Нурлан Еримбетов: Страну делают личности

Нурлан Ерембетов – один из немногих политологов, кто проработал на передовой пропрезидентского "Нур Отана", чуть позже оказался в рядах оппонентов власти и в результате стал самодостаточным и независимым аналитиком. А потому ему всегда есть что сказать. Так, в интервью "Литеру" он поведал о "болезнях роста" партии "Нур Отан", подвел итоги однопартийному парламенту и рассказал об "основном инстинкте" власти.

– В последнее время в Казахстане часто говорят об административной реформе. Как вы считаете, что толкает власть разбирать "завалы" госаппарата?

– На мой взгляд, административная реформа до сих не превратилась в эффективный механизм рекрутирования достойных граждан страны в структуры власти. Она не стала тем ситом, которое отсеивает случайных людей в кулуарах власти, и стартовым трамплином для тех, кто сочетает в себе управленческие качества. Как следствие – в госструктурах ощущается дефицит людей, способных принимать решения и брать на себя ответственность за них. Это сказывается на конкурентоспособности Казахстана. К сожалению, у нас реформа длится с момента обретения независимости и носит нескончаемый характер. В мире все страны рано или поздно инициируют подобную реформу в государственном аппарате, но это не оправдание. Ведь там и доводят ее до конца, а у нас она захлебывается на полпути.

Структуры ведомства часто перекраиваются в зависимости от видения сферы работы отдельным человеком. Я хочу сказать не о технической стороне реформы, а об усталости служащих, переживающих на своем веку 10–20 изменений ведомств. Многие покидают госслужбу, несмотря на высокую зарплату и социальный пакет. Поскольку у них нет уверенности в завтрашнем дне. Это чувство уверенности необходимо им не для того, чтобы отсидеться на теплом, а чтобы довести работу. Кроме того, госструктуры перекраиваются под конкретных людей. Кому-то нужно найти достойную работу, кому-то пристроить своих близких друзей и знакомых. Все это приводит к тому, что нивелируется цель административной реформы.

Когда мы судим о госчиновнике, то указываем на ранее занимаемые должности. В то время как необходимо акцентировать внимание на достигнутых результатах, как он справился со своими служебными задачами на предыдущем посту. За чиновником должен тянуться шлейф выполненной работы. Мы же говорим, что выпускник окончил школу с золотой медалью. Такой же показатель должен быть и у акимов и министров. Здесь также требуется контроль гражданского общества. Директору школы оценку должен давать родительский комитет, а министру – экспертное сообщество страны и лидеры НПО. Пока нет таких показателей, можно отчитаться по любой принятой государственной программе. А программ у нас множество, которые из-за слабого контроля тают на глазах.

– Наряду с административной реформой глава государства также говорил о необходимости усилить отбор в "Нур Отане". Чем продиктован интерес к правящей партии?

– На сегодняшний день рекрутировать из партии ярких активистов – нормальная практика. Проблема в том, что "Нур Отан" по своей природе не прошел через горнило конкурентной борьбы. Когда президент говорит о конкурентоспособной нации, то он также подразумевает эффективные политические и партийный институты общества. Но когда руководители вырастают в тепличных условиях, естественно, они не могут быть хорошими управленцами. В спорте все ясно и понятно, победил тот, кто первый добежал до финиша. А как быть с "Нур Отаном"? Разве функционеры партии смогли убедить избирателей ораторским искусством, неординарными идеями или безупречным прошлым? По-моему, у нас в мажилисе нет таких депутатов. Все прошли скопом по единому списку.

В структурах "Нур Отана" нет обстановки конкурентной борьбы, когда в полемике выбирается руководитель региональных ячеек партии. На сегодняшний день здесь действует зеркально противоположная система. "Нур Отан" не стал поставщиком кадров, а наоборот, принимает в свои ряды невостребованных в госорганах служащих. Партия стала местом "отсидки" для несостоявшихся чиновников. Но, несмотря на это, у "Нур Отана" есть потенциал. Здесь имеются толковые люди, но отсутствует фракционность. Слабость партии заключается в том, что она не отражает разные политические мнения и позиции общества, начиная от маргиналов и заканчивая состоявшимися гражданами. Вместо этого "Нур Отан" подавляет инакомыслие внутри себя и формирует атмосферу монотонного единодушия.

– Закончилась очередная рабочая сессия мажилиса. Как вы оцениваете работу казахстанского однопартийного парламента?

– Ни для кого не секрет, что все законопроекты пишутся правительством. Таким образом, мажилис занимается своей повседневной работой и формально не имеет нареканий. Именно поэтому его трудно назвать прогрессивным явлением казахстанского общества. Сегодня много говорится о том, что необходимо двигаться вперед в развитии, создавать конкурентоспособную экономику, формировать прорывные проекты. А мы наблюдали рутинную работу мажилиса. Так парламент может работать в Казахстане не один год, спокойно и непринужденно, постоянно напоминая о достижениях страны. Люди невольно вспоминают классику – "прозаседавшиеся". Парламент, напротив, должен рвать и метать, инициировать новые и интересные законопроекты, которые позволят республике вырваться вперед в своем развитии. Но когда парламент голосует за то, чтобы не слушать премьер-министра, он тем самым пытается имитировать острую дискуссионную работу, но никак не плодотворную работу. Кроме того, парламент не вытащил на политическую арену ни одного значимого интересного человека – личность.

– Недавно глава государства озвучил идею формирования парламента "с учетом не менее двух партий". Многие восприняли ее как попытку привлечь в мажилис оппозицию. Эта миссия выполнима?

– Последнее заявление – это шаг вперед. Его можно было сделать и раньше, но оно и сегодня не запоздало. Если говорить об оппозиции, то здесь возникают проблемы. В Казахстане отсутствует однозначная оценка оппозиционности, равно как и восприятия президентской партии. К примеру, в "Нур Отане" есть люди, которые имеют свою точку зрения на внутреннюю политику, правда, они об этом открыто не говорят. В свою очередь в стане оппозиционных партий можно встретить таких, кто поддерживает политику президента. Таким образом, получается, что магнитные полюса казахстанской политики поменялись местами. Конечно, большинство населения, интересующегося политикой, судит о партиях по заявлениям их лидеров. Но такая оценка носит формальный характер и не всегда отражает суть происходящего.

С другой стороны, кто будет определять оппозиционность партии, которая, по замыслу архитекторов в администрации президента, должна пройти на правах почетного гостя в мажилис? И не получится так, что этот же политический игрок будет навязывать обществу оппонентов власти? Тогда, скажем, вместо ОСДП или "Азата", в парламентских кулуарах окажутся активисты из "Ауыла" или "Руханията". В таком случае интересы какой части общества они будут отстаивать? Но это детали, которые еще предстоит утрясти, а если в целом, то высказанная президентом идея все-таки является шагом вперед.

– В Казахстане развернулась борьба с коррупцией. Что побуждает власть бороться со своими недугами?

– Во власти поняли, что вопрос коррупции – это проблема национальной безопасности. На верхних этажах общества поняли, что коррупция проедает государственный аппарат и угрожает в том числе и лично членам правительства, парламентариям. При такой системе можно купить убийцу рядом с тобой, поменять конституционный строй. Если сегодня через границу пропускают машины без проверки и декларации, то через месяц можно пропустить танки. Если человек пропускает гастарбайтеров, то завтра может пропустить маленькую армию.

Власть поняла, что коррупция – это не только бизнес, а еще и угроза суверенитету и безопасности страны. Сработало чувство инстинкта самосохранения. Как будет развиваться борьба с коррупцией и насколько она будет эффективной – я не могу судить. Но сама кампания будет способствовать тому, что многие испугаются быть пойманными. Картина арестованного вчера в соседнем кабинете сослуживца или женщины, мужа которой посадили за взятки, вызывает "шоковую терапию" у чиновников. Может быть, природа коррупции такова, что она не понимает здравого смысла и рациональных по- буждений, а только жесткие меры ее пресечения.

– В Астане недавно завершилась работа Парламентской ассамблеи (ПА) ОБСЕ. Какие дивиденды получил от этого мероприятия Казахстан?

– Я скептически отношусь к тому, что записано на бумаге. Вот такие комиссии, когда собираются, там очень много ритуальных вещей. Красивые слова, красивые декларации. Но здесь мы выигрываем в одном случае, что люди приехали в Казахстан и имели возможность непосредственно увидеть страну, ее людей, ведущих политиков, как представителей власти, так и оппозицию. Большая политика делается на основе личных наблюдений. На бумаге для народа, для общественности можно написать все что угодно. Но решения принимаются на основе непосредственных впечатлений. Они увидели состоявшуюся столицу, страну, которая поднимается, а самое главное – рядовых казахстанцев и представителей гражданского сообщества. Делегаты Парламентской ассамблеи ОБСЕ познакомились с теми, кто сегодня пришел к власти. Это вполне адекватные люди, за которых мне сегодня не стыдно перед европейским сообществом. Я думаю, что в Европе при принятии решений будут делать ставку не на иллюзорный Казахстан, а на конкретных людей. Я имею в виду тот блок в администрации президента, который отвечает за внутреннюю политику в республике.

Айман ТЫНЫШБАЕВА, Астана

[19.07.2008]