Президент Дмитрий Медведев утвердил новую концепцию внешней политики России, заявив на большом совещании в министерстве иностранных дел, что Москва намерена строить международные отношения по-деловому, без идеологической компоненты. В числе приоритетов он назвал развитие сотрудничества с
быстроразвивающимися странами, такими как Китай, Индия, Бразилия .

Политолог Федор Лукьянов, главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" уверен, что новая концепция внешней политики необходима: события в мире развиваются очень быстро. И концепции, принятые пять – восемь лет назад, уже не отражают происходящего.

- Что, на ваш взгляд, изменилось в мире за последние 5- 8 лет, что потребовало выработки новых стратегических подходов?

Произошло существенное перераспределение влияния, прежде всего, за счет заметного ослабления возможностей Соединенных Штатов, переноса этого влияния на азиатскую часть мира (Китай и Индия), а также на страны, производящие энергоресурсы. Этот сдвиг переписал очень многие правила. К тому же институты, работавшие в годы холодной войны, сейчас утрачивают свою дееспособность. Это касается всех институтов, начиная от ООН и заканчивая Международным валютным фондом. Изменения действительно огромные.

- Что вы скажете по поводу заявления Медведева о том, что приоритет во внешней политике России отдается развитию сотрудничества с быстро развивающимися странами, среди которых Китай, Индия и Бразилия?

Действительно, раньше про это в таком четком виде не говорилось, хотя сама внешнеполитическая активность последних лет как раз в этом направлении и развивалась. Это попытка России укрепить свои позиции за счет сближения со странами, роль которых растет объективно. Другое дело, что из этого заявления не очень понятно, что означает на практике этот приоритет. Если спуститься с самого абстрактного уровня (есть растущие страны, и мы должны быть вместе) на уровень интересов, которые есть у каждой из этих стран… Россия, в общем, очень мало похожа и на Китай, и на Индию, и на Бразилию по всем без исключения показателям.

- Медведев сказал, что Москва намерена строить международные отношения по-деловому, не обращая внимания на идеологию. Термин "идеология" можно трактовать по-разному. Но если я предположу, что идеологический подход сильно заметен в отношениях России с Грузией или Украиной?

Нет, я, пожалуй, не соглашусь. Потому что в отношениях Росси с постсоветскими странами подход не идеологический, а политический или, вернее, геополитический. Россия, действуя в классической схеме реальной политики, пытается укреплять свои позиции по периметру, проектировать силу, что является совершенно не идеологическим, а геополитическим инструментом. Идеология во внешней политике, которая была свойственна 5, 7, 10 лет назад политике США или ЕС, сейчас отходит на задний план. Думаю, имеется в виду, что всякие построения по продвижению демократии и прочее ничего не приносят, поэтому нужно действовать жестко по классическим схемам.

- Россию довольно часто называют новой империей. Вы согласны с тем, что у российской внешней политики есть имперские атрибуты?

Термин "империя" - особенно применительно к сегодняшнему дню - совершенно не определен, непонятно, что это такое. Можно найти имперский подход у кого угодно, начиная с Соединенных Штатов и далее по списку. Россия не стремится к экспансии, к расширению территорий. Есть не столько имперское, сколько старомодное понимание того, как реализуются национальные интересы. Та же политика России по отношению к соседним странам направлена не на то, чтобы уничтожить все суверенитеты, а на достижение реальных политических целей. Это все крутится вокруг энергоносителей, транспортировки, добычи и так далее. Политика других крупных международных субъектов по форме отличается, а по сути не очень. Потому что вообще в ХХ I веке энергоносители диктуют очень много, если не все. А там, где начинается такая политика, там обязательно выползает нечто имперское хотя бы по форме.

- Дмитрий Медведев снова заявил о том, что Россия будет адекватно реагировать на размещение элементов противоракетной обороны США в Европе. Какой может быть такая реакция?

Если исходить из того, что Россия действительно считает систему ПРО угрозой для себя, не элементы системы ПРО в Польше и Чехии, а саму систему ПРО, единственный адекватный ответ - это модернизация развития, совершенствование ядерных сил. Я не знаю, что имеет в виду Медведев, и что имеют в виду наши генералы, когда постоянно грозят что-то куда-то перенацеливать. Это, по-моему, все разговоры, не очень умелая психологическая война. А вот если будет принято решение, что мы должны на это реагировать, наверное, будет пересмотр военной стратегии, в частности, финансирование армии.

- По сравнению с теми временами, когда утверждалась прежняя концепция российской внешней политики, Россия стала заметнее на политической и дипломатической карте мира?

Безусловно! Оценивать это можно по-разному, но очевиден факт, что Россия за время правления Путина заняла совершенно другое место. Не обращать внимания на то, что делает Россия, как это было возможно 8-10 лет назад, теперь не удается. Отчасти это связано с какими-то действиями самой России, отчасти - с очень тяжелыми ошибками, совершенными прежде всего Соединенными Штатами за последние те же самые 8 лет, которые и привели к их ослаблению и, соответственно, к укреплению сил, претендующих на альтернативность.

Андрей Шарый (Прага)

15.07.08