Согласно пост-колониальной теории, главная и неразрешимая проблема постколониального мира – это даже не бедность и технологическая отсталость. Главная проблема – это колонизация воображения постколониального субъекта. Парта Чаттерджи пишет, что в материальном плане постколониальный субъект всегда останется простым потребителем современности (consumer of modernity), он не может стать свободным субьектом мысли и действия, творцом и автором современности, потому что все материально-технические высоты уже достигнуты Европейской цивилизацией. Постколониальному субъекту остается только "догонять" тех кто уже достиг переднего края современности. "Догнать и перегнать Америку" как говорили в СССР, в принципе можно, но если у субъекта изначальная установка "догнать" и стать таким "как другой" он диалектически не может реализоваться как субьект, найти себя в этом мире.

Проблематика пост-колониального субьекта пришла к нам в 80-х годах в образе манкурта. В чем главная проблема Айтматовского манкурта? С одной стороны, манкурта жалко. Изначально над ним было совершено насилие, манкуртом он стал не по своей воле. Но потом манкурт смирился со своей судьбой, перестал "искать себя," остался жить среди врагов. Говоря современным языком, манкурт ассимилировался. Айтматов пытается провести параллель между манкуртом и сыном Казангапа. Но сын Казангапа - намного хуже чем манкурт. У манкурта не было выбора, а сына Казангапа готов добровольно предать память отца.

В пост-колониальной теории Запада есть свои манкурты. В "Черных Лицах, Белых Масках" Фанона проблема черного манкурта даже не в том, что он - манкурт, проблема в том, что он не может ассимилироваться, просто потому что он - черный. Ему хочется быть белым, но он черный. На него все показывают пальцем, хотя он образованный и культурный, намного цивилизованнее многих "белых." Если бы он был белым, проблемы "поиска себя" возможно бы даже не было. Но расовые предрассудки заставляют его "искать себя." Черного манкурта мучает несоответствие его внутреннего мира (для себя то он белый) его физической оболочке, и он становится пациентом психоанализа.

Мимикрирующий субъект Бхабхы, перед тем как найти себя, должен полностю стать "как другой." Иначе его собственное "я" не узнают другие. Чтобы в индийце признали его НЕанглийскую суть, он должен закончить Оксфорд и Кэмбридж, и заявить о себе с английским акцентом. И тогда англичане скажут, "you are articulate enough, we can hear you now." Однако после долгого акта мимикрии, осталось ли "лицо под маской" или "маска стала лицом"? Бхабха верит что лицо есть, просто оно глубоко спрятано.

Осознание собственного манкуртизма и падение "железного занавеса," многократно усложнили проблему казахского манкурта. Манкурт Айтматова, напомним, не был еще отягощен сознанием своей вины. Он убил мать по незнанию и неразумению, хотя что-то смутно его томило, наверное рост национального самосознания. Теперь же мнкурт должен заново себя позиционировать: как манкурт, который осознал и осудил свое манкуртство, манкурт, который ищет свои истоки, но которому, кроме этого еще нужно "догнать и перегнать."

Некоторые манкурты теперь, возможно, с нотальгией вспоминают времена своего "невинного" манкуртства. А некоторые даже злятся: в чем их, в конце-концов, постоянно обвиняют и что от них требуют?

Алима Бисенова
6.10.2008