Нургали Ашимов: В любом разрушении есть большой потенциал сотворения

Прошел год, как акимом Южно-Казахстанской области назначен Нургали Ашимов. По количеству напастей, свалившихся на область, таких лет сразу и не припомнишь: тяжелейшая зима, наводнение, которое разрушило около 1,5 тысячи домов, нашествие саранчи на поля, затем жара и маловодье. Однако команда акима не только справилась со всеми ЧП и ЧС, но и умудрилась заложить основу системно-структурных преобразований, которые непременно должны дать результат в ближайшем будущем.

О том, как работалось в этот труднейший год и что было сделано для выхода из череды бедствий рассказывает Нургали Садвакасович Ашимов.

– Кажется, неприятности начались сразу же после вашего назначения…

– Началось с того, что я пришел в августе, а в сентябре грянул финансовый кризис. Потом начались бураны, в Тюлькубасе людей занесло. Затем наводнение в Сарыагаше, потом саранча, засуха, сейчас маловодье.
Конечно, год был очень тяжелый. Начать с того, что мы в прошлом году стали приводить бюджет, скажем так, в чувство. Финансовый кризис – это что значит? К нему надо готовиться: вычистить бюджет, и в первую очередь текущий. Строительство строительством, но люди должны быть с зарплатой, школы и больницы – с топливом и питанием. В ноябре была сессия, и наши финансисты (а у нас собралась сильная команда) сделали прогноз и начали вычищать бюджет. Другими словами, если использовать термины воздухоплавания, то они выбрасывали балласт с дирижабля и подавали теплый воздух.
Было очень трудно, но в этот год мы вошли практически со всеми погашенными долгами. Погасили даже четырехлетний долг по зарплате. В общем, мы по области погасили долгов на сумму около 12 млрд тенге. Сейчас, правда, всплыли еще кое-какие долги по Шымкенту…

– Зима у нас на этот раз была такая, что не скоро забудешь…

– Да, отопительный сезон принес мало позитива. Мы были полностью готовы по запасам угля, мазута, газа, но… были ошибки в проекте строительства трубопровода с ТЭЦ-3 для подачи тепла в южную часть Шымкента. Разработку проекта поручили шымкентской фирме. Замечу, я сам шымкентский и ничего плохого не хочу сказать. Но когда я работал в Алматы, мы заказывали подобные проекты фирме, которая единственная в Казахстане специализируется на тепло-технических расчетах. И наша труба… Ошибки и в проекте были, и в самом строительстве. Мы "кувыркались" до нового года. А люди мерзли… В этом году выделили еще два миллирда тенге, и мы ставим еще две насосные станции. Причем заложили 30-процентный запас мощности. Думаю, что этой зимой нареканий по поводу отопления не будет.

– А потом, еще зима не кончилась, как нас затопило…

– А затем было наводнение... Но я считаю, что через это бедствие, если сравнивать с Луговым, мы прошли организованно. И войска МЧС сработали грамотно, и люди были быстро мобилизованы, и ошибок, тех, что в Луговом, мы не делали. Мы построили 1546 домов, 414 домов капитально отремонтировали, семь школ будут сданы в этом году. Мы учли опыт Лугового, и это дало хорошие результаты. Почему дома поднимались быстро и качественно? Потому что мы не платили 30 процентов предоплаты, а действовали по законам ЧС. Фундамент сделали – получите деньги, подняли стены – проплачиваем. Не было такой мороки, что платишь 30 процентов предоплаты, а потом эти фирмы убегают и их через суд не догнать. А при нашем режиме: не справляется – забираем и отдаем другой фирме. Хочешь судиться – иди судись. Но строительство должно идти. И такая тактика дала свои плоды. На данный момент возведены все 1546 домов, и только 323 не прошли госприемку. Да и правильно делают, что не подписывают, пусть подрядчики закончат все работы.
Хотя, знаете, с этим наводнением есть и один позитивный аспект. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

– Вы часто используете эту поговорку?

– Понимаете, в любом разрушении есть большой потенциал сотворения, изменения. Когда система выходит из равновесия, появляется больше возможностей для нового… Так вот, о позитиве. Несчастье, произошедшее с людьми, активизировало население. И мы решили использовать этот социальный потенциал. В 11 сельских округах, пострадавших от наводнения, мы создали 10 фондов и перечислили на их счета 450 млн тенге благотворительных и спонсорских средств. В попечительские советы вошли местные жители, выбранные на общем собрании и пользующиеся у односельчан авторитетом. Они сами на собрании решали, кому построить дом, а кому достаточно капитально отремонтировать. Потом они приходили к акиму района и отчитывались за израсходованные деньги. Этакое самоуправление, о необходимости которого постоянно говорится. Такой эксперимент проводится в Казахстане в первый раз.

– И каковы результаты?

– Ничего, строят! Правда, медленнее, чем у нас, но работа ведется. Главное, тут люди все делают сами и для себя. И спрос только с них самих.

– А что еще у нас в области произошло позитивного и важного?

– Самое важное для области событие, я считаю, – это начало строительства Коксарайского контррегулятора. Правительством выделено 2 млрд тенге, строительство уже идет. По моему мнению, этот объект жизненно необходим для нашей области как зимой (чтобы принимать излишки воды из Шардаринского водохранилища и минимизировать угрозу подтопления сел на берегах Сырдарьи), так и летом (направлять накопленную воду на полив сельхозкультур). Кроме того, сейчас мы должны представить в правительство ТЭО проекта машинной подачи воды из Шардаринского водохранилища на поля.

– Ну, о том, как год прожили, вроде бы поговорили, теперь хотелось бы о том, как дальше жить будем.

– Когда я работал в Западном Казахстане, мы пригласили туда группу экспертов, которая сделала несколько мастер-планов развития области. Эту группу мы также пригласили и сюда, в ЮКО. Проблема ЮКО в чем? Не в том, что мы глупее или тупее других. Просто в Павлодарской области все понятно: цинк, хром, алюминий, газ, нефть. В Актюбинской: спирт, газ, нефть, хром. У нас же специфическое положение: сельское хозяйство и промышленность примерно поровну. И эта группа рассчитала три основных варианта развития области: два промышленных и один сельскохозяйственный. Точнее, один направлен на возрождение промышленности, второй – промышленности и горнорудного сектора, третий вариант – сельскохозяйственный. В свое время Сергей Терещенко меня предупреждал: "Поверь мне, будущее Южного Казахстана – в сельском хозяйстве". Мы рассчитали от пяти до восьми подвариантов для каждого варианта и пришли к выводу, что Сергей Александрович прав. По количеству занятого населения, по окупаемости проекта, по нагрузке на экологию сельскому хозяйству нет равных. Единственное "но" – и это не секрет – нужна переработка. Сейчас программа нами рассчитана и до конца года, я думаю, мы ее оформим в документальную форму.

– И что же, промышленность у нас не будет развиваться?

– Промышленность, та, что есть, конечно, будет развиваться. Вдобавок на Ирисуйское месторождение должен крупный инвестор прийти. Но для нас, для Южного Казахстана, по природно-климатическим условиям, составу почв, количеству населения предпочтительнее производить зеленую продукцию. По примеру Калифорнии: сельское хозяйство, переработка и плюс наука. Мы не станем Темиртау, Павлодаром или Карагандой. Но, к примеру, приборостроение – это для нас. Оно не требует больших энергозатрат или огромного количества сырья. Конечно, это капиталоемкое производство. Но зато у нас есть трудовые ресурсы. В школу ходит 540 тысяч детей, только студентов у нас 100 тысяч.

– Значит, все силы на сельское хозяйство?

– В первую очередь, на переработку. Если она будет, тогда сельскому хозяйству есть полный резон работать практически целый год: консервы, компоты-соки и т.д. Это приведет к следующему витку: стекольная промышленность, этикеточная промышленность, сбыт. Вообще, сельское хозяйство – это "системная матрица" для малого бизнеса. Допустим, у вас есть теплица. Но те, кто выращивают овощи, сами не продают помидоры. Они их выращивают, упаковывают – и у них со склада забирают. То есть появляется работа для другого человека. Тот загрузил оптом, довез до Астаны, там сдал другому, который развозит по магазинам, ресторанам.

– Но само сельскохозяйственное производство тоже нуждается в развитии.

– Если мы пойдем по третьему варианту развития, то, во-первых, обязательно должны применяться ресурсовлагосберегающие технологии. Пускай не обязательно это будет капельное орошение, но они должны в первую очередь экономить воду и беречь почву. И, во-вторых, как я уже говорил, необходимо выращивать овощи круглый год. К тому же мы можем также производить молоко и мясо. Специалисты из Израиля сделали расчеты и заявили, что при рациональной постановке дела Шымкент может обеспечить молоком не только Алматы, но и Астану. Они считают не поголовье, а возможности кормовой базы региона и природно-климатические условия. Однако и тут надо не просто коров доить, а переходить на переработку и расфасовку: сметана, йогурт, кефир и т.д.

– Давайте подытожим, что же получается с вашей концепцией?

– В общем, эту концепцию мы долго считали, и получается, что у нас в области будет этакий симбиоз. Промышленность – конечно, в каждой области должна быть промышленность: стройматериалов или присущая только этому региону, приборостроение. И сельское хозяйство. Но современное сельское хозяйство – на уровне последних технологий от производства до расфасовки. С лучшими семенами и лучшими технологиями. Если ты делаешь лучшее – ты продашь, если не делаешь – не продашь.

– А что можно сказать о сбыте и вообще об инфраструктуре бизнеса?

– Ну, во всяком случае, нам сейчас надо строить не базары, потому что у нас их и так предостаточно. В Шымкенте куда ни плюнь, везде базар. Вопрос в том, что на нем продается. Если там продается барахло, то толку нет.
Нам нужны специализированные промышленные зоны, где подведены все коммуникации: газо-, водо-, энерго-, пароснабжение и канализация. Вот, к примеру, СЭЗ "Онтустик". Там 200 гектаров, надо по полгектара разделить (в Китае, к примеру, так и делается), и на каждый участок под-вести газ, свет, пар и канализацию. И если нужно вам территорию под производство, к примеру, костюмов – пожалуйста. Вы платите 100 процентов налогов, но мы не берем плату за техподключение. А это большие деньги. К примеру, современный молзавод стоит 4 млн евро. А если его по всем экологическим нормам подсоединять к коммуникациям, то это обойдется еще от 2 до 3 млн евро.
Как известно, на СЭЗ "Онтустик" мы хотим сделать такую зону, где все связано с текстилем, вплоть до производства пуговиц, если кто-то захочет. А в райцентрах, где будет переработка сельхозпродукции, необходимо ставить промзоны по профилю. К примеру, в Сузаке много мяса, но там нет возможности поставить крутой мясокомбинат. В Сайраме – молоко и т.д. Ну привезет бизнесмен в Сузак мясокомбинат из Германии стоимостью несколько миллионов евро. А куда он его поставит? А если будет такая промзона, то нет проблем, где его расположить, и он начнет производство качественных колбас и тушенки. Сейчас, стыдно даже сказать, на наших жителях нет ни одного предмета одежды, произведенного здесь. Все привозное. А ведь есть такое понятие, как импорт инфляции. Многие думают, что если они купят в Китае или Узбекистана, то это будет дешевле. Но, во-первых, наши деньги туда ушли, а рабочие места здесь не создались. Во-вторых, они там не дураки. Если есть спрос, то они поднимут цены. Сколько стоили китайские яблоки в прошлом году и сколько сейчас?

– Нургали Садвакасович, что-то мы все интервью только о работе и проговорили. Вы о себе немного расскажите. Например, как вы отдыхаете?

– Как отдыхаю? Никак. Даже на телевизор практически нет времени. Смотрю только новости – "Хабар" и местные. Очень и очень редко удается взять в руки теннисную ракетку или сесть на коня. Кстати, конный спорт – один из моих самых любимых.
– А какие ваши любимые блюда?
– Любимые блюда?! Да я 10 лет прожил в общежитии. Ем все!
– Большое спасибо за интервью.

Беседовал Юрий ЕЛИСЕЕВ, Шымкент
27.08.2008