Некоторые авторитарные правительства бросают вызов курсу США и затыкают рты местным инакомыслящим. Но рост государственных расходов в этих странах чреват инфляцией, которая, в свою очередь, может подорвать популярность режима в обществе
Взлет мировых цен на нефть укрепляет авторитарные режимы в кучке богатых углеводородами стран. Благодаря этому они достаточно осмелели, чтобы бросать вызов устремлениям Соединенных Штатов и ослаблять собственные демократические движения.

Цена барреля нефти головокружительно подскочила – с 80 долларов в сентябре до 147 долларов с лишним, пока в эту среду не замерла на отметке 134 доллара 60 центов. Некоторые аналитики полагают, что в дальнейшем она вырастет до 200 долларов. Последствия этого заметны по всему земному шару.

В Ираке враждующие между собой силы стараются урвать свой кусок колоссальных нефтяных богатств. У суданского руководства прибавилось денег на покупку вооружений и ведение военной кампании против повстанцев в Дарфуре. Саудовская Аравия отдалилась от вашингтонских союзников.

Но ряд самых очевидных последствий наблюдается в странах, лидеры которых наиболее враждебно относятся к Соединенным Штатам: в Венесуэле, где у власти находится президент-популист Уго Чавес, в Иране с его воинственными правителями-исламистами и в России, где усиливается автократия.

Правительства этих трех стран, входящих в "верхнюю восьмерку" по объемам доказанных запасов углеводородов, добиваются для себя расширенной роли в мировой политике, а одновременно расходуют деньги на внутренние социальные программы, повышение зарплаты и создание инфраструктуры – меры, которые позволяют разрядить встревоженность, вызванную сползанием к авторитаризму.

"Их никак не контролирует ни общество, ни оппозиция, ни государство, ни кто бы то ни было, – пояснил российский экономист Григорий Явлинский, лидер оппозиционной партии "Яблоко" (ныне лидером "Яблока" является Сергей Митрохин. – Прим. ред.). – Поэтому им легко направить эти деньги на поддержание своей популярности".

Но колоссальные нефтяные богатства приносят собственные опасности. Все три страны борются с инфляцией, которая может постепенно подорвать популярность правительств у населения.

В России расходы государства с 2004 по 2007 год увеличились вдвое. В 2008 году доходы от продажи нефти и газа, как ожидаются, составят свыше 178 млрд долларов – почти на 33 млрд долларов больше, чем прогнозировалось ранее. Международный валютный фонд, опасаясь инфляции, предостерег Россию об опасности безудержных трат.

В Иране инфляция ускорила девальвацию местной валюты.

Политические перемены, причиной которых стало нефтяное обогащение, тоже могут обернуться плохой стороной. Объемы добычи в Венесуэле падают отчасти потому, что из страны бегут высококвалифицированные инженеры и иностранные компании. По оценке аналитиков, объемы добычи в Иране потенциально могли бы быть намного выше, если бы не санкции, "утечка мозгов" и скудость зарубежных инвестиций, ибо современные технологии не применяются.

Однако на данный момент все эти три страны горделиво гарцуют на гребне нефтяных доходов.

"Пожалуй, это самое масштабное перераспределение богатства и ресурсов в истории мировой экономики, – говорит Андрей Илларионов, который был советником экс-президента России Владимира Путина по экономическим вопросам, а сейчас является старшим научным сотрудником Института Катона. – Для этих стран данные деньги – нечто вроде шальных прибылей, компенсирующих их неудачи в других сферах".

Девятилетний период роста доходов от торговли нефтью восстановил силы России до уровня, какого она не знала со времен расцвета советского времени. Это больше не сломленная страна, пытающаяся хоть за что-то зацепиться, а крупный игрок на мировой арене.

10 лет назад на России висел огромный долг. Сегодня она располагает третьими в мире золотовалютными резервами, уступая лишь Китаю и Японии.

Правительство объявило о популярных инициативах по повышению пенсий и расширению льгот для ветеранов. Новый президент Дмитрий Медведев пообещал сосредоточиться на социально-экономических проблемах, которые беспокоят простых россиян.

Тем временем Москва все агрессивнее ведет себя с бывшими республиками СССР, склоняющимися к Западу: она объявила Грузии экономическую блокаду, а с Украиной поссорилась из-за цен на природный газ.

Путин спорит с Соединенными Штатами по вопросам о расширении НАТО, американских планов размещения в Польше и Чехии элементов системы ПРО – ракет и радара, а также по поводу признания независимости Косово.

Россия также укрепляет связи с Ираном: строит в городе Бушер атомную электростанцию и снабжает ее ядерным топливом, несмотря на то, что иранская ядерная программа стала причиной раздоров с Западом.

Медведев недавно заявил, что причиной глобального экономического кризиса стали некомпетентность и самонадеянность Вашингтона и американских компаний.

"Именно несоответствие формальной роли Соединенных Штатов Америки в мировой экономической системе ее реальным возможностям и было одной из центральных причин текущего кризиса", – сказал он, выступая перед ведущими политиками и бизнесменами на Санкт-Петербургском экономическом форуме.

Медведев сказал, что сегодня Россия является глобальным игроком, так что следует признать ее ответственность за судьбы мира.

Россияне охотно приняли эту точку зрения, Путин и Медведев пользуются большой популярностью. Но в то же самое время страна страдает от разгула коррупции и тяги к быстрому извлечению прибыли. Независимые СМИ раздавлены, инакомыслящим затыкают рот. Если не учитывать новое сословие сверхбогачей, вскормленное ценами на нефть и газ, широкие массы остаются нищими.

Между тем за первые четыре месяца 2008 года добыча нефти сократилась на 1,5% по сравнению с тем же периодом 2007 года. Существуют опасения, что рост себестоимости и старение месторождений выльются в первое за 10 лет снижение годового объема добычи.

В Иране тоже наблюдается рост мирового престижа и ослабление демократии синхронно с подорожанием нефти. Исламской республике удается одновременно расширять свое влияние, укреплять военный потенциал и подавлять инакомыслие.

Со времен Исламской революции 1979 года цена барреля нефти играла предопределяющую роль для тональности американо-иранских отношений. Иран сильно зависит от экспорта энергоносителей, за счет которого финансирует свой гигантский государственный сектор, вооруженные силы и зарубежных союзников.

В 1990-е годы, когда цены на нефть достигли своего минимума, а внешний долг увеличился, Иран был вынужден перейти к умеренности во внутренней и внешней политике, дабы привлечь европейские инвестиции и наладить торговые связи со странами Персидского залива.

Когда цены на нефть под воздействием инфляции составляли 24 доллара за баррель и снижались далее, на президентских выборах победил реформатор Мохаммад Хатами, и общество поручило ему сделать Иран более открытой страной.

Но к 2002 году, когда баррель стоил 27 долларов и продолжал дорожать, аналитики выявили тенденцию к усилению авторитаризма, что выражалось, в частности, в гонениях на независимые СМИ и арестах диссидентов и людей из окружения Хатами.

В 2005 году, когда баррель стоил 55 долларов, к власти пришел президент-консерватор Махмуд Ахмадинежад. Благодаря рекордным ценам на нефть Ахмадинежад смог предложить сторонникам правительства низкопроцентные ссуды и талоны на продукты, начать строительство инфраструктуры и импортировать большие объемы продовольствия, чтобы держать низкие цены на товары первой необходимости. Тем временем журналистам, политическим активистам и блогерам затыкают рты, запугивая их или сажая за решетку.

За май 2008 года Тегеран выручил от продажи нефти больше, чем за весь 1998 год, когда влияние Хатами находилось на пике.

Ядерная программа Ирана стала для Израиля и администрации Буша одним из главных источников тревог во внешней политике. Она также сильно беспокоит Европу и арабский мир.

Поддерживать радикальные группировки на палестинских территориях и в Ливане Иран начал еще до нефтяного бума. Но его мощная роль в Ираке, а также стремительное расширение программы обогащения урана в последние два года с этим бумом совпали.

"Это нельзя объяснять исключительно повышением цен на нефть, – поясняет Пол Сэмпсон, лондонский аналитик издательского дома Energy Intelligence, освещающего нефтегазовую индустрию. – Но факт тот, что твердолобые сильнее упорствуют в своих позициях, так как располагают этим постоянным притоком нефтяных прибылей".

"В Иране действует общее правило: чем выше цена на нефть, тем слабее демократизация, – говорит тегеранский экономист Саид Лайлаз. – Чем выше цена, тем меньше демократии в обществе. Правительство осмелело и все контролирует".

Высокие цены на нефть оберегают Иран и от последствий санкций, наложенных на него в связи с ядерной программой.

"Если убрать с рынка иранскую нефть, это подкосит мировую экономику, – отметил Сэмпсон. – Иран это осознает".

Центральный банк Венесуэлы сообщил, что доходы от торговли нефтью за первый квартал текущего года составили 20 млрд долларов, что на 60% больше, чем за первый квартал прошлого года.

Чавес направил значительную часть этих крупных средств на программы помощи беднякам. Но наблюдатели опасаются, что шальные деньги укрепляют в Чавесе его авторитарную струнку и он тратит средства на укрепление вооруженных сил и антиамериканские политические инициативы.

Другие предсказывают, что в стране, где 70% доходов экономики напрямую зависят от нефти, после падения цен (если, конечно, оно произойдет) экономическая модель Чавеса потерпит крах.

В Венесуэле повсюду чувствуется экономический рост: в торговых центрах покупатели скупают одежду, виски и бытовую электронику, на улицах пробки, наглядно свидетельствующие, что за прошлый год объем продаж автомобилей вырос на 47%.

Пока никого не волнует, что за последние пять лет объемы добычи резко снизились, поскольку из страны бегут отечественные специалисты и иностранные фирмы, имеющие опыт работы с венесуэльской тяжелой нефтью.

Однако некоторые утверждают, что рост цен на нефть маскирует назревающие экономические проблемы.

Густаво Гарсиа, экономист из аналитического и учебного центра IESA (Каракас), отмечает, что экономический рост типа венесуэльского, опирающийся на высокую цену нефти, невозможно выдерживать неопределенно долго.

"В среднесрочной перспективе, когда эти цены вернутся к нормальному уровню, для экономики начнется период болезненной адаптации, – говорит он. – Мы повторяем циклы предыдущих экономических взлетов, которые опирались на недолговечные нефтяные бумы".

Использованы материалы Криса Краула и Рамина Мостагхима
Меган К. Стэк и Борзу Дарагахи
Los Angeles Times
18.07.2008