Военная операция США в Афганистане вполне вписывается в те постулаты, которые провозглашены небезизвестным идеологом современной американской имперской политики З.Бжезинским относительно геополитического значения Евразии, "ключом к вратам" которой, как почти 300 лет назад сказал Петр Великий, и поныне является Центральная Азия, где сосредоточены последние еще неразработанные энергоресурсы планеты. "Та держава, которая станет на нем доминирующей (т.е. на Евразийском континенте), -пишет З.Бжезинский,- будет оказывать решающее влияние в двух из трех наиболее развитых в экономическом плане регионах планеты – Западной Европе и Восточной Азии… контролировать развитие событий на Ближнем Востоке и Африке". И далее: "В краткосрочном плане США должны закрепить существующий сейчас на карте Евразии плюрализм. При такой стратегии приоритет должен быть отдан политическому маневрированию и дипломатическим манипуляциям, которые исключили бы возможность образования враждебных коалиций, способных бросить вызов лидерству США, хотя у любого государства, стремящегося к этому, возможности не так уж велики".
Комментарии, как говорится, излишни.

Однако З.Бжезинский ошибается в том, что на просторах Евразии нет государства, "способного бросить вызов лидерству США". Такое государство есть. И это государство – Китайская Народная Республика, несмотря на всю, пока еще, несопоставимость китайского и американского экономического и военного потенциалов. Готов ли Китай к решению данной задачи и есть ли у него оптимальный стратегический и тактический план ее решения? Анализ политики КНР в регионе Центральной Азии в целом, а в Восточном Туркестане и Тибете в частности, в свете событий, связанных с военной операцией США в Афганистане, в какой-то мере дает возможность ответить на поставленный вопрос.

События в Афганистане, имеющие отношение к военной акции США, не могли не затронуть интересы КНР, хотя бы потому, что Афганистан имеет общую границу с Китаем, причем с тем обширным регионом КНР, где китайские власти уже не первый год ведут борьбу по подавлению уйгурского подпольного вооруженного движения за отделение Восточного Туркестана или Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) от КНР и создание независимого государства. Это движение имеет национальную и социальную базу в СУАР среди самого многочисленного коренного населения этого региона – мусульман-уйгуров и ведет "герилью" – партизанскую войну в китайских городах, что выражается в массовых беспорядках на этнической почве, нападениях на представителей власти и военных, взрывах в общественных местах. В 2007 году отмечены боестолкновения уйгурских повстанцев с регулярными горнострелковыми частями НОАК (Народно-Освободительной армии Китая) в горах СУАР, где были обнаружены базы уйгурских боевиков, при этом китайцы понесли тяжелые потери в живой силе.

В движении уйгуров Восточного Туркестана возобладали лидеры религиозного толка, склонные к радикальным, экстремистским действиям, получавшие до известных событий в Афганистане поддержку от свергнутого ныне режима талибов, когда уйгурские боевики снабжались талибами оружием и деньгами, а также проходили военную подготовку в их диверсионных центрах, в свою очередь тесно связанных с организацией Бен Ладена "Аль-Каида". Поэтому, с одной стороны, афганская операция американских войск была на руку китайским властям, поскольку основные центры, где проходили военную и диверсионную подготовку уйгурские боевики за границей, находились в Афганистане и были уничтожены американцами. Хотя, справедливости ради, стоит вспомнить, что в 80-х годах ХХ века китайцы вместе с США и другим государствами снабжали оружием и военными инструкторами афганских моджахедов, сражавшихся с советскими войсками и из среды которых и вышли талибы.
Поэтому КНР несет свою долю ответственности за трагическое развитие последующих событий в Афганистане, вышедших за его пределы и затронувших непосредственно Китай, в итоге приведших к американскому военному вторжению.
Нестабильной территорией КНР является и Тибет, географически также составная часть Центральной Азии, расположенный весьма близко от охваченного войной Афганистана. Хотя в Тибете нет партизанской войны против властей КНР, события этого года показали, что обострение "тибетского" вопроса не менее опасно для китайского государства, чем акции антиправительственного подполья в Восточном Туркестане, поскольку имеют гораздо больший внешнеполитический резонанс, особенно в преддверии предстоящих Олимпийских игр в Пекине, и обладают поддержкой, как моральной и материальной, не только международных правозащитных организаций, но и ведущих стран Запада, а также Индии и буддийских стран – Непала, Бирмы, Таиланда, Шри Ланки, Камбоджи, которой пока нет у уйгурских борцов за отделение Восточного Туркестана от КНР, не имеющих такого харизматического лидера, признанного во всем мире, как тибетский далай-лама. Общины тибетских эмигрантов, насчитывающие десятки, если не сотни тысяч людей, представлены почти во всех ведущих странах мира, к голосу которых прислушиваются правительства этих стран. В отличие от уйгуров тибетцы действуют внутри страны в основном ненасильственными методами, хотя, как показали последние события в Тибете, иногда и здесь дело доходит до массовых волнений и беспорядков на этнической почве. Но ненасильственные методы борьбы тибетцев не менее эффективны. Невозможно решить проблему Тибета путем китайской демографической экспансии, поскольку в высокогорной стране надо родиться, а жители равнин – китайцы физически трудно адаптируются в суровом тибетском климате, поэтому политика переселения их в Тибет не дает такого эффекта как в других национальных районах, когда таким путем достигалось изменение этнического баланса в пользу государствообразующего этноса.
Для Центральной Азии проблема Тибета важна и в связи с пока не очень заметным, но нарастающим проникновением в регион Индии, на глазах превращающейся в мировую державу и конкурента США И КНР, на территории которой обрел убежище далай-лама и 100 тыс. тибетцев, пользующиеся покровительством индийских властей.
За последнее полтора десятилетия после распада СССР, воспользовавшись ослаблением позиций России в Центральной Азии, Китай заметно усилил свое влияние в этом регионе, добившись территориальных уступок от Казахстана, Таджикистана и Кыргызстана и расширив торгово-экономические контакты со странами Центральной Азии, исходя, прежде всего, из интересов экономического развития КНР и строя их дифференцированно. Но для стран Центральной Азии, в частности, для казахстанского рынка "китайский бум" имел почти исключительно негативные последствия. Как показывает опыт последних 17 лет экономического сотрудничества Китая со странами Центральной Азии, их надежды на его благотворное влияние на их экономики пока не оправдываются. Нереализованными остаются проекты восстановления Великого Шелкового пути, имеющими цель связать железнодорожным сообщением Китай с Ближним Востоком и Европой через страны Центральной Азии, что было бы экономически выгодно для Китая, поскольку сокращало время доставки товаров, и для стран Центральной Азии, предоставлявших свои территории для транзита. Но для России это означало бы, что у Транссибирской магистрали появился конкурент, от деятельности которого она несла бы немалые убытки. Также под вопросом и строительство нефтепровода из Казахстана в Китай. Здесь пока преимущество на стороне России и казахстанская нефть идет через российские нефтепроводы. Более того, китайские власти, например, активизировали деятельность по переброске вод Черного Иртыша, внутрь Китая, что неизбежно приведет к экологической катастрофе – обезвоживанию Иртыша, чьим притоком является Черный Иртыш, и опустыниванию обширных пространств северо-восточного Казахстана и западносибирского региона России.

То же касается и политических аспектов. Под давлением КНР страны Центральной Азии отказывают в убежище уйгурским эмигрантам из СУАР и даже выдают их китайским властям, нарушая соответствующие положения ООН, что вызывает протесты уйгурских общин в этих странах и репрессии местных властей по отношению к ним в угоду китайской политике и отнюдь не способствуют стабильности центральноазиатских режимов. Хотя говорить о дискриминации уйгуров, особенно в Казахстане, говорить не приходится и назначение на пост второго официального лица страны - главы правительства РК уйгура Масимова наглядно об этом свидетельствует. Кроме того, перед странами Центральной Азии, особенно перед Казахстаном, с его малонаселенными обширными пространствами, стоит угроза возникновения на их территориях колоний хуацяо – этнических китайцев и уже появляется ощущение этого. В южных городах Казахстана пока немного, но уже появляются китайцы, обосновавшиеся здесь, хотя стараются вести себя незаметно и не привлекать к себе внимания.

Негативное отношение к китайцам подпитывается исторической памятью. Чего только стоят пословицы местных народов: "Перед тем, как наступит конец света, черные китайцы как муравьи заполонят мир". "Если придет черный китаец, рыжий русский родным отцом покажется". Но просачивание китайцев в Центральную Азию, вне сомнения при, естественно, неафишируемой, поддержке китайского государства, все же происходит. Для этого используются разные приемы. Например, институт брака, поскольку немалое число женщин брачного возраста в странах Центральной Азии, как и в России, в силу демографических и других обстоятельств незамужем, китайцы вступают в действительные и фиктивные браки и легализуют свое пребывание. Процесс внедрения на новые для хуацяо земли значительно облегчается тотальной коррумпированностью местных властей на всех уровнях.

Такого рода отношения континентального Китая со странами Центральной Азии, выстроенные к началу третьего тысячелетия после распада СССР, позволяли руководству КНР до интервенции США в Афганистане не беспокоиться в военно-стратегическом отношении за огромные участки территории на северо-западе страны - в Восточном Туркестане, где расположены важнейшие китайские стратегические объекты – полигон по испытанию ядерного оружия в Лобноре, космодром, а также синьцзянские нефтепромыслы и неразработанные залежи нефти, стратегический резерв китайских энергоресурсов.
После военной операции США в Афганистане и свержения режима талибов ситуация в Центральной Азии существенно изменилась и, как представляется, несмотря на отдельные позитивные моменты, о которых уже говорилось, в целом, все же не в пользу Китая. Войска США и их союзников оказались не только в Афганистане, но и почти во всех странах Центральной Азии, в непосредственной близости от северо-западных границ КНР (авиабазы США в Бишкеке в Кыргызстане и в Душанбе в Таджикистане всего в нескольких сотнях километрах от Китая), причем на очень обширном участке, на границе с Восточным Туркестаном и очень недалеко от такого же "неспокойного" региона КНР - Тибета, подойдя вплотную к ее стратегически важным объектам, о которых упоминалось выше.
Ликвидация базы ВВС США в Ханабаде в Узбекистане по требованию его руководства из-за американской позиции по отношению к событиям 2005 г. в Андижане не ослабило в целом влияние заокеанской державы в регионе. К нарастающему противостоянию набирающего силу Китая и США в Азиатско-Тихоокеанском регионе, прежде всего в Тайваньском проливе, потенциально уязвимыми становятся границы Китая со стороны Центральной Азии. Ситуация для КНР может усугубиться, если США изменят свою пассивную позицию в отношении "уйгурского" вопроса, аналогично тому, как это произошло в "чеченском" вопросе, когда, свернув критику России во время военной операции в Афганистане и использовав ее поддержку, после завершения военной акции американцы вновь возобновили эту критику "за нарушение прав человека" в Чечне.

Но главное, в борьбе за влияние в Центральной Азии у Китая буквально на наших глазах появляется могущественный соперник – США, пока неизмеримо более мощный во всех отношениях противник КНР по сравнению с Россией, также сохраняющей заметное влияние в регионе. Для стран Центральной Азии это повышает угрозу их безопасности, поскольку нет гарантии, что великие державы Запада не выберут для своего противоборства с КНР Центральную Азию, в частности Восточный Туркестан, в качестве сферы влияния. К чему это может привести народы региона, видно на примере Афганистана, и поныне истекающего кровью.

История и современность подтверждают, что и Китай, и США довольно легко прибегают к силе для поддержания своих территориальных притязаний и политических амбиций, которые подпитываются имперским национализмом и обоснованием для которых, в частности, у китайцев, служат сомнительные исторические карты, в том числе для обучения школьников и студентов. Не являются исключением и страны Центральной Азии, третья часть современной территории которых отнесена на таких картах и сегодня к Поднебесной. И недавний скандал в связи с высказываниями китайского чиновника МИД среднего звена в 2007 г. по отношению к Казахстану как части китайской "исторической" территории, наглядный пример этого, несмотря на все официальные извинения китайской стороны.
Поэтому, вполне понятна позиция руководства ряда стран Центральной Азии, охотно предоставивших США и их союзникам военные базы на своей территории и не возражающих против их военного присутствия и после операции в Афганистане. Немаловажна и материальная сторона вопроса в виде платы за военные базы. Те реалии, которые сложились в Центральной Азии после американской акции в Афганистане, связанные уже с проникновением США в этот регион, подвергнут испытаниям на прочность и позиции здесь России, прежде всего один из главных инструментов ее влияния – Договор о коллективной безопасности стран этого региона с Россией.
Накануне американской атаки на Афганистан, даже Узбекистан, слабое звено Договора, намеревался вернуться в его систему, что и было сделано его руководством после андижанских событий 2005 г, когда резко обострились узбекистано-американские отношения, не говоря уже о Казахстане, чье руководство в связи с обвинениями в конгрессе США и сенате Италии президента Назарбаева в коррупции и "нарушении прав человека", было вынуждено дрейфовать в сторону России. Теперь, после того как Казахстан поддержал США против талибов и согласился на размещение их баз на своей территории, не получил ли Назарбаев своего рода "индульгенцию" за свои "грехи" и насколько он сейчас нуждается в российской поддержке?

И все же представляется, что Россия имеет достаточно рычагов влияния в Центральной Азии, чтобы противостоять как США, так и Китаю. Здесь и военное присутствие, усилившееся в последние годы, чему свидетельство открытие российской авиабазы в Канте в Кыргызстане, продолжающаяся дислокация в Таджикистане российской 201 дивизии, космических войск России на принадлежащем ей космодроме Байконур в Казахстане и наличие многочисленного русского населения, и многовековое влияние российской цивилизации, а также экономическая зависимость от России, симпатии местных народов центральноазиатских стран, не проливавших кровь в борьбе за независимость и отпущенных Россией с миром. Так что, неудивительно, что свой первый визит новый президент России Д.А.Медведев совершил в Казахстан, что свидетельствует о той роли, которая отводится в современной российской политике странам Центральной Азии.

В перспективе определение роли Китая в Центральной Азии будет зависеть от ряда непредсказуемых факторов, которые могут включать в себя процессы либерализации общественного строя КНР, эволюцию российско-китайских отношений, усиление проникновения в регион США и их союзников путем создания здесь военных баз, обеспечивающих их постоянное военное присутствие, в результате чего Центральная Азия может стать жертвой в борьбе великих держав за преобладание в ней. Но, в любом случае, Китай не может быть игнорирован. О демографической экспансии КНР в Центральную Азию уже нельзя рассуждать только гипотетически, поскольку колонизация СУАР этническими китайцами уже стала реальностью, что вызвало не только "ползучее" внедрение китайцев в соседние страны Центральной Азии, но и иммиграционный поток туда казахов, кыргызов, уйгуров из СУАР. И, вполне вероятно, эта тенденция будет усиливаться, стимулируемая руководством КНР, которое было бы не против избавить свои пограничные пространства от некитайских народов.

Нарастающие экономические возможности и политический вес Китая, еще перед американской акцией в Афганистане, оставляли тогда России все меньше надежд на то, что ей уже в обозримом будущем удастся удержать свою лидирующую роль в Казахстане и Средней Азии, подобно тому, как это произошло полвека назад с Восточным Туркестаном.
После событий в Афганистане, в связи с появлением войск США в регионе не исключено сближение России и Китая перед лицом нового соперника, что имело место в сравнительно недавнем прошлом, во второй половине ХIХ века, когда альянс России и Китая вытеснил Британскую империю – супердержаву того времени из Центральной Азии.
Совпадение позиций России и КНР по проблеме сепаратистских движений, несущих угрозу целостности обеим странам, привели к отказу России от поддержки борьбы уйгуров за отделение от КНР, хотя во времена СССР у последних была надежда на ее помощь. То же можно и говорить и о проблеме Тибета: даже слабые попытки правозащитных организаций России, бурятских и калмыцких буддийских общин выступить в защиту далай-ламы пресекались российскими властями, а духовному главе тибетских буддистов было отказано в праве посещать Россию, где три ее народа – буряты, тувинцы, калмыки общей численностью от 500 тыс. до 700 тыс. чел. исповедуют буддизм ламаистского тибетского толка и авторитет далай-ламы среди них высок. Причины этого – нежелание портить отношения с великим Китаем, сотрудничество с которым во всех областях успешно развивается.

Результаты этого процесса уже появились в виде Шанхайской организации сотрудничества, включающей, кроме стран Центральной Азии, КНР и Россию, урегулирование российско-китайских пограничных отношений, а также совместных маневров на территории КНР летом 2005 года Российских вооруженных сил и Народно-Освободительной армии Китая и в 2007 году на территории России. Безусловно, мы будем свидетелями нарастающей борьбы великих держав за влияние в Центральной Азии и во многом от ее исхода будет зависеть – "веком Китая" или какой-либо другой страны станет нынешнее столетие.
И последнее, на ситуацию в Восточном Туркестане и Тибете будет оказывать немаловажное влияние афганский фактор, ныне кажущийся как бы отошедшим на второй план. Тем не менее, от исхода войны США и их западных союзников с пока еще непобежденными талибами в Афганистане будет зависеть будущее как Центральной Азии в целом, так и Восточного Туркестана и Тибета в частности.

Александр Шайдатович Кадырбаев - доктор исторических наук, профессор Казахского Государственного Национального Университета им. Аль-Фараби. Ведущий научный сотрудник Института Востоковедения РАН.
11.07.2008