В ходе нынешней предвыборной гонки вы не услышите ни от Барака Обамы, ни от Джона Маккейна идеи о том, что главной внешнеполитической задачей следующего президента США станет необходимость справиться с невыгодным изменением глобальных сил и значительным сокращением американского влияния. А это не гипотетическая проблема, сегодня мы сталкиваемся с ней лицом к лицу.
Неготовность признать меняющееся соотношение сил оказалась чересчур очевидной в ходе событий, приведших к российской интервенции в Грузию. После ельцинской эпохи США разошлись с Россией по ряду политических вопросов, в том числе по поводу расширения НАТО, ситуации на Балканах, противоракетной обороны, политики в отношении Ирана и ситуации с правами человека в самой России. Дипломатия в тогдашнем виде состояла из попыток убедить Россию согласиться со всеми пунктами нашего списка, убедить, что все страхи и опасения русских безосновательны. США никогда не рассматривали отношения как торг, в ходе которого Америка поступается нужными ей вещами в обмен на вещи, нужные русским. Как вошедший в поговорку англичанин в разговоре с иностранцем, мы думали, что заставим понять себя, если будем повторять одно и то же все более громким голосом.

Эта позиция администрации Буша отразила баланс сил, существовавший в 1990-е годы, когда Россия была слаба и имела на руках мало козырей. Но ситуация изменилась. Контраст между организованным Москвой вторжением в Чечню в 1994 году и вторжением в Грузию в 2008 году разителен: как бы США ни критиковали поведение русских в борьбе с чеченским сепаратизмом, российская военная операция в республике была столь бездарной, что не казалась пугающим прецедентом. А сегодня все размышляют, где Россия применит силу в следующий раз.

Если бы мы могли повернуть время вспять и вернуться к моменту до февральского объявления независимости Косово при поддержке США, то тогда имелись бы составляющие для сделки. Из того, чего сейчас нет в американском списке, самые невосполнимые карты – это противоракетная система и поддержка независимости Косово. Создание системы ПРО было бессмысленным уколом в адрес русских, которые никогда не верили словам США, будто эта система направлена против иранской угрозы. Независимость Косово не сделала положение косоваров более безопасным, но создала неприятный прецедент законного признания сепаратистов. Понятно, почему такие члены НАТО, как Испания, не поддержали данный шаг.

Более сложным был выбор в вопросе о приглашении Грузии и Украины в НАТО. Эти демократические страны заслуживают мощной поддержки США. Однако канцлер Германии Ангела Меркель права в том, что считает ядром альянса пятую статью его устава, где говорится: нападение на одного из членов альянса считается нападением на всех его участников. Это означает, что США должны на постоянной основе держать силы, готовые защитить любого члена альянса, которому угрожает опасность, как держали силы на границе между Восточной и Западной Германией во время холодной войны. Членство в НАТО не талисман, который волшебным образом дает защиту. Здесь требуется планирование операций и соблюдение дорогостоящих оборонных обязательств.

Администрация Буша не говорила и не могла говорить серьезно о вступлении Грузии и Украины в НАТО, которое означало бы не просто предоставление этим странам оружия и отправку советников, но и реальные гарантии безопасности со стороны американских сил. Заставив грузин поверить, что вскоре мы примем их в клуб, мы совершили большую ошибку.

Понимание, которое было возможно год назад, сейчас уже невозможно. Администрация Буша превратила независимость Косово и появление системы ПРО в Польше в свершившиеся факты и лишилась возможности использовать их как разменную монету. О попытках примириться с Москвой, пока российские солдаты продолжают оккупировать часть грузинской территории, не стоит и говорить. Указывая на это, я не хочу показаться защитником действий Москвы. Россия не имеет права удерживать грузинскую территорию или пытаться свергнуть демократически избранное правительство. Разговоры Путина о грузинском "геноциде" и заговоре США тревожно напоминают "большую ложь" советских времен. Тот факт, что российское недовольство можно понять, не делает его морально оправданным.

Как отмечал на страницах этой газеты Кишор Махбубанди из Национального университета Сингапура, одна из главных потерь для влияния США за прошедшее десятилетие – это утрата морального авторитета. После российского вторжения официальные лица в Америке заявили, что "в XXI веке державы не нарушают суверенитет других стран для свержения правительств". Несмотря на добавление "в Европе", они почти не сумели пресечь ехидные смешки. Продвижение демократии – сама по себе вещь хорошая – оказалось запятнано ассоциациями с войной в Ираке и американскими интересами в сфере безопасности.

Два прошлых президента могли рассчитывать на американскую гегемонию и в экономике, и в безопасности. Для следующего президента это окажется невозможно, и одной из главных задач для него будет найти более удачный баланс между тем, чего мы хотим, и тем, чего мы в действительности можем добиться.

Это не означает отказа от идеалистических задач вроде продвижения демократии. Но следующему президенту придется "обеззаразить" (как выразился Том Каротерс из Карнеги-центра) саму концепцию продвижения демократии. Нам придется придумать, как поддержать Грузию и Украину без новых союзных обязательств. Кроме того, нам нужно выработать конкретный план о том, как защитить нынешних членов НАТО – в частности, Польшу и страны Прибалтики – от озлобленной и усиливающейся России.

Фрэнсис Фукуяма – профессор международной политической экономики в Институте углубленных международных исследований при Университете Джонса Хопкинса. Его последняя книга называется "После неоконсерваторов" (издательство Profile, 2006 год)
Financial Times
3.09.2008