Лучше меньше, да лучше

Отныне Узбекистан будет сокращать объемы экспорта хлопкового волокна в пользу увеличения его переработки внутри страны.

Еще на первой хлопковой конференции 2005 года министр финансов Рустам Азимов заявил о готовности Узбекистана постепенно сокращать экспорт хлопкового волокна в пользу переработки на узбекских предприятиях.

Год спустя министр внешних экономических связей Эльер Ганиев рассказал о новой стратегии в поставках хлопка более детально: предполагалось к 2010 году сократить экспорт хлопка-волокна до 530 тысяч тонн против 880 тысяч тонн по итогам 2006 года за счет увеличения объемов внутренней переработки.

Тогда же Ганиев говорил о планах к 2008 году расширить долю внутренней переработки хлопка-волокна до 51%. Оно и понятно. Узбекское руководство весьма оптимистично оценивало перспективы принятой в феврале 2005 года инвестиционной программы "Узбеклегпрома" на 2005-2008 годы, в соответствии с которой предполагается реализовать 94 проекта общей стоимостью 1,22 миллиарда долларов, из них более половины - за счет средств иностранных инвесторов.

Причем, новые предприятия, попавшие в госпрограмму, обещали освободить от уплаты таможенных пошлин на импорт оборудования, запчастей и прочих товаров, необходимых для производственного процесса.

Как показало время, оптимистические ожидания оказались напрасными. Приходится констатировать, что узбекская текстильная отрасль, вновь зарождающаяся после периода полного развала и вынужденной ликвидации построенного еще в советские времена и успешно функционирующего в советское время предприятия "Малика", не смогла справить с поставленными задачами.

На недавно прошедшей четвертой по счету Узбекской хлопковой ярмарке министр внешних экономических связей, инвестиций и торговли Эльер Ганиев фактически признал данный факт.

К 2008 году Узбекистан так и не смог достичь 50-процентного уровня переработки внутри страны. Задачи, поставленные перед переработчиками в 2006 году, выполнены чуть больше чем наполовину: вместо 51 процента переработки достигнут показатель в 28 процентов. Правда, при этом Ганиев подтвердил, что узбекские власти не отказались от идеи постепенного роста данного показателя. В частности, в сезоне 2008-2009 годов продолжает снижаться экспорт.

История вопроса

Есть производства, которые жестко привязаны к месту добычи сырья. Среди них можно выделить горно-добывающую промышленность, где мощности строятся там, где добывается сырье. На месте происходит процесс обогащения и переработки руды. Как правило, рабочую силу, если месторождение находится в отдалении от населенных пунктов, приходится возить на производства.

Вместе с тем есть производства, где экономика заставляет везти сырье туда, где находятся перерабатывающие мощности. В советское время Узбекистану приходилось упаковывать и прессовать волокно в 200-килограммовые кипы и возить в российское Иваново, то есть к основному потребителю. СССР выстроил производственную цепочку таким образом, чтобы конечный продукт производился на европейской территории.

Поэтому в Узбекистане обычно перерабатывали где-то около 2 процентов всего производимого в стране хлопка. Этого хватало для удовлетворения основных внутренних потребностей, для того чтобы обуть, одеть народ. В Узбекистане находилась лишь первое звено переработки: хлопок-сырец перерабатывали в волокно, паковали и везли по двум основным направлениям - в Россию на конечную переработку в текстиль или на внешние рынки, и тоже через мощную систему Внешторга.

Кипование хлопка в Узбекистане отвечала интересам оптимизации бизнеса. Возить хлопок-сырец любым транспортом за несколько тысяч километров - занятие явно неблагодарное и убыточное.

В альма-матер

Сразу после обретения независимости власти озадачились именно этой проблемой. Вся технологическая цепочка по переработке хлопка в готовые текстильные изделия требует много ручного труда. Узбекистан трудоизбыточен, это обстоятельство требовало за короткие сроки создать много новых рабочих мест. Однако вплоть до середины 2000-х годов узбекские власти никак не могли подступиться к проблеме по причине отсутствия свободных средств и низкого уровня инвестиционной привлекательности экономики в целом, хлопкопереработки, в частности.

В принципе, предварительные затраты на строительство текстильных предприятий небольшие, по сравнению со строительством, к примеру, машиностроительных и металлургических заводов.

На нехватку средств и слабую привлекательность узбекской экономики наслаивалась самоуспокоенность узбекских властей. Они знали, что узбеки весьма неохотно покидают насиженные места, не любят мигрировать из родных мест.

2000-е годы, нарастающие как снежный ком экономические проблемы, резкое падение эффективности узбекской экономики, массовый уход в тень реального сектора, обусловленное желанием государства установить повальный контроль над бизнесом, заставили узбеков искать лучшей доли в соседних странах. Этот сигнал встревожил власти.

Сегодня в аграрном секторе работают 830 тысяч человек. Чтобы посеять, ухаживать за сельхозрастениями и собирать урожай такого количества рабочей силы не нужно. В целях занять их работой, в Узбекистане вынуждены широко применять ручной труд на уборке хлопка. Власти смогли организовать покупку в лизинг американских тракторов, но не могут приобрести необходимое количество хлопкоуборочных комбайнов - в это сложно поверить. Власти вынуждены давать им хоть какую-то работу, давать какие-то заработки. Поэтому и не приобретаются комбайны. Будут комбайны, работы на селе практически не останется, главное, не останется у сельчан средств к существованию.

С другой стороны, в Узбекистане довольно высокие темпы прироста рабочей силы. Ежегодно 450 тысяч юношей и девушек заканчивают школу, и из них 42-45 тысяч поступают в вузы, остальные пополняют армию безработных.

В пользу "малышей"

Раньше, еще в советские времена в Узбекистане активно строили перерабатывающие гиганты типа Бухарского хлопчатобумажного комбината, рассчитанного на 12 тысяч человек. При четко выраженной производственной кооперации в масштабах гигантской страны, такие комбинаты имели право на существование. Вопросы логистики мало кого интересовали по банальной причине: экономическая эффективность производственных гигантов в масштабе всей страны покрывала все издержки.

Узбекистан независимый, тем более, рыночный, вынужден думать не столько о масштабах и мощностях производственных единиц, сколько о себестоимости продукции, мобильности производств и приемлемой логистике.

Узбекские власти решили организовывать производства в местах скопления людей. Это позволяет, во-первых, строить мобильные текстильные производства повсеместно. Населению не нужно преодолевать большие расстояния, чтобы оказаться на рабочем месте. Во-вторых, перевозить кипованный хлопок на такие производства стоит дешевле, чем собирать людей по множеству кишлаков, разбросанных по всей стране.

Узбеки - народ бережливый и весьма усердный. То, что они могут ходить на работу пешком и не тратиться на транспорт - выглядит для них весьма привлекательным.

В-третьих, такие мини-предприятия занимают мало места, легко перестраиваются по другой ассортимент выпускаемой продукции (на гигантах смена ассортимента занимает слишком много времени). В-четвертых, узбеки терпеливы и способны двигаться к намеченной цели в течение продолжительного времени. Поэтому можно говорить о том, что рубеж в 50 процентов переработки хлопка внутри страны - достижимая цель.

Американский след

Узбекские власти развивают текстиль не только по причине создания новых рабочих мест внутри страны и снижения уровня социальной напряженности в обществе, но и в силу причин, которые принимаются в расчет при разработке стратегии экспорта хлопка, но публично никогда не объявляются.

Период наивности узбекских властей пришелся на первые годы независимости. В начале 90-х годов казалось, что страна в условиях высоких цен на хлопок сможет неплохо заработать на своем основном экспортном товаре.

Обычно студентам вузов, объясняя законы рыночной экономики, говорят, что цена товара определяется соотношением спроса и предложения. Это классическое понимание рыночной экономики. Однако современный мир живет совсем по другим законам. В промежутке между классическим соотношением стоят интересы транснациональных корпораций и стоящих за ними государств. И этот промежуток становится все более обширным, а вышеуказанное соотношение все менее актуальным.

Приращение государства и сверхкрупных корпораций идет такими высокими темпами, что приходится о многом сожалеть. В первую очередь, о так называемой справедливой конкуренции. Узбекистан занимает второе место по экспорту хлопка, в то же время на первой позиции обосновались США. В кулуарах узбекской власти время от времени Соединенные Штаты называют врагом №1 в плане экспорта хлопка. Американцы контролируют 26 процентов рынка, узбеки - 17.

Понимание современного мира узбекским властям пришло тогда, когда в середине 90-х годов страна вышла со своим хлопком на Ливерпульскую хлопковую биржу. Именно в то же самое время цены на хлопковое волокно неожиданно упали сразу в два раза.

Узбеки справедливо полагают, что рыночными законами в такой ситуации и не пахнет. Фактически Вашингтон стал дотировать 30 процентов затрат американских фермеров из государственного бюджета, тем самым создав тепличные условия для экспорта американского хлопка.

Причем дотацию обговорили условием, согласно которому американскому производителю выгодно экспортировать хлопок за пределы США. Если он это делает, то получает 30-процентную дотацию. Причем, дотация в отдельные годы достигала уровня и 40 процентов.

В таких условиях нет ничего удивительного в том, что цены на хлопок пошли вниз. Защищенный государством американский фермер изначально продает свою продукцию на порядок дешевле, сохраняет свои позиции в мире, временами - приращивает экспортные рынки. В то время как небогатый Узбекистан терпит убытки, ибо зачастую средние мировые цены на хлопок не покрывают расходов по его выращиванию, сбору и первичной переработке.

Продолжение следует
30.10.08, Акрам Асроров , специально для