Готовится к выпуску 5 и 6-ой тома научного сборника "Россия-Узбекистан: история и современность". Редакция сайта публикует материалы этих изданий в сокращенном варианте.

Политика России и Китая в Центральной Азии[1]
В.Парамонов, А.Строков, О.Столповский, независимые эксперты, г.Ташкент, Республика Узбекистан

Введение

Отношения России и Китая с Центральной Азией (ЦА)[2] имеют богатую историю, в которой политика, экономика и безопасность тесно переплелись друг с другом. Традиционно центральноазиатское направление было одним из ключевых во внешней политике России и Китая. Это представляется естественным, учитывая расположение региона в центре Евразии - на стыке географии и интересов политики, экономики и безопасности двух данных держав.

Сегодня и Российская Федерация (РФ), и Китайская Народная Республика (КНР), рассматривая ЦА в качестве важного фактора укрепления своих международных позиций, а также стратегического источника сырьевых ресурсов форсируют процесс сближения с центральноазиатскими странами, каждый, при этом делая акценты на приоритетных для себя направлениях сотрудничества. К чему может привести наблюдающееся сегодня, возможно, впервые в истории одновременное усиление присутствия России и Китая в Центральной Азии?

Как представляется, попытаться найти ответы на эти крайне сложные вопросы можно только посредством междисциплинарного и системного рассмотрения присутствия Москвы и Пекина в регионе и, в первую очередь, в сфере политики, экономики и безопасности.

I. Внешняя политика России и Китая

1.1. Внешняя политика России в Центральной Азии

На протяжении всего постсоветского периода политика РФ в ЦА постоянно менялась: от фактически полного игнорирования стран региона (что наблюдалось в начале 90-ых годов XX века) до развития с ними сотрудничества, главным образом, в институциональной и нефтегазовой сферах (что наблюдается сегодня). Однако складывается впечатление, что до сих пор так и не сформировалась некая единая стратегия Москвы в ЦА, где были бы четко видны место и роль региона в системе национальных интересов России.

При рассмотрении центральноазиатского вектора российской внешней политики в постсоветский период условно выделяются три основных этапа:

- первый этап охватывает период начала-середины 90-ых годов и связан с фактическим исключением ЦА из сферы приоритетов РФ на фоне иллюзорного стремления стать "составной частью" Запада;

- второй этап пришелся на конец 90-ых годов и связан с критическим переосмыслением Россией результатов всей своей внешней политики в целом, в том числе и на центральноазиатском направлении;

- третий этап, начавшийся с приходом в 2000 году к власти в Кремле Владимира Путина и его команды, можно охарактеризовать как целенаправленное стремление вовлечь регион в сферу влияния Москвы в первую очередь для кардинального усиления международных позиций России.

В целом характер современной внешней политики России в Центральной Азии свидетельствует о следующем.

Во-первых, в Москве так и не сформировалось понимания того, что ЦА важна не только в плане укрепления позиций России в мире, но, прежде всего, для эффективного и комплексного экономического развития самой РФ. В первую очередь, это касается сохранения и приумножения промышленно-инновационного потенциала в условиях глобализирующейся мировой экономики.

Более того, дальнейшая консервация экономических отношений на современном крайне низком уровне неизбежно приведет к тому, что ЦА со временем будет вынуждена еще больше ориентироваться на развитие связей с иными, чем РФ мировыми экономическими центрами. Богатые минеральные ресурсы региона рано или поздно станут объектом еще более острого, чем сегодня, соперничества сильных держав и экономических блоков. Причем не факт, что Россия с ее экспортно-сырьевой экономикой, ослабленным промышленным и научным потенциалом сможет одержать победу в этой конкурентной борьбе.

Во-вторых, наращивание Россией политической активности в регионе, не подкрепленное адекватным развитием экономического сотрудничества вряд ли станет гарантией необратимости наблюдаемого в настоящее время процесса российско-центральноазиатского сближения. Наиболее ярким свидетельством этому является то, что межгосударственный блок ЕврАзЭС до сих пор де-факто не соответствует своему названию: он так и не стал полноценным экономическим сообществом.

В-третьих, явная недооценка стратегической важности Центральной Азии Россией, как представляется, во многом связана со слабостью аналитики и экспертизы, укоренившимися в РФ представлениями о регионе как о некоем "экономическом бремени", брать которое "на баланс" нецелесообразно. При этом игнорируется принципиально важный момент: "убыточность" и "дотационность" центральноазиатских республик даже в советское время были искусственными. Это было связано с неэффективной экономической политикой и системой организации экономической деятельности в бывшем СССР.

Тем не менее, в мышлении правящей элиты и даже академических кругов РФ, а также и в российском обществе до сих пор превалирует ложный посыл "экономической ненужности Центральной Азии". Хотя регион мог бы стать высоко рентабельным направлением для российского бизнеса с учетом наличия всех видов промышленного сырья, а главное - более благоприятных, чем в России, условий организации производства: дешевизны рабочей силы, более низких финансовых затрат на капитальное строительство, эксплуатацию производственных мощностей, транспортной и энергетической инфраструктуры.

В итоге, будущее российско-центральноазиатских отношений будет зависеть в основном от самой России. Это связано с тем, что в пределах постсоветского пространства только РФ, учитывая масштабы ее экономического и геополитического потенциала, способна взять на себя роль локомотива комплексного экономического развития стран ЦА (как и остальных постсоветских государств). Закрепление России в Центральной Азии возможно при условии, что в XXI веке Россия будет играть ключевую роль в обеспечении экономического и научно-технического прогресса региона - то есть ту роль, которую она играла, начиная со второй половины XIX века вплоть до распада СССР.

Для этого РФ необходимо, прежде всего, отказаться от ложного, во многом советского стереотипа восприятия ЦА как "убыточного региона" и осознать, что при грамотной экономической политике именно Центральная Азия способна стать наиболее эффективным местом приложения российского капитала. Как представляется, по мере осознания этого можно будет говорить о принципиально новом этапе российской внешней политики вообще и в Центральной Азии в частности.

1.2. Внешняя политика Китая в Центральной Азии

На протяжении более 100 лет Центральная Азия, являвшаяся составной частью сначала Российской империи, а затем Советского Союза, рассматривалась Китаем лишь в контексте общего комплекса китайско-российских и китайско-советских отношений. После распада СССР значение ЦА во внешней политике КНР поступательно увеличивалось. Соответственно этому возрастала и внешнеполитическая активность Китая, где условно можно выделить три основных этапа:

- первый этап охватывает начало 90-ых годов ХХ века, связан с осмыслением Китаем новых реалий в ЦА и вокруг нее, установлением дипломатических отношений, формированием атмосферы доверия и договорно-правовой базы, особенно в контексте решения проблем, унаследованных от китайско-советского периода;

- второй этап пришелся в основном на середину - конец 90-ых годов, захватив однако и большую часть 2001 года (до событий 11 сентября), характеризуется формированием в ЦА с участием Пекина механизмов и институтов регионального взаимодействия, а также расширением экономического присутствия Китая;

- третий этап, условно начавшийся после событий 11 сентября 2001 года и совпавший с приходом к власти в Китае политиков "четвертого поколения", продолжается по настоящее время. Данный этап характеризуется небывалым ранее ростом активности и наступательности политики КНР практически по всем направлениям сотрудничества с целью не допустить развития ситуации в регионе в невыгодном для Пекина плане.

В целом характер современной внешней политики Китая в Центральной Азии свидетельствует о следующем.

Во-первых, в основе китайской внешней политики по-прежнему лежит задача обеспечения благоприятных внешних условий для дальнейшего развития Китая и его превращения в мировую державу. Во многом именно через эту призму Пекин всегда рассматривал и продолжает рассматривать Центральную Азию.

Во-вторых, учитывая кардинально изменившуюся ситуацию в мире и регионе, политика КНР в ЦА после 2001 года стала более активной и наступательной. В какой-то степени это связано и с процессом обновления правящей элиты Китая, приходом к власти "четвертого поколения" политиков - более амбициозных, прагматичных и жестких в отстаивании национальных интересов своей страны. Новые китайские руководители уже в меньшей степени, нежели их предшественники, склонны "оглядываться на Россию" в принятии тех или иных решений в отношении стран Центральной Азии, а тем более "молча наблюдать" за усилением в регионе США и их союзников. Поэтому после 2001 года Китай стал действовать на центральноазиатском направлении весьма активно, инициативно и наступательно, грамотно используя при этом весь набор экономических, политических, военных и других инструментов как в рамках ШОС, так и в двусторонних отношениях с государствами ЦА.

В-третьих, политике Китая в Центральной Азии присущи определенные недостатки. Так Пекин склонен рассматривать регион как сырьевой придаток китайской экономики. Дальнейшее усиление экономического присутствия КНР в ЦА, скорее всего, будет по-прежнему идти за счет увеличения объемов поставок готовой продукции, наращивания проектно-инвестиционной активности, в первую очередь в сырьевых секторах, развития трубопроводных и других транспортных проектов (по "вывозу сырьевых ресурсов"), а также соответствующего финансового и политического сопровождения этих усилий. В итоге, крайне трудно прогнозировать, к чему приведет рост экономического присутствия Китая в регионе.

Как представляется, для обеспечения долгосрочной стабильности в регионе и СУАР, а также в целом устойчивости китайско-центральноазиатских отношений, Китаю целесообразно сделать основной акцент на выстраивании механизмов многопланового и взаимовыгодного экономического сотрудничества с государствами Центральной Азии и Россией. На начальном этапе основой данного сотрудничества могла бы стать всемерная поддержка Китаем идеи экономической ре-интеграции внутри самого региона и/или даже в рамках ЕврАзЭС, а на последующих этапах - постепенной интеграции в рамках ШОС. Возможно, что именно по мере осознания всего этого Пекином можно будет говорить о начале принципиально нового этапа китайской внешней политики в Центральной Азии.

II. Политика России и Китая в сфере безопасности

2.1. Политика России в Центральной Азии в сфере безопасности

С момента распада СССР процесс выработки подходов РФ к сотрудничеству с государствами ЦА в сфере безопасности, определения роли и места региона в системе национальных интересов России протекает достаточно болезненно и медленно, характеризуется крайней противоречивостью.

Во-первых, за постсоветский период между РФ и странами ЦА сформирована достаточно солидная нормативно-правовая база, которая регламентирует практически все аспекты многостороннего и двустороннего сотрудничества в сфере безопасности. Однако практическая реализация соглашений и договоров продолжает зависеть от уровня доверия России с каждым из государств региона.

Во-вторых, наиболее важными механизмами многостороннего сотрудничества России со странами ЦА являются ОДКБ и ШОС. Россия и в дальнейшем будет стимулировать взаимодействие в рамках этих двух организаций. Причем ШОС рассматривается Москвой как наиболее удобный инструмент для создания совместно с Пекином, но без участия Вашингтона региональной системы безопасности.

Однако результаты многостороннего сотрудничества РФ со странами ЦА непосредственно в рамках ОДКБ и ШОС представляются пока не высокими, а перспективы дальнейшего развития данного сотрудничества - крайне туманными. В первую очередь, это связано с наличием противоречий между государствами-членами данных организаций. Чтобы разрешить данные противоречия потребуются годы. В этой связи наиболее "перспективным" представляется все же двусторонний формат взаимодействия в сфере безопасности, который позволяет избегать негативного налета межгосударственных амбиций, проявляющихся в многостороннем формате, и является более доверительным.

В-третьих, от стран Запада Россию сегодня выгодно отличает то, что она не увязывает свою военную помощь с политическими условиями. Более того, Москва не "работает" с оппонентами местных правящих элит, не создает структур, которые под прикрытием правозащитных или других идей осуществляют прямое вмешательство во внутриполитические дела стран региона. Понимание всех этих преимуществ, безусловно, существует и в самой РФ, которая в условиях финансового усиления намерена использовать благоприятный стратегический момент для закрепления в регионе.

Однако нынешний повышенный акцент России на политико-пропагандистские и краткосрочные формы сотрудничества (в первую очередь, громкие заявления и показательные учения) отражает превалирование желаемого над действительным. В реальности же сотрудничество в сфере безопасности пока рассматривается Москвой лишь в качестве достаточно эффективного и недорогого инструмента проецирования своего геополитического влияния в регионе. Оно не требует столь масштабных затрат как развитие полноценных экономических связей. А ведь именно здесь у России существуют серьезные проблемы.

В-четвертых, Москва особо заинтересована в использовании оставшихся на территории центральноазиатских государств после распада СССР военных объектов и элементов инфраструктуры, которые имеют важное значение для обороноспособности России. Перенос их на российскую территорию потребует огромных финансовых затрат, а для целого ряда объектов это в принципе невозможно. Исходя из прагматических соображений, России выгоднее держать их на территории государств ЦА, решая вопрос с арендной платой путем поставок вооружения и техники. Это, в свою очередь, позволяет России непосредственно сохранять как свое военное присутствие в ряде центральноазиатских стран, так и доминирование российских военных стандартов в национальных ВС.

Однако, пока Россия проявляет слишком малый интерес к сохранению и форсированному развитию производственных связей с предприятиями государств ЦА, которые раньше входили в состав единого военно-промышленного комплекса СССР. Разрыв или даже ослабление данных связей чреваты нарушением цикла производства целого ряда образцов вооружения и техники на российских оборонных предприятиях.

Как представляется, по мере решения этих противоречий и проблем, можно будет говорить о возможности того, что Россия будет играть гораздо большую роль в ШОС, начнет формировать более четкую и обоснованную концепцию развития отношений в рамках данной Организации в сфере безопасности, в том числе в плане взаимодействия ШОС и ОДКБ.

----------

[1]Доклад представляет собой попытку концептуального осмысления указанной темы, является своего рода подведением итогов работы авторов в период 2004-2008 годов, подготовлен на основании следующей книги: В.В.Парамонов, А.В.Строков и О.А.Столповский. Россия и Китай в Центральной Азии: экономика, политика, безопасность. Бишкек, 2008 год.

[2]Под "Центральной Азией" понимается пространство в центральной части Евразии, куда сегодня входят пять государств - Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, образовавшиеся в результате провозглашения своей независимости и распада СССР в 1991 году. В историческом (контексте под "странами Центральной Азии" условно подразумеваются те государственные образования, которые находились в то время на территории современной Центральной Азии и в какой-то степени - Афганистана.