Обзор российских интересов в Афганистане

Сейчас многие СМИ пишут о триумфальном возвращении России на афганскую политическую сцену. Это вызвано публикацией письма Дмитрия Медведева – Хамиду Карзаю, в котором Президент России выразил готовность "оказывать афганскому народу в трудный для него период безвозмездную поддержку" в виде 15 тысяч тонн пшеницы и 4 миллионов долларов США[1]. Есть все основания усомниться в сугубо гуманитарном назначении данной миссии и предположить, что названная помощь призвана содействовать защите российских интересов на территории Афганистана. Однозначно определить задачи, поставленные российским руководством на данном направлении, в настоящий момент не представляется возможным, поэтому в данной статье мы ограничимся лишь общими суждениями о том, что может представлять интерес для России в современном Афганистане.

Прежде всего, следует обратить внимание на экономический аспект – ведь в силу своего нынешнего состояния Афганистан является и потенциальным рынком сбыта российской продукции, и возможным поставщиком полезных ископаемых. В настоящий момент российско-афганский торговый оборот достаточно ограничен: он составил в 2007 году лишь 68,2 млн. долларов, большая часть из которых приходится на поставки из России. Преимущественно в них входили: древесина и пиломатериалы, сахар и изделия из него, авиационная продукция.

Последнее направление, как и поставки других товаров потенциально военного назначения, возможно, является наиболее перспективным для российско-афганского взаимодействия. НАТО в настоящий момент прилагает значительные усилия по укреплению афганских вооруженных сил с целью переложить на них основное бремя борьбы с "Талибаном". Во время встречи российско-американской рабочей группы по борьбе с терроризмом 19-20 июня России удалось добиться принципиального согласия США на поставки российского вооружения Афганской Национальной Армии.

Правда, за первый квартал текущего года при общем росте российско-афганского торгового оборота (по российским данным к июлю 2008 он достиг 92,1 миллиона долларов) поставки авиатехники и других готовых изделий значительно снизились. Лидирующие позиции в номенклатуре поставляемых в страну российских товаров заняли керосин (36% от всего импорта из России), пиломатериалы (25%), моющие средства (10%) и продовольствие.

Впрочем, есть объективные основания для надежд на возрастание роста поставок российских вооружений в Афганистан. В частности это касается стрелкового оружия, так как перевооружение национальных вооруженных сил автоматической винтовкой М-16, проводящееся сейчас обещает больше сложностей, чем реальной пользы. Независимые военные эксперты склонны считать, что для афганских условий в наибольшей мере подошли бы автоматы российского производства АК-103[2], к необходимости приобретения которых афганское военное ведомство может придти в ближайшие годы.

Учитывая хронологическую близость переговоров рабочей группы и письма Медведева, возникает определенное искушение оценить обещанные отчисления, как своего рода "вознаграждение" за сделанный выбор поставщика. Учитывая, что прошлогодняя стоимость приобретенной АНА авиатехники и запасных частей к ней составила 8,48 млн. долларов подобный обмен весьма выгоден России даже при сохранении в будущем текущих объемов поставок.

Наравне с вооружением предметом российского экспорта в страну может стать и становится продовольствие и топливо, так как, несмотря на обилие собственных природных ресурсов, Афганистан находится в зависимости от иностранных поставок, хотя следует признать, что эти рынки находятся сейчас под значительным влиянием других стран. В настоящее время основным поставщиком продовольствия в страну является Пакистан, хотя прошлогодние колебания цен на зерно пошатнули его позиции. К тому же сейчас правительство предпринимает значительные меры по увеличению собственного сельскохозяйственного производства и обеспечению продовольственной независимости страны. Большую часть афганского рынка сжиженного газа и нефтепродуктов контролирует сейчас арабская компания "Азизи Хотак групп".

Афганские власти в наибольшей мере заинтересованы не в российских товарах, а в российских капиталах, инвестируемых в активы на территории страны. Наиболее перспективными для России являлись бы инвестиции в добычу полезных ископаемых, в первую очередь нефти и газа, многие месторождения которых были обнаружены советскими геологами. В первую очередь представляют интерес нефтяные месторождения сконцентрированные на Севере страны. Состояние нефтяных запасов известное в настоящий момент позволяет добывать около 1 миллиона тонн нефти в год, причем на долю сохранившихся с довоенного периода поисково-разведочных скважин приходится 50 тыс. т., добыча которых будет сопряжена с минимальными капиталовложениями. Общий объем нефтегазовых запасов Исламской Республики Афганистан оценивается как 40 млн. тонн нефти и 137 млрд. метров кубических природного газа[3]. Наравне с нефтегазовыми запасами в Афганистане есть месторождения меди, свинца, цинка. А также 49 месторождений ряда более редких металлов, включая литий, ниобий и бериллий[4].

За последние годы государство заключило с местными и национальными компаниями 150 соглашений о добыче полезных ископаемых, однако россиянам пока не удается занять лидирующие позиции в борьбе за афганские недра. Наиболее сокрушительным поражением стало поражение в тендере на разработку месторождения меди в Айнакской долине, открытое советскими специалистами в 1974 году, считавшееся одним из крупнейших в мире. На него претендовало две российские компании ("Тяжпромэкспорт" и "Союзметаллресурс", дочерняя структура "Базового элемента"), однако запасы меди общей стоимостью в 88 миллиардов долларов перешли сроком на 30 лет в руки китайской "China Metallurgical Group".

С другой стороны, большинство экспертов считают, что затраты CMG, заявленные при подписании соглашения несколько превышают нормативы, принятые при инвестировании средств в разработку месторождений меди. "Они вкладывают из расчета $17 тыс. на тонну годовой добычи - это просто огромная сумма. Несколько лет назад, до начала нынешнего бума на мировых рынках металлов, нормальным был бы показатель $4-5 тыс. на тонну годовой добычи. Сейчас представляется приемлемым уровень $7-8 тысяч" - заявил в интервью российским журналистам представитель британского банка HSBC Пол Мактаггарт[5].

Впрочем, российские эксперты дают более скромную оценку китайских затрат: аналитик компании "Атона" Марат Габитов подсчитал, что с учетом всех выплат совокупные запасы Айнака достались китайскому консорциуму по цене $4-5,5 тыс. за тонну меди. При прогнозируемых рыночных ценах не медь $5,5 тыс. за тонну CMG в Афганистане "будет балансировать на грани рентабельности".

Мы не можем исключать, что причина этого в каких-то неофициальных российско-китайских соглашениях в рамках ШОС о разделе сфер влияния в Центральной Азии, однако это представляется маловероятным, учитывая нарастающее в течение последнего времени дипломатическое непонимание между Россией и Китаем. Скорей дело в отсутствии российских групп влияния в стране, без лоббирования которых зачастую очень сложно добиться победы в тендерах в условиях современного Афганистана.

Определенных успехов Россия добилась на национальном рынке телекоммуникаций, в частности российские инженеры приступили к строительству сети мобильной связи третьего поколения (3G) на севере страны. Телекоммуникационный сектор Афганистана весьма многообещающий: в стране сегодня насчитывается более 3 млн. телефонных абонентов, из которых большинство – мобильные. Темпы роста их численности – впечатляют, так с 2004 по 2007 год она возросла в 6 раз. Однако Российские компании не спешат вкладывать значительные средства в активы на территории Афганистана. В частности, недавно было объявлено, что российская компания "Мегафон" отказалась от участия в конкурсе на приватизацию афганского государственного оператора "Afghan Telecom", сославшись на высокие местные риски и завышенную стоимость актива.

Сдерживают россиян и внешние факторы: развитие телекоммуникаций в Афганистане в значительной мере зависит от финансирования стран коалиции, в особенности США. Учитывая приближающиеся в этой стране президентские выборы и возможную смену правящей партии, нельзя исключать пересмотр условий экономической поддержки Афганистана и Ирака, что может очень больно ударить по развитию афганской мобильной связи.

К тому же многие в России склонны преувеличивать участие командования войск коалиции в местной экономической и политической жизни, и опасаются, что любая деятельность российского бизнес может быть блокирована американцами по политическим соображениям. Впрочем, автору представляется, что и уровень русофобии у американских представителей и их вмешательство в местную хозяйственную жизнь сильно преувеличиваются, так как реальные случаи административного противодействия российским проектам неизвестны.

Впрочем, не смотря на все сложности, российский бизнес уже ведет ряд проектов на афганском рынке. Это и строительство малых гидроэлектростанций в горных районах, и поставки материалов и оборудования для реконструкции ГЭС "Наглу" в рамках выигранного тендера, и проект по реконструкции Кабульского домостроительного комбината и цементного завода в Джебель-Серадже, в котором равно планируется участие российского частного капитала. Тот же "Мегафон", несмотря на отказ от приобретения "Afghan Telecom", декларирует интерес к работе на афганском рынке.

Наравне с прямыми экономическими выгодами влияние в Афганистане необходимо России для сохранения статус-кво, в частности блокирования строительства транснациональных трубопроводов из Туркменистана в Пакистан или вывод нефтепровода из Китая к Аравийскому морю, с целью импорта газа и нефти супертанкерами из Гвадара[6].

Первый проект, предусматривающий строительство газопровода, который позволил бы доставлять в Пакистан 30 млрд. кубометров газа ежегодно, может поставить под угрозу сложившуюся систему поставок газа на Украину, созданную "Газпромом" в 1990-е. Изменение туркменских рынков сбыта, неизбежное при отказе от транзита через российскую территорию могут негативно сказаться и на прибылях "Газпрома" и на влиянии на цены мирового рынка, в целом. Обретение же Китаем дополнительного канала поступления нефти снизит для Пекина значение российских поставок и также неизбежно приведет к снижению цен политического влияния Москвы. Впрочем, проект данного трубопровода существует уже более десяти лет, но страны участницы никак не могут перейти к его практической реализации.

В качестве альтернативы проектам, ущемляющим ее интересы, Москва может предложить Кабулу инвестиции в добывающую и обрабатывающую промышленность Севера страны, продукция которой могла бы доставлять по российским транзитным каналам на мировые рынки. Подобные подход в долгосрочной перспективе выгоден и Афганистану, так как в отличие от предыдущего варианта позволит удержать цены на сырье на прежнем высоком уровне, однако неминуемо встретит противодействие Пакистана, Китая, Индии, а, возможно, США из-за опасения усиления влияния Москвы в регионе. Таким образом, для решения своих геополитических задач Россия должна искать компромисс с одним из действующих игроков на афганской политической доске. С другой стороны, нельзя исключать, что Москва смирится с постройкой новых трубопроводов через территорию Афганистана в случае, если в нем будет предусмотрено участие российских компаний. Так это уже было при старте проекта трансафганского газопровода в начале 1990-х.

В заключение, следует подчеркнуть важный аспект российских интересов в Афганистане, связанный с обеспечение национальной безопасности. Москва должна каким-то образом добиться радикального сокращения посевов опийного мака с ИРА или хотя бы полного блокирования экспорта опиатов через северную границу страны. Поскольку первая задача в какой-то мере связана с вооруженным противостоянием на Юге Афганистана, наиболее реальной мерой представляется обеспечение более эффективных полицейских мер в северных провинциях и пограничных государствах с целью перехвата наркотрафика. Следует подчеркнуть, что перехват большей части преступного груза возможен только на территории ИРА или в непосредственной близости к границе: по мере удаления от афганской территории цена перевозимых опиатов возрастает во много раз и у контрабандистов значительно расширяются возможности по обеспечению своей деятельности.

Действительное решение названной задачи возможно только при налаженном сотрудничестве в провинциальными властями и местными племенными и общественными лидерами Севера. Для России и Таджикистана установление взаимопонимания с ними достижимо хотя бы на основе связей среди местной политической элиты, сохранившихся со времен гражданской войны 1990-х годов. При должном финансировании, которое может исходить от России или Казахстана, непосредственно заинтересованных в стабилизации ситуации, создание новой эффективной системы наркоконтроля в регионе представляется вопросом политической воли.

Таким образом, мы можем наблюдать достаточно широкий круг задач, встающих на территории Афганистана перед российскими государством и бизнесом. Их решение невозможно без перехода к более тщательному изучению современных афганских условий и более активному участию в политической жизни Центральной Азии. "Письмо Медведева", о котором мы говорили в начале настоящей статьи, является важным шагом в этом направлении или по крайней мере предвестником активизации российской политики на афганском направлении.
----------------------------------------

http://www.vz.ru/news/2008/6/27/181846.html
Д. Н. Верхотуров АК-103 - лучший выбор для афганской армии. http://Afghanistan.ru/doc/11823.html
И. Ахмедзянов Углеводородные запасы Афганистана. http://Afghanistan.ru/doc/3773.html
http://www.bgs.ac.uk/AfghanMinerals/mininfo.htm
М. Сорчинов Афган, война и медные руды // Коммерсантъ-Власть, 24 декабря 2007.
Т. М. Ашраф Китаю нужен "афганский плацдарм". http://Afghanistan.ru/doc/12100.html

21.07.2008

Об авторе: Никита Мендкович - историк, экономист, эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА).