Потрясенный жестокостями, совершенными американской армией при вторжении на Филиппины на фоне риторических рассуждений об освобождении и благородных намерениях, которыми привычно оправдываются преступления государства, Марк Твен признавался, что его могучее орудие сатиры здесь неприменимо. Предметом его разочарования был известный в ту пору генерал Фанстон. "Никакая сатира на Фанстона не достигнет совершенства, – сокрушался писатель, – ибо Фанстон сам занимает этот пьедестал – он являет собой воплощенную сатиру".
Эти ремарки классика приходят в голову снова в связи с августовской войной с участием Грузии, Осетии и России. Джордж Буш, Кондолиза Райс и прочие официальные лица грозно сослались на якобы священные для них каноны ООН, предупреждая, что в соответствии с их принципами Россия может быть исключена из международных институтов. Они заявили о необходимости безусловного уважения суверенитета и территориальной целостности "всех наций". Очевидно, речь шла обо всех нациях, кроме тех, куда Белому Дому придет в голову направить войска – Ирака, Сербии, возможно, Ирана, не считая длинного предшествующего списка, который излишне повторять.

Отозвался и младший партнер. Министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд обвинил Россию в "возвращении к формам дипломатии XIX века" – путем вторжения в другое государство, на что сегодняшняя Британия якобы не решилась бы. "Таким способом международные отношения не строятся в XXI веке", – сказал Милибэнд, в точности повторяя слова вашингтонского босса. Соответственно, Мексике и Канаде незачем бояться вторжения и аннексии, ибо США нынче нападают только на государства, не граничащие с ними. Впрочем, эти ограничения не распространяются на сателлитов, в чем повторно убедился Ливан в 2006 году.

"Мораль этой истории тем более поучительна, – пишет Серж Галими в Le Monde Diplomatique, – что для защиты своих границ очаровательный американофил Саакашвили репатриирует своих солдат из Ирака". Стоит, впрочем, напомнить, что Грузия отправила в Ирак 2 тысячи бойцов – больше, чем многие западноевропейские страны.

Между тем в хор вступают маститые аналитики. Так, Фарид Закария аплодирует реплике Буша о том, что поведение России "неприемлемо" и походит на XIX век, "когда русская интервенция могла считаться рутинной процедурой для имперского государства. Поэтому мы должны разработать стратегию приведения России к стандартам цивилизованного мира, где интервенция немыслима".

Некоторые персонажи вызвали бы отчаяние у Марка Твена. Самый показательный пример – лорд Крис Пэттен, бывший комиссар по внешнеполитическим делам ЕС, председатель Консервативной партии и канцлер Оксфорда. Он заявил, что Европа "только цинично покачала головой", вместо того чтобы решительно действовать против наглости российских лидеров, которые, "как цари XIX века, хотят обзавестись сферой влияния подле своих границ".

Пэттен, впрочем, справедливо отличает Россию от глобальной супердержавы, которая давно пережила то время, когда ей было достаточно лишь сферы влияния у границ: ей давно уже требуется сфера влияния в виде всего мира. И она решительно действует, чтобы удовлетворить эти аппетиты, в соответствии с доктриной Клинтона о том, что Вашингтон имеет право использовать военную силу для "обеспечения беспрепятственного выхода к ключевым рынкам, источникам энергии и стратегических ресурсов" – а в реальном мире куда больше.

Клинтон, разумеется, не изобрел ничего нового. Его доктрина исходит из стандартных принципов, сформулированных высшими стратегами периода Второй мировой войны, которая обещала перспективы глобального доминирования. По их определению, в послевоенный период США должны стремиться к "удержанию беспрекословной власти", обеспечивающей "предотвращение всяких демонстраций суверенитета, вступающих в противоречия с глобальными планами Вашингтона". Чтобы этого добиться, "первоочередным требованием является программа полного перевооружения" – центральный элемент "целостной политики обеспечения военного и экономического превосходства Соединенных Штатов". Эти планы, заложенные во время войны, внедрялись в последующие годы.

Эти цели глубоко укоренены в стабильных институциональных структурах. На них не оказывает влияние ни смена президентов в Белом Доме, ни явные преимущества мирной политики, ни исчезновение главного соперника, ни какие-либо другие несущественные мелочи. Доктринальные менеджеры никогда не гнушаются возможностью изобрести на пустом месте новые "вызовы" – как, например, в тот день, когда Рональд Рейган натянул ковбойские сапоги, объявив чрезвычайное положение по поводу того, что армия Никарагуа "за два дня может достичь города Харлинген в Техасе и может повести за собой полчища, которые отнимут от нас все, что мы имеем". Как ни зловеще это звучит, те, кто держат под уздцы ковбойскую лошадь, могут в самом деле верить в то, что внушают президенту.

Вернемся к усилиям по приведению России в соответствие с критериями цивилизованного мира. Итак, семь развитых стран – членов G8 издали заявление, "порицающее действия нашего партнера, России", за интервенцию. Вот только забыли распространить те же требования на англо-американский альянс. Европейский Союз, в свою очередь, собрал экстренное заседание лишь для того, чтобы выразить осуждение России. Редкий случай – в последний раз экстренное заседание созывалось после вторжения американских войск в Ирак, но тогда официального осуждения высказано не было.

Россия, в свою очередь, настаивала на экстренном заседании Совета Безопасности ООН, но оно оказалось безрезультатным, благо дипломаты из США, Британии и еще некоторых стран не поддержали формулировку, призывающую обе стороны отказаться от применения силы.

Эти стандартные рефлексы напоминают о наблюдении Оруэлла: националист "не только не признает, что его сторона совершила зверства, но и обладает особой способностью о них не слышать".

Основная фактура событий всерьез не обсуждается. Южная Осетия, как и куда более важный регион – Абхазия, были присоединены Сталиным к его родной Грузии. Сейчас западные лидеры настаивают на том, что сталинские директивы следует уважать, вопреки стойкому сопротивлению осетин и абхазов. Даже во времена СССР два региона имели право на относительную автономию, которого лишились в 1990 году, когда ультранационалист Звиад Гамсахурдия ввел в Южную Осетию войска. Тогда война обошлась тысячью убитых и десятью тысячами беженцев, а главный город Южной Осетии, Цхинвали, как сообщала The New York Times, "был разрушен и обезлюдел".

Тогда небольшой российский контингент с трудом добился перемирия, которое сохранялось с той поры до 7 августа 2008 года, когда президент Саакашвили приказал своей армии вновь вторгнуться в автономию. "Согласно многочисленным свидетельствам, – сообщает The Times, – грузинские военные тут же принялись утюжить жилые кварталы города Цхинвали вместе с российской миротворческой базой массированными обстрелами из ракетного и артиллерийского оружия". Предсказуемый российский ответ отбросил грузинские войска с территории Южной Осетии, и российские силы заняли несколько грузинских городов, а затем вернулись в пределы Южной Осетии. Многочисленные жертвы понесло, как всегда в таких случаях, мирное население.

По сообщению российской стороны в первый день боевых действий, грузинскими снарядами были убиты 10 русских миротворцев. Осуждающий Запад это никак не прокомментировал, что тоже обычно. Не комментировалась же гибель 200 советских граждан во время поддержанного США израильского воздушного налета на Ливан в 1982 году, когда желание Израиля укрепить контроль над Западным Берегом обошлось в общей сложности в 15-20 тысяч убитых.

Среди гражданского осетинского населения, вынужденного спасаться бегством на север, в Россию, преобладает мнение, согласно The Financial Times, что прозападный лидер Михаил Саакашвили ставил целью их полное вытеснение из непокорного "анклава". Вооруженные осетинские ополченцы, под российским контролем, затем беспощадно вытеснили грузин. Грузинская сторона при этом утверждает, что бомбардировка Цхинвали была необходима, ибо русские якобы уже вели наступление. Об этом написала The New York Times, но через несколько недель оказалось, что никаких независимых свидетельств в пользу этой версии, кроме заявлений из Тбилиси, не существует.

В России, по сведениям The Wall Street Journal, "законодатели, чиновники и местные аналитики разделяют точку зрения о том, что администрация Буша вдохновила своего союзника Грузию на начало военных действий, чтобы спровоцировать международный кризис в интересах республиканского кандидата Джона Маккейна". Здесь российская сторона допустила тактическую ошибку, первоначально не сопроводив эти утверждения свидетельствами причастности американцев. Тем временем такие авторы, как Бернар-Анри Леви (New Republic), утверждали, что "Саакашвили решил действовать только когда у него уже не было выбора, так как война уже пришла. Однако несмотря на множество фактов, очевидных для честного, добропорядочного наблюдателя, многие журналисты называют грузин поджигателями войны!"

Пока российская сторона искала доказательства, западные авторы вроде Леви изрекали авторитарные заявления со ссылкой на "честных, добропорядочных" и безупречно лояльных государству обозревателей. В итоге BBC сделала вывод о том, что русские "проигрывают пропагандистскую войну, поскольку Вашингтону и его союзникам удается представить действия России как агрессию, замалчивая предшествующее грузинское нападение, которое, по свидетельству южных осетин, было массированным и опустошительным. Россия еще не научилась играть в медиа-игры", – отмечает BBC. Что правда, то правда: чем свободнее становятся государства, чем сложнее применить к ним силу, тем более изощренным становится пропагандистское оружие.

Впрочем, российской стороне подыграла The Financial Times, выяснившая, что незадолго до грузинского нападения Пентагон проводил тренировки грузинских десантников. Этот факт, по мнению газеты, может добавить аргументов Владимиру Путину, утверждающему, что США "дирижировали" войной в автономии. Тренировками грузин, по сведениям издания, занимались бывшие американские спецназовцы, нанятые частными посредниками, в том числе MPRI, которая в 1995 году организовала вербовку наемников для обучения хорватских войск накануне операции в Краине, которая привела к перемещению более 200 000 сербов и была одним из самых жестоких проявлений этнической чистки во время войны на Балканах". Изгнание сербов из Краины, в самом деле, было крупнейшей этнической чисткой в Европе после Второй мировой войны. Другое дело, что этот исторический эпизод изымается из истории подобно тому, как фотографии Троцкого изымались из сталинских учебников, по одной лишь причине, которая считается самодостаточной: он не соответствует имиджу благородных американцев, борющихся с сербским злом.

Число жертв кавказского противостояния оценивается по-разному. Спустя месяц The Financial Times сообщала, что операция грузинских войск привела к гибели 133 гражданских лиц и 59 российских миротворцев, в то время как в ходе российского контрнаступления было убито 215 грузин, в том числе 146 военнослужащих. Это, разумеется, не окончательные цифры.

На заднем плане остаются два ключевых вопроса. Первый из них – контроль над трубопроводами из Азербайджана и Средней Азии. Грузия была избрана Клинтоном в качестве коридора, обходящего Россию и Иран, и обильно вооружалась именно по этой причине. "Для нас Грузия – очень важный, стратегический актив", – говорил Збигнев Бжезинский.

Следует отметить, что аналитики все откровеннее истолковывают мотивы действий США в регионе, по мере того как аргументы об "угрозах" и "освобождении" звучат все менее убедительно, а отклонять требования иракской администрации о выводе оккупационных войск становится все труднее. Так, редакция The Washington Post вынесла выговор Бараку Обаме, называющему Афганистан "центральным фронтом для США", напомнив ему о том, что Ирак "лежит в геополитическом центре Ближнего Востока и содержит один из крупнейших в мире запасов нефти", и следовательно, "значение Афганистана на этом фоне отступает". Что ж, это полезное, хотя и запоздалое объяснение побудительных причин американского вторжения.

Вторым вопросом является расширение НАТО на восток, которое Джон Кеннан еще в 1997 году характеризовал как "самую судьбоносную ошибку американской политики за весь период после "холодной войны"". По мнению Кеннана, усилия по расширению НАТО "воспламенят в России националистические, антизападные и милитаристские тенденции, что вначале даст эффект, противоположный ожидаемому в развитии российской демократии, а затем восстановит атмосферу "холодной войны" в отношениях Востока и Запада".

Накануне распада СССР Михаил Горбачев совершил геополитическую уступку, поразившую тогда мир с учетом как недавней истории, так и стратегической реальности: он согласился на членство объединенной Германии во враждебном Советскому Союзу военном альянсе. Эта "поразительная уступка" горячо приветствовалась западными медиа, НАТО и президентом Бушем-старшим, который назвал ее проявлением "таланта государственного руководства... в интересах всех стран Европы, включая СССР".

Джек Мэтлок, тогдашний посол США в СССР и ведущий эксперт по российским делам в Госдепе, утверждает, что "поразительная уступка" была совершена Горбачевым в ответ на устные гарантии о том, что НАТО не будет распространять свою юрисдикцию на восток "ни на один дюйм", как дословно выразился госсекретарь Джеймс Бейкер. Это подтверждает и Строб Тэлботт, отвечавший в администрации Клинтона за политику США в Восточной Европе. На основе обзора всей дипломатической переписки Тэлботт сообщает, что Бейкер тогда действительно сказал министру иностранных дел СССР Эдуарду Шеварднадзе в контексте неохотного согласия СССР на пребывание объединенной Германии в НАТО, что НАТО не будет расширяться на восток.

Клинтон вскоре нарушил это обещание, заодно похоронив все надежды Горбачева на возникновение равноправного партнерства между бывшими соперниками после "холодной войны". В свою очередь, руководство НАТО отвергло российское предложение о создании безъядерной зоны от Арктики до Черного моря. Как поясняет аналитик и бывший стратег НАТО Майкл Макгвайр, это предложение шло вразрез с планами расширения НАТО.

Отвергнув эти инициативы, США приняли позу победителя, открыто угрожая безопасности России и заодно играя главную роль в ее сталкивании в состояние тяжелого экономического и социального коллапса, итогом которого стало сокращение численности населения на несколько миллионов человек.

С приходом Буша-младшего экспансия НАТО лишь ускорилась, одновременно с расторжением ключевых соглашений по разоружению, Как считает Мэтлок, Россия могла бы смириться с интеграцией в альянс бывших сателлитов СССР, если бы не бомбежка Сербии и продолжающееся расширение.

"Красные линии" были окончательно пересечены, когда Белый Дом объявил о решении разместить противоракетные установки в Польше и настоял на скорейшем приеме в состав НАТО Украины и Грузии. Может быть, последней каплей стала определяющая роль США в провозглашении независимости Косово. Путин выучил урок: на уступки США не отвечает взаимностью, а напротив, использует их для укрепления своего доминирования. Как только у него хватило возможностей сопротивляться, он это сделал – в Грузии.

Соратники Клинтона утверждают, что расширение НАТО не означало военной угрозы и было не более чем жестом великодушия, позволяющим бывшим союзным республикам СССР вступить в Евросоюз. Этот тезис Строба Тэлботта звучит малоубедительно. Австрия, Швеция и Финляндия входят в Евросоюз, но не в НАТО. Если бы Варшавский договор продолжал существовать и пополнился латиноамериканскими государствами, за исключением одной Мексики, Соединенные Штаты было бы трудно убедить в том, что эта организация не более безобидна, чем конференция квакеров. Не обязательно вновь возвращаться к послужному списку американского насилия, примененного для того, чтобы заблокировать в основном виртуальные мечты наладить отношения с Москвой в "нашем маленьком регионе" – Латинской Америке. Тем более что секретарь по военным делам Генри Стимсон в свое время недвусмысленно дал понять, что после Второй мировой войны все региональные альянсы должны быть распущены – кроме нашего, американского, который должно укрепить.

Напоминая об этом наставлении в разгаре нынешнего кризиса на Кавказе, Вашингтон запугивает избирателей возможными планами России по возобновлению военного и разведывательного сотрудничества с Кубой – при том что его уровень даже близко не лежит к уровню партнерства Вашингтона и Тбилиси, не говоря о реальности стратегической угрозы.

Противоракетная защита здесь также презентуется как жест великодушия – несмотря на то, что ведущие американские аналитики разъясняли, что российские стратеги воспримут сами системы и избранное для них размещение как угрозу российским средствам сдерживания и, следовательно, как потенциальное оружие первого удара. Российское вторжение в Грузию было использовано в качестве предлога для заключения сделки по размещению этих систем в Польше, тем самым "подкрепляя аргумент, неоднократно озвученный Москвой и отрицаемый Вашингтоном – о том, что действительной мишенью этой системы является Россия", как отмечал обозреватель AP Десмонд Батлер.

Значение прецедента Косово для принятия решения Москвой в кавказском кризисе подчеркивает не только Мэтлок. Как признает редакция Boston Globe, "признание независимости Южной Осетии и Абхазии было оправдано правом угнетенного меньшинства на самоопределение – тем принципом, который Буш применил к Косово".

Впрочем, между Косово и кавказскими территориями есть существенное различие. Строб Тэлботт признает, что "США и НАТО в некотором смысле расплачиваются за то, что сделали в Косово девять лет назад", но утверждает, что эта аналогия "полностью и глубоко неверна". Вряд ли кто-либо лучше Тэлботта может объяснить, почему она глубоко неверна – благо он уже объяснил эти причины в предисловии к книге о натовской бомбардировке Сербии, составленной его ближайшим коллегой Джоном Норрисом. По словам Тэлботта, компетентный отчет Норриса вполне отвечает на вопрос о том, "как в действительности развивались события и что испытывали их участники" во время войны на Балканах. Между тем Норрис приходит к выводу о том, что главным объяснением агрессии НАТО в этом регионе была не забота о косовских албанцах, а упорное сопротивление руководства Югославии "более широким тенденциям политической и экономической реформы".

Тот факт, что мотивом для натовских бомбежек могла быть вовсе не горькая доля косовских албанцев, ясен уже из обширных материалов западной хроники, демонстрирующих, что жестокости в большинстве случаев были не причиной, а предсказуемым последствием бомбардировок. Но еще до публикации этого отчета было нетрудно догадаться – всем, кроме самых твердолобых приверженцев агрессии – о том, что гуманитарные соображения вряд ли мотивировали США и Великобританию, которые в это же самое время предоставляли решающую поддержку и другим, более отвратительным жестокостям на Кавказе, происходившим за пределами Косово. Столь же очевидным фактом – не достойным внимания разве что для националиста по Оруэллу – является огромный вклад большей части западного интеллектуального сообщества в лицемерное славословие о "благородной фазе" американской внешней политики и ее "божественном свечении", которое увенчалось к концу тысячелетия, как драгоценный камень в короне, бомбежкой Сербии.

Впрочем, сегодня любопытно услышать из источника на самом высшем уровне, что действительной причиной бомбардировки Сербии была ее роль единственного препятствия политическим и экономическим программам клинтоновской администрации – хотя подобная интерпретация, конечно, еще нескоро станет канонической.

Разумеется, между Косово и грузинскими автономиями, настроенными на независимость или на союз с Россией, есть и другие различия. Во всяком случае, Россия не располагает на этой территории столь внушительной военной базой, как Кэмп-Бондстил в Косово, названная в честь героя вьетнамской кампании – созданная, как полагают, лишь в качестве элемента разветвленной системы американских баз, нацеленных на богатые энергоресурсами регионы Ближнего Востока. И это еще не весь перечень отличий.

Сейчас много говорят о "новой холодной войне", спровоцированной брутальным поведением России в Грузии. Признаки конфронтации действительно не могут не вызывать тревогу – в том числе новые морские контингенты США в Черном море (противную сторону вряд ли потерпели бы в Карибском бассейне). Не менее опасны и рассматриваемые ныне планы ускоренного втягивания Украины в НАТО.

И тем не менее новая "холодная война" вряд ли наступит. Чтобы оценить эту перспективу, надо внести ясность в вопрос о прежней "холодной войне". Если пренебречь лихорадочной риторикой, на практике "холодная война" была по сути тайным сговором, в котором каждый из соперников, как правило, не имел ограничений в использовании насилия и подрывных методов для контроля своих зон влияния, которыми для Советского Союза были страны Восточной Европы, а для глобальной сверхдержавы – большая часть мира. Мировое сообщество вряд ли потерпит – и вряд ли переживет – повторение чего-либо подобного.

Осязаемой альтернативой было видение Горбачева, отвергнутое Клинтоном и уничтоженное Бушем. Разумный совет по этому поводу был недавно предоставлен бывшим министром иностранных дел Израиля и историком Шломо бен Ами, который писал в Beirut Daily Star: "России следует добиваться подлинного партнерства с США. В свою очередь, США следует понять, что именно в изолированном и униженном состоянии Россия может стать главным нарушителем баланса в мире. Россия, которую Вашингтон игнорировал и унижал на протяжении всего периода после конца "холодной войны", нуждается в интеграции в новый мировой порядок, в котором приветствуются ее интересы возрождающейся державы, а не стратегия антизападной конфронтации".

Перевод с английского
05.10.2008

Ноам Хомски