Противостояние России и Америки продолжает набирать обороты. 18 сентября госсекретарь США Кондолиза Райс выступила с программной речью, посвященной "последствиям российской агрессии против Грузии". В Госдепартаменте заранее пообещали, что ее выступление будет "небывало жестким по отношению к Москве", и действительно, в выражениях Кондолиза Райс не постеснялась. "Мы ясно видим агрессивный, параноидальный порыв, который и раньше проявлялся в российской истории", – заявила госсекретарь США. Однако брань на вороту не виснет – вновь, как и после выступления вице-президента США Дика Чейни на форуме Амбросетти в Италии, никаких санкций в отношении Москвы объявлено не было. Наоборот, г-жа госсекретарь заявила, что Россия "уже заплатила за свои деяния" – вынудив Белый дом отозвать из Конгресса проект российско-американского соглашения по мирному атому и отодвинув перспективу своего вступления в ВТО. Так что можно констатировать, что провал миссии Чейни в Баку подействовал на Белый дом явно отрезвляюще: "Если мы будем действовать слишком поспешно, то может оказаться, что в изоляции окажемся мы сами", – признался тогда газете New York Times министр обороны США Роберт Гейтс. Еще бы – то, что президент Азербайджана Ильхам Алиев, у которого на столе лежит предложение "Газпрома" скупать по мировым рыночным ценам весь азербайджанский газ, небрежно пропустил мимо ушей предложения вице-президента США о выделении соответствующей квоты для газопровода "Набукко", наверняка заставило задуматься не только Вашингтон, но и Евросоюз.

Характерно, что никто не ожидал столь холодного приема вице-президента США в Баку. Хотя, если подумать, ничего удивительного в этой холодности нет. Дело в том, что посол США в Азербайджане Энн Дерс в конце июня этого года заявила, что "интеграция Азербайджана в евроатлантическое пространство является самым лучшим способом обеспечить его суверенитет и успешное развитие", и пригласила Баку к диалогу по вопросу вступления в НАТО. При том, что власти Азербайджана сами никогда не выражали желания вступить в альянс, удовлетворяясь лишь насыщенной программой партнерства. Однако это предложение было из тех, от которых нельзя отказаться: поскольку устав НАТО запрещает прием в альянс стран, которые имеют какие-либо нерешенные территориальные вопросы с соседями, то предложение Энн Дерс было равносильно предложению Вашингтона обсудить с Баку вопрос о том, каким образом "интеграция Азербайджана в евроатлантическое пространство" станет самым лучшим способом обеспечить его территориальную целостность. Так что можно не сомневаться, что закрытый диалог на эту тему между Баку и Вашингтоном наверняка состоялся. Соответственно, провальный результат грузинско-осетинской войны, наглядно продемонстрировавший Баку, как стремление к интеграции в евроатлантическое пространство приводит на деле к прямо противоположным последствиям, вряд ли мог расположить Ильхама Алиева к теплому приему Дика Чейни. Москва виртуозно воспользовалась этим охлаждением – уже через две недели Ильхам Алиев прилетел в Москву для "сверки часов" по проблемам Кавказа в целом и Нагорного Карабаха в особенности. Учитывая, как долго обсуждается проблема Нагорного Карабаха и как дежурно встречаются по этому поводу президенты Азербайджана и России, можно было бы, конечно, не увидеть здесь ничего особенного. Если бы не одно обстоятельство – этой встрече предшествовал воистину исторический приезд президента Турции Абдуллы Гюля на футбольный матч в Ереван. В результате чего он стал, как писали армянские СМИ, первым после султана Али Арслана (XI в.) турецким лидером, который приехал в Ереван как гость, а не как завоеватель.

В большую игру на Кавказе вступает Турция.

Судя по всему, Кремль наблюдал за кавказским вояжем Дика Чейни самым пристальным образом – хорошо известно, что президент России Дмитрий Медведев позвонил Ильхаму Алиеву сразу после беседы президента Азербайджана с Диком Чейни. Но мало кто обратил внимание, что за день до приезда вице-президента США в Баку министр иностранных дел России Сергей Лавров совершил однодневный визит в Анкару. Турция же, как известно, имеет особо доверительные отношения с Азербайджаном и является ее "опекуном" в НАТО. Главной темой беседы Лаврова с его турецким коллегой Али Бабаджаном стала турецкая инициатива о создании "Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе" (ПССК). Подробности этой встречи неизвестны, но Стамбул остался доволен беседой: "общие подходы сторон к данной инициативе положительные. Однако есть некоторые нюансы и условия, которые будут обсуждаться в рамках наших дальнейших контактов. Необходимо внести вклад в обеспечение стабильности и безопасности в этом регионе. Это жизненно важно для соседних стран", – сказал на пресс-конференции глава турецкого МИД. Умолчав, однако, что в первую очередь этот кавказский аналог балканского "пакта стабильности" важен в первую очередь для самой Турции.

Действительно, поскольку именно Турция является главным транзитером каспийских энергоресурсов в Европу, то любая война и тому подобная нестабильность на Кавказе ставит под удар также ее жизненные интересы. Поэтому отнюдь не случайно, что премьер-министр Турции Тайип Эрдоган собственноручно привез ПССК в Москву уже на следующий день после того, как здесь был подписан мирный план Медведева–Саркози. После чего, получив добро со стороны Кремля, вылетел в Тбилиси. Затем,

20 августа, Эрдоган официально презентовал "Платформу" Ильхаму Алиеву в Баку. А 6 сентября, через три дня после беседы Лаврова с Бабаджаном и как раз в тот день, когда вице-президент США метал громы и молнии против России на форуме в Италии, Анкара пошла на воистину беспрецедентный шаг. Ибо, несмотря на то что 15 лет назад в результате карабахской войны она разорвала с Арменией дипломатические отношения и подвергла ее блокаде, президент Турции Абдулла Гюль, чтобы привлечь к поддержке ПССК еще и Ереван, прилетел сюда с неформальным визитом на футбольный матч. Приехал по приглашению армянского президента Сержа Саркисяна, которое тот передал в Анкару еще в июле, – другими словами, вслед за тем как Баку получил приглашение Энн Дерс к переговорам о вступлении в НАТО. Тем не менее отнюдь не исключено, что побудить турецкого президента принять это приглашение смогло только такое экстраординарное событие, как пятидневная война – учитывая ту угрозу, которую она создала для проекта столь важного для Турции и Запада – газопровода "Набукко" и нефтепровода Баку–Джейхан, Анкара просто не могла остаться в стороне.

Турецкая ПССК построена по образцу принятого в 1999 г., вскоре после войны в Косове, балканского "Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы". Задача этого рамочного соглашения, созданного под эгидой Евросоюза, заключалась в стимуляции регионального сотрудничества на Балканах и подготовке его участников к дальнейшему вхождению в ЕС. Для контроля этого процесса Брюссель, выступавший спонсором пакта, создал три "рабочих стола" – по демократизации и правам человека, по экономической кооперации и развитию, а также по проблемам безопасности. Россия и Турция тоже приняли участие в этом пакте: первая как член "Большой восьмерки", вторая – как сопредельное государство. 27 февраля 2008 г. участники "пакта стабильности", сочтя, что он успешно справился со своей задачей и изжил себя, заменили его Советом по региональной кооперации со штаб-квартирой уже не в Брюсселе, а в Софии. Сама эта дата может служить прекрасным ключом к расшифровке основного смысла "пакта стабильности для ЮВЕ" – ведь возникший после войны НАТО против Сербии, он был распущен, как только Косово получило независимость. Что отнюдь не означает, что пакт изначально был задуман как прикрытие для предоставления независимости Косову, – просто лейтмотивом его деятельности была постконфликтная реабилитация СРЮ и предотвращение дальнейшего конфликта путем "мирной" социализации Сербии, Черногории и Косова в рамках "большого пространства" ЮВЕ. Тем не менее, зная, что эта социализация в рамках "пакта стабильности" была достигнута путем распада СРЮ, нетрудно понять, почему Россия так легко согласилась на его репликацию на Кавказе и почему из всех стран Южного Кавказа именно Грузия до сих пор не дала своего согласия на участие в турецкой инициативе.

Хотя какие-либо подробности турецкого предложения пока еще не озвучены, однако, судя по всему, отцами-основателями "Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе" предназначены стать пять государств: три южнокавказских государства (Грузия, Армения и Азербайджан) и два сопредельных государства – Россия и Турция. Роль же "евроопекуна" предполагается поручить сыграть ООН. "Мы ценим в турецкой инициативе не только то, что она открыта для внешнего мира, но, главное, что именно страны самого региона будут определять кодекс поведения здесь", – заявил Сергей Лавров на пресс-конференции в Анкаре. "Это все равно что АСЕАН, которая имеет множество партнеров, но повестку дня и жизнь региона определяют только ее члены", – так сформулировал он представление Москвы о должных контурах ПССК. Предполагается ли участие в нем Ирана, пока сказать трудно, что же касается США, то изначально Вашингтон был, похоже, не в курсе турецкой инициативы. "Должен сказать, что я удивлен. Меня никто не ввел в курс дела относительно того, что должно произойти", – так отреагировал месяц назад на турецкие предложения Мэтью Брайза, отвечающий в Госдепе США за европейское и евразийское направления. Добавив, впрочем, что он уверен, что, учитывая общность ценностей и существующие партнерские отношения между Вашингтоном и Анкарой, они наверняка смогут работать вместе на Кавказе.

Премьер Эрдоган в гостях у президента Сирии Асада

Что ж, по большому счету Турция действительно является партнером США по НАТО, у них общие энергетические интересы на Кавказе, и Стамбул выступает за сохранение территориальной целостности Грузии. Тем не менее турецкий премьер Тайип Эрдоган является политиком независимым и отнюдь не проамериканским – достаточно сказать, что это именно он отказал американской армии в 2003 г. в разрешении на проход через турецкую территорию для вторжения в Северный Ирак. Что, вкупе с его принципиальной приверженностью исламским ценностям, привело к тому, что он получил среди неоконов и близких к ним СМИ прозвище "турецкого Путина". Думается, что именно поэтому Дик Чейни и не включил Анкару в маршрут своей поездки по региону. Поэтому ничуть не удивительно, что Мэтью Брайза, прекрасно знающий те трудности, какие уже возникли сейчас у Вашингтона и НАТО даже с французским планом урегулирования грузинского конфликта, явно не горит энтузиазмом в отношении ПССК. Выглядящего к тому же весьма утопически – сейчас трудно даже представить, как торговля или другой подобный интерес может побудить Москву и Тбилиси или Баку и Ереван к сотрудничеству вопреки тем конфликтам, которые развели их по разные стороны баррикад. Внушает надежду лишь то, что никто из будущих участников ПССК не может позволить себе сейчас игнорировать Турцию – ни связанный с ней доверительными отношениями и поставками энергоносителей Азербайджан, ни стремящаяся в НАТО Грузия, для которой турецкая граница является ее единственным доступом в евроатлантическое пространство, ни находящаяся в турецкой экономической блокаде Армения. Даже Вашингтон и Москва не могут позволить себе такой роскоши – в российско-американском конфликте вокруг Грузии Турция является тем самым игроком, который может склонить чашу весов в любую сторону. Причина этого заключается в том, что именно Анкара контролирует проливы и может запретить или разрешить прохождение военных кораблей НАТО в Черное море. Другими словами, может при определенных обстоятельствах спасти или подвергнуть Россию испытанию новой "крымской войной".

Новый оттоманизм

Сейчас членами НАТО являются три черноморских государства – Турция, Болгария и Румыния. Еще два государства – Украину и Грузию – Вашингтон старается протащить туда как можно быстрее. И тогда Черное море вполне может оказаться под таким же жестким надзором Североатлантического альянса, что двадцать-тридцать лет назад, когда оно находилось в руках контролируемых Москвой стран Варшавского договора. То, что эта стратегическая угроза НАТО, вкупе с угрозой потери Российским флотом в 2017 г. еще и своей базы в Севастополе, стала одной из важнейших причин пятидневной войны, является секретом Полишинеля. Именно поэтому Вашингтон и НАТО послали в качестве посыльных для доставки гуманитарной помощи Грузии целую флотилию своих военных кораблей. Однако заключенная в 1936 г. конвенция Монтре вручила контроль над проходом военных кораблей в Черное море в руки Турции. Россия является ее подписантом и не заинтересована в ее пересмотре, поскольку эта конвенция блокирует прохождение в Черное море крупнотоннажных военных кораблей "нерезидентных" флотов, а пребывание всех остальных ограничивает по времени их пребывания. США не являются подписантами конвенции Монтре, не обязаны ее исполнять и желают ее пересмотра – именно поэтому Вашингтон начал с того, что подал в Стамбул заявку на прохождение в Черное море двух военных кораблей тоннажем

в 140 тысяч тонн. И Эрдоган вновь продемонстрировал свой строптивый нрав – американским военным было отказано в проходе и им пришлось разменять своих тяжеловесов на куда менее импозантно выглядящие дозорные корабли. Тем самым Турция продемонстрировала, что она готова играть роль независимого миротворца не только на Кавказе, но и в глобальном масштабе. Москва заметила эту независимость Эрдогана и простила Турции сейчас не только членство в НАТО, но даже фактически закрыла глаза на поставку ею вооружений и инструкторов для грузинской армии. Более того, будучи в Анкаре, Сергей Лавров дал понять, что Москва отнюдь не прочь посотрудничать со Стамбулом также по иракской и иранской проблемам.

Поскольку внешняя политика любой страны формулируется, как правило, весьма узким кругом лиц, то роль персонального фактора здесь очень велика. Это верно и для сегодняшней Турции – несмотря на свое вхождение в НАТО, она, как и Россия, ощущает себя страной скорее евразийской, чем европейской. Особенно это евразийское мироощущение Турции (его называют новым оттоманизмом) усилилось после прихода здесь к власти в ноябре 2002 г. эрдогановской Партии справедливости и развития с ее мусульманскими ценностями. Я намеренно сказал о мусульманских, а не более привычных нам исламских ценностях, поскольку ПСР предпочитает говорить о себе не как об исламской партии, а как об умеренно-консервативном мусульманском аналоге христианско-демократических партий. Тем не менее эта умеренно-консервативная партия, благодаря геополитическим концепциям профессора Ахмата Давитоглу, советника премьер-министра Тайипа Эрдогана, совершила во внешней политике Турции настоящий переворот.

Для Турции конкуренция с Россией всегда была определяющим стратегическим вызовом и ключевым фактором, формировавшим ее отношения с Европой. После же ее вхождения в НАТО сдерживание СССР стало играть центральную роль в формировании стратегических приоритетов Анкары. С исчезновением социалистического лагеря и распадом СССР поле для внешнеполитического маневра Турции сильно расширилось: Балканы, Кавказ, Средняя Азия – все они открылись для турецкого проникновения. Однако узконационалистически настроенная политическая элита Турции, руководящую и направляющую роль в которой по-прежнему играла привыкшая к жесткой блоковой дисциплине турецкая армия, напрочь "проспала" те новые возможности, которые открылись перед Турцией в посткоммунистическом мире. Так что иронией турецкого постмодерна стало то, что роль "прогрессора" в этих обстоятельствах досталась исламисту Тайипу Эрдогану. Который сумел не только вывести Турцию из тяжелейшего экономического кризиса 2000–2001 гг., но и радикальным образом активизировать турецкую внешнюю политику на основе той концепции "стратегической глубины", которую предложил турецкому обществу в своей, ставшей чрезвычайно популярной, одноименной книге профессор Давитоглу.

Концепция профессора Давитоглу заключается, если говорить несколько упрощенно, в том, что географическая сфера влияния страны прямо связана с глубиной ее культурно-исторической традиции и даже является составной частью последней. Поэтому, если страна, проходящая сквозь глубокие исторические испытания, не стремится использовать свою историческую традицию для формирования новой сферы влияния, то она лишается стратегической глубины и начинает испытывать все возрастающие проблемы. Из чего следует, что Турция должна отказаться от своей исключительно прозападной ориентации и вспомнить про свое оттоманское прошлое. Одной из важнейших геополитических характеристик Турции, которая отличает ее от Греции, заключается в том, что она является одновременно также ближневосточной и даже кавказской страной. Ее отличие от Германии заключается в том, что она является в такой же мере европейской страной, как и азиатской. Кроме того, Турция является одновременно как черноморской, так и средиземноморской страной. Подобная географическая глубина автоматически, независимо от желания самих турок, делает их страну фокусом многих пересекающихся влияний. Это влечет за собой не только большие риски, но и дает большие преимущества. Соответственно, Турция должна научиться использовать свои преимущества, должна трансформировать себя из периферийной страны НАТО времен холодной войны в одну из опор посткоммунистического мира. Ключ к этой трасформации, утверждает профессор, лежит в оттоманском прошлом Турции.

Став советником премьер-министра Турции, Давитоглу сформулировал пять фундаментальных принципов новой турецкой внешнеполитической стратегии. Один из них гласит – никаких проблем с соседями. Другой – дипломатия должна быть активной, даже если приходится стоять на месте. Опираясь на них, профессор Давитоглу сумел зарядить турецкую дипломатию на независимую стратегию и повышенную активность в региональном масштабе. Так что помимо ПССК Турция принимает сейчас активное участие еще как минимум в двух важнейших ближневосточных проектах – иракском и сирийско-израильском. Причем оба они, как ПССК, задуманы и осуществляются по инициативе самой Турции и во имя ее собственных интересов – Вашингтон если и приглашается к участию в них, то только по тому "асеанскому" принципу, который так импонирует Москве. Особенно отчетливо это проявилось в антикурдской игре Эрдогана – несмотря на первоначальные протесты Вашингтона и Багдада против вторжения турецких войск в иракский Курдистан, Эрдоган с помощью активной дипломатии переломил ситуацию, и турецкая армия изрядно потрепала боевиков РПК. При этом он не только умудрился избежать проблем с Багдадом, но даже добился от Вашингтона поставки развединформации о базах курдских боевиков в Ираке. И хотя решить курдскую проблему столь традиционным методом Турция оказалась все равно не в силах, однако подобное "активное стояние" на месте избавило ее премьер-министра от многих проблем со стороны турецких генералов.

Анкара курирует сейчас еще один, но на этот раз нетрадиционный и весьма загадочный дипломатический проект в арабском мире – непрямые и тайные сирийско-израильские переговоры, в которых она выступает медиатором. Впервые об этих переговорах стало известно в мае этого года, а начались они, судя по всему, после того как Израиль нанес авиационный удар по некоему загадочному месту в сирийской пустыне, где, как утверждают американцы, Дамаск возводил некий ядерный объект. Впрочем, поскольку Дамаск категорически отвергает это утверждение, а Тель-Авив молчит как рыба, то вполне возможно, что правы те обозреватели, которые утверждают, что Белый дом подобными экстравагантными утверждениями пытается вновь подсадить Сирию на "ось зла" и тем самым сорвать начавшиеся переговоры. Однако в том, что участие Тель-Авива в этих переговорах было так или иначе связано с провалом палестино-израильского процесса, начатого под эгидой лично Джорджа Буша-младшего в ноябре прошлого года в Аннаполисе, убеждено сейчас подавляющее большинство экспертов. Кроме того, они убеждены, что без согласия и гарантии США любые договоренности по палестинскому вопросу не будут стоить даже той бумаги, на которой они напечатаны. Но главное в том, что в этом убежден президент Сирии Башар Асад. Так что никаких особых подвижек на этом фронте никто до прихода к власти новой американской администрации и не ждал, как вдруг в дело вступил президент Франции Николя Саркози. В результате 3 сентября, когда Сергей Лавров беседовал с Али Бабаджаном в Анкаре, Тайип Эрдоган прилетел в Дамаск на саммит с участием эмира Катара и президентов Сирии и Франции. Историческим событием назвала этот саммит арабская пресса – ведь президент Франции представляет сейчас Евросоюз, а эмир Катара – Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. И тем не менее они приехали на встречу к президенту страны-изгоя. Арабская пресса, безусловно, права – событие это явно экстраординарное. Но напрасно они словно забыли про скромного модератора в лице Тайипа Эрдогана – почему-то мне кажется, что его молчаливое, но "активное стояние" в этом переговорном процессе сыграло далеко не последнюю роль в том, что этот экстраординарный саммит вообще состоялся.

Шамсудин МАМАЕВ
№10 за 30.09.2008