популярности умильных образов становится необходимость эмоциональной отдушины, психологической разгрузки японцев, живущих под гнетом строго регламентированного этикета. "Большинство продуктов направлено на то, чтобы создать у потребителя чувство, что его любят и беспокоятся о нем. Они рассчитаны на того, кто испытывает внутреннее напряжение. Эти товары как бы говорят: вы можете на нас положиться, все будет хорошо", – считает Кейко.

Она показывала фотографии, слайды, канцелярские товары, купленные в магазинах Гонконга, подтверждающие победное шествие умильности по восточноазиатскому миру.

Гибрид Барби с покемоном

Подобные товары, экспортируемые из Китая, можно приобрести и у нас в Казахстане. В этом писательница видит неизбежность экспансии этих образов из Юго-Восточной в Центральную Азию. Возможно, что из числа азиатских культур именно японская вызывает во всем мире повышенный интерес, объясняется тем, что именно она дает наиболее адекватный отклик на запросы современности. Япония – страна с развитой современной культурой, успешно экспортирующей свои образы на Запад. Парадокс, но мода на современные японские образы приходит к нам в Казахстан не столько с Востока, из Японии, Кореи, Китая, а с Запада. Образы, сначала имевшие авторов (например таких ярких представителей поп-арта, как Такеши Мураками или Ешитомо Нара), на протяжении многих лет подвергались трансформации в руках не только юго-восточных, но и западных промышленных дизайнеров. Это свидетельствует о том, что авторство размывается в консьюмеристском диалоге Запада и Востока, а авторские образы обретают новые черты. Ведь и первоначально они были созданы под влиянием американских мультфильмов и европейского дизайна. Сейчас странные японские куклы и фантасмагорические создания так же популярны, как кукла Барби. Эта американская красотка быстро распространилась по всему миру. И теперь в странах Азии (в том числе в Японии и Казахстане) множество девушек красятся в блондинок и стремятся придерживаться стандарта 90–60–90. Не секрет, что многие японки делают себе операцию на веках, "европеизируя" разрез глаз.

Все это говорит о том, что экономика современного постиндустриального общества ориентирована на культуру. Самым ходовым товаром становится информация и символические образы.

На круги своя

В конце конференции ее участники рассуждали о том, является ли пространство Центральной Азии общим не только географически. Представители Узбекистана и Таджикистана ответили: нет, потому что казахстанцы позиционируют себя как номадическую культуру, а таджики и узбеки как оседлую, земледельческую. На данный момент в нашем пространстве культуры все еще делятся по способу производства. Это идеология возращения к корням, архаика. Понятно, что экономика Казахстана не зиждется на номадизме. Но как культурный слой он учитывается.

Но все же у участников конференции нашлось нечто общее – схожесть исторических судеб. Например, пакистанец Куддус Мирза живет в стране, которая, как и Бангладеш, и Шри-Ланка, входила в состав Индии, которая воспринималась как единое политическое и культурное пространство. Теперь это четыре независимые страны. Страны Центральной Азии оказались в похожей ситуации после распада СССР. Хотя постколониальные процессы становления независимости и поиска национальной идентичности, например, в Пакистане проходили намного острее и жестче (индо-пакистанский конфликт).

"Мы ошибаемся, думая, что что-то зависит от нас, – считает Куддус, – перед отъездом я общался с британским консулом, который сказал мне, что Пакистан – это часть Центральной Азии. В общем, как всегда, судьбу Востока решает Запад".

С другой стороны, зависимость восточных стран от Запада объясняется слабо развитым обществом и культурными институциями. В лучшем случае азиатские страны могут экспортировать местную экзотику. С точки зрения современной культуры мы не конкурентоспособны. Например, на конференцию, посвященную ориентализму, деньги дал голландский фонд. Мы бедные страны, а даже если не бедные (как наша нефтяная держава), то наше правительство выделяет минимальные средства на культуру. Причем, как считает Валерия Ибраева, они преимущественно идут на представительство, на то, чтобы пустить пыль в глаза, но не на развитие культуры. Мы сами не в состоянии решить свои проблемы и поэтому опять оказываемся в ситуации восточного ориентализма.

Жизнь в глобальной системе

– Валерия, как вы считаете, колониализм – это исторически необходимый способ диалога культур?

– Сейчас складывается ситуация обратного колониализма – когда все хотят в Европу. Население Голландии почти на две трети не голландцы. Во Франции и Великобритании все больше выходцев из Африки и Азии. Также неоколониализм существует в виде глобализации английского языка и Интернета. Например, наша конференция шла на английском. И благодаря ему мы, представители разных стран и культур, смогли общаться. Бывший индиец и пакистанец Куддус Мирза считает, что благодаря колониальной привычке говорить по-английски он оказался в выгодной ситуации.

Колониализм – плохо или хорошо? В глобальных масштабах сложно дать такую дефиницию. Для всех по-разному. Так, в Индии недалеко от Бомбея есть остров Элефанта, где расположены древнеиндийские храмы. Гид там всегда рассказывает, как первые колониалисты португальцы расстреляли скульптуру из пушек. Туристы из Португалии не могут поверить в это. Они не понимают, как их предки могли вести себя как талибы. Но это произошло в четырнадцатом веке, а талибан уничтожил статуи в двадцать первом. Винить древних португальцев и оправдывать современный талибан – бессмысленно. Сейчас мы живем в глобальной системе координат, согласно которой мир развивается одинаково.

– Мы можем говорить о возрастающей близости культур друг другу как об эволюции?

– Мы все больше связаны Интернетом и современными компьютерными технологиями, поэтому я прибегну к термину "пикселизация". Представьте себе большой экран, на котором крупное изображение складывается из очень маленьких фрагментов. Знакомый ирландец рассказал мне, что сейчас на его родине возрос интерес к гельскому языку. Появились даже специальные школы. Интерес к локальным культурам усиливается наряду с глобализацией. Культура не может быть навязана и унифицирована. Она должна быть разнообразной и удовлетворять разные вкусы.

– Может ли быть так, что интенсивный обмен культур приведет в конечном итоге к однородности и унификации культурного пространства?

– Есть одно старое сравнение. Мы, как нам кажется, сидим в одинаковых джинсах, ездим на одинаковых машинах, пользуемся одинаковыми компьютерами. Тем не менее, у нас разные автомобили, разные джинсы, разные компьютеры. Природа человека, как и народа, требует индивидуальности. Не надо бояться унификации. Это глупость. Всегда есть выбор. Например, в Индии "Макдоналдс" (пресловутый пример глобализации) для меня стал возвращением домой. Индийская кухня непривычная и абсолютно другая. Когда я вошла в "Макдоналдс", где все понятно и ясно, я как будто побывала дома, в Казахстане. Вот такой парадокс. Вкусы и привычки у всех разные. Человек любит то, что знает. И я уверена, что в любой стране, как бы мало у меня ни было денег, я смогу пойти в "Макдоналдс" и купить гамбургер за три доллара. Это успех глобальной системы.

Лора ПАЛМЕР
27.06.2008