В двух шагах от конечной станции Транссибирской железной дороги, в семи часовых поясах и 9 тысячах километров к востоку от Москвы из тумана появляется надпись, как итог последнего столетия: кафе "Ностальгия". Красные драпировки в петербуржском стиле, фото Рахманинова за роялем, чернослив с орехами в сметане, портрет Николая II и царицы Александры в рамке в углу. А на интернет-сайтах столицы не перестают обсуждать сходство между последним царем и новым президентом Дмитрием Медведевым.
Все прекрасно, все по-имперски на российском Дальнем Востоке. Если бы парочки влюбленных, сидящие за столиками за ужином, не были китайскими: захватчики, более или менее осведомленные о противостоянии между двумя великими колоссами, построенными на основах марксизма, как новые главные действующие лица на мировой арене. Потому что для посетителей с миндалевидными глазами кафе "Ностальгия" это "внешняя Манчжурия", и они также считают свое пребывание летом на берегу залива Золотой Рог очень приятным.

Немного дальше, на берегу Тихого океана отель "Владивосток" заполонили "делегаций" из другой Манчжурии, настоящей. После ужина в старом холле, выдержанном в брежневском стиле, предприниматели из Харбина и Далиана тихонько потирают себе животы, символизируя процветание. В зале для игр, на уличных рынках, в барах – повсюду, полно китайцев. Некоторые устремляются в порт, там они всходят на борт старой советской подводной лодки С-56, покрывшей себя славой в годы мировой войны. Даже самые современные радары, установленные на крейсерах, стоящих на якоре неподалеку, не в силах их остановить. Около 20 тысяч китайцев постоянно работают в этом регионе. На границе, в 95 км от Владивостока, ежедневно регистрируется въезд из КНР 18 тысяч человек в малонаселенный Приморский край, где проживает всего около 2 миллионов русских, и те смотрят, ждут и говорят о "желтой угрозе".

Теоретически здесь всем заправляют наследники пионеров царских времен, авантюристов, поднявших свое знамя и в 1860 году построивших Владивосток как пощечину Китаю: "Владей Востоком". В послевоенные годы, на протяжении полувека, до 1992 года, этот город был "закрытым" для русских нерезидентов, но богатым и с хорошим снабжением для его жителей – гражданского населения, запертого в бункере советского ядерного флота на Тихом океане.

Это были времена города-крепости, аванпоста белого человека на Дальнем Востоке, захваченного в тот период, когда империя Цин была слабой, и в соответствии с Пекинской конвенцией 1861 года регион отошел под контроль Москвы. Для китайцев этот договор навсегда остался "неравноправным", и потребовалось полтора столетия, отмеченного войнами, чтобы несколько дней назад министры иностранных дел Китая Ян Цзечи и России Сергей Лавров наконец подписали соглашение о 4300 км общей границы.

На этом закончилась старая геополитика ХХ века. Новый ассиметричный вызов, который Пекин бросает Москве на этой болезненной территории, имеет все признаки постмодернистского вторжения, с применением необычных средств. Пекин предоставляет финансы китайским предприятиям, занимающимся разработкой сырья или производством за пределами своей территории, обходя сопротивление Москвы: цинк и свинец – Golden Stone в заливе Ольга, обувь и одежда – Kon-Di в Уссурийске. Нет недостатка в открытых экономических зонах вдоль границы, открытых китайцами и бойкотируемых русскими. Все те же "нет" звучат тогда, когда Пекин изъявляет желание финансировать строительство мостов через реку Амур.

Но самый влиятельный китайский предприниматель на русском Дальнем Востоке Хулин не теряет спокойствия. "От нас Желтая река несет много песка, и население, живущее на берегах дамб, опасается, что через какое-то время это может привести к катастрофе, – говорит предприниматель. – Для русских мы как песок Желтой реки: они видят, как поднимается уровень, они беспокоятся, и я их понимаю". Русские полностью отдают себе отчет в том, что Пекин положил глаз на этот регион.

Если говорить на языке цифр, то на всем русском Дальнем Востоке, занимающем площадь равную Европе, проживают 6,4 млн человек против более 8 млн в 1991 году. Но если с этой стороны Амура земли плодородные, пустые и переживающие демографическую катастрофу, то по ту сторону – более засушливые и перенаселенные районы Северо-Восточного Китая с 135 млн жителей.

Хулин больше не приводит метафор и статистических данных, а начинает рассказывать о жене. Она молодая, блондинка, русская. Лена – красавица, и у предпринимателя нашлось немало причин, чтобы на ней жениться. С ней у него может быть больше детей, чем в Китае, где действуют суровые запреты и позволено иметь лишь одного ребенка. Если бы Хулин уже не был богат, у него были бы и сильные экономические стимулы. "Китайские власти оказывают помощь тем, кто женится на русских", – объясняет он, хотя он сам не одобряет подобные меры, "из-за которых создаются фиктивные браки, а страна теряет деньги". Китайский консул в Приморье предпочитает избегать объяснений и контактов, но, по словам многих обозревателей, "русский брак" гарантирует освобождение от налогов на пять лет. Для китайцев это ответ на неравенство полов, связанное с добровольными абортами, когда должна родиться девочка, чтобы в семье единственным ребенком был мальчик. Но для русских это настоящая угроза: если в Манчжурии на 120 мужчин приходится 100 женщин, то на русском Дальнем Востоке алкоголизм, призывы в армию и преступность переворачивают равновесие и делают регион уязвимым.

Достаточно поездить пару часов по региону, чтобы понять, к чему все это может привести: деревни без газа и электричества, где обмен – это норма, магазин на колесах, который приезжает раз в неделю, отсталость и разруха подчеркивают непрочность русских корней на Дальнем Востоке. В Ляличах, бывшем совхозе, расположенном между Транссибирской железной дорогой и границей, сотни китайцев взяли в жены русских женщин, которые владеют наделами земли после приватизации 2004 года. Власти Владивостока продолжают усложнять практику предоставления разрешений для новых поселенцев, но для всех очевидно, что земля производит больше сои и больше зерна там, где работают китайцы. По данным National Intelligence Council, агентства, которое контролирует деятельность ЦРУ и ФБР, в 2030 году Китай будет импортировать столько зерна, сколько его сейчас экспортируют по всему миру. По эту сторону границы крестьяне живут как в царские времена, принадлежащие им земли плохо обрабатываются, и гектар такой земли можно купить за 20 евро.

Отсюда жажда китайцев к женщинам и землям. Отсюда и реакция российских властей. Китайцам-нерезидентам запретили заниматься торговлей, а они ответили тем, что заперлись в задних комнатах своих лавок и поставили торговать молодых русских женщин. Мэр Владивостока противодействует строительству этнических кварталов, и "Китай-город", как огромный торговый центр, возводится на холме за городом, рядом с фортом времен холодной войны. Россия проводит политику сдерживания, и ее самые бедные граждане, чтобы отремонтировать зубы, едут за границу, в Хэйхэ.

Кроме того, есть энергетика: "Мы должны стать необходимыми для Пекина, пока не стало слишком поздно", – говорит политолог из городского университета Михаил Шинковский. Поэтому "Газпром" проектирует газопровод от Сахалина в Манчжурию через Владивосток, "Транснефть" будет доставлять нефть из Иркутска в Хэйлунцзян. Но кто знает, будет ли этого достаточно, чтобы утешить сирот "закрытого" города. "Многие возвращаются на Запад, – говорит Лада Прыгунова из фонда "Евразия". – Мы иностранцы на своей земле". Для тех, кто помнит давние льготы для жителей гарнизона, "Ностальгия" – больше чем название кафе. Юрий Авдеев это знает: в 1990-е годы он был заместителем председателя городского Совета и именно он тайно ездил в Москву, чтобы Владивосток стал открытым городом. "Кто знает, как ко мне бы отнеслись люди, если бы знали, что этого добился я, – говорит Авдеев. – Но я не раскаиваюсь: пессимисты смотрят в прошлое, оптимисты – в будущее".

Федерико Фубини
Corriere della Sera
28.07.2008