Чему нас учит Вьетнам
Когда Америка отправляется на войну, она должна уяснить для себя, что для нее означает победа в этой войне, и как она предполагает ее добиваться

Для Америки война во Вьетнаме стала самой большой травмой и трагическим событием второй половины прошлого века.

Она вступила в нее с чувством наглой самоуверенности после полутора десятилетий созидательных успехов во внешней политике. А вышла такой разобщенной и расколотой, какой не была со времен Гражданской войны. В результате Конгресс спустя два года после вывода войск прекратил оказание помощи Вьетнаму, а последние американцы покидали Сайгон на вертолете, севшем на крышу нашего посольства.

Пока еще не появилось оценок того периода, в полной мере соответствующих накалу эмоций и драматичности тех моментов. Количество свидетелей вьетнамских событий уменьшается с каждым днем, а те, кто еще живы, по-прежнему испытывают шок от пережитого и по-разному относятся к прошлому.

Молодым лидерам оказалось трудно понять разногласия своих отцов, и они в своих сегодняшних действиях сползли к тем же проблемам, столкнувшись с необходимостью выбора.

Книга "Уроки катастрофы: Макджордж Банди и путь к войне во Вьетнаме" ("Lessons in Disaster: McGeorge Bundy and the Path to War in Vietnam") не в состоянии заполнить этот вакуум. Однако в ней ярко показаны события тех пяти лет (1961-1966 гг.), когда к обороне Южного Вьетнама приходили американцы. В книге прослеживаются действия одного из самых заметных государственных деятелей того времени, и автор, похоже, стремится понять и примириться с этой американской трагедией.

Блистательный и способный четко формулировать свои мысли Макджордж Банди был радушным и вдумчивым человеком, принадлежавшим к когорте "бостонских браминов" (это определение использовал врач, поэт и эссеист Оливер Уэнделл Холмс (Oliver Wendell Holmes) для описания американской интеллектуальной аристократии и элиты общества - прим. перев.). Он сделал замечательную научную карьеру, став деканом факультета в возрасте 34 лет. Я учился в Гарварде, когда он занимал там это пост.

В 1961 году Джон Ф. Кеннеди (John F. Kennedy) назначил республиканца Банди советником по национальной безопасности. Банди превратил эту должность в то, чем она является сегодня. Поскольку поток служебных записок по вопросам национальной безопасности, шедших из самых разных департаментов, стал слишком обильным, офис Банди превратился в центр сбора, обработки и передачи информации. С тех пор Совет национальной безопасности готовит разные варианты решений, на основе которых президент делает свой выбор.

Пять лет Банди исполнял свои обязанности с присущей ему организованностью и расторопностью. В то время произошел Берлинский кризис, Карибский ракетный кризис, было заключено соглашение о запрещении испытаний ядерного оружия. Он ослабил свою хватку, когда шансы на успех во вьетнамской войне стали снижаться - ведь Банди был ее открытым поборником, а в какой-то мере и организатором.

Банди стал мишенью для нападок журналиста Дэвида Халберстама (David Halberstam) в его книге "Лучший и самый яркий" ("The Best and the Brightest"). В этой книге Халберстам использовал Банди для иллюстрации тезиса о том, что именно сливки американского истеблишмента сбили Соединенные Штаты с истинного пути во Вьетнаме. Эта книга задала тон всем последующим оценкам хода и исхода вьетнамской войны. Банди с достоинством и честью вынес оскорбления, ни разу напрямую не ответив на критику, а в частном порядке, возможно, и соглашаясь с некоторыми обвинениями. В 1966 году он ушел в отставку и больше ни разу не занимал государственные посты.

К концу жизни он вместе с одним научным сотрудником начал собирать материалы для реконструкции тех событий, которые привели Америку от надежд к отчаянию. Но Банди умер, так и не приступив к работе над рукописью. Трудившийся с ним научный сотрудник, которого зовут Гордон Голдстейн (Gordon M. Goldstein), превратил их совместные усилия и некоторые фрагменты сочинений Банди в книгу "Уроки катастрофы". Это плод его собственного труда, отражающий взгляды самого исследователя. Семья Банди разрешения на публикацию не давала. Это довольно странная, но в то же время увлекательная книга.

Как говорится, господин не может быть героем для своего слуги, и эта книга позволяет применить сию азбучную истину в отношении научных сотрудников. Произведение "Уроки катастрофы" безжалостно враждебно к своему предмету описания - но не столько к личности Банди, о котором повествуется с уважением, сколько к его политике.

Книга дает хорошую возможность заглянуть во времена прошлого. Она также является доказательством того, что Америка оказалась не в состоянии перешагнуть через те споры, которые разрывали ее на части полстолетия назад.

Банди вполне успешно управлялся с наследием американской послевоенной политики в отношении Европы и Советского Союза. Эта послевоенная политика преобразила Европу, а со временем привела к победе в "холодной войне". Но он потерпел неудачу в применении принципов данной политики в Юго-Восточной Азии.

Трудность состояла в том, что Юго-Восточная Азия представляла собой стратегическую проблему иного рода. В Европе государственные институты благополучно пережили невзгоды Второй мировой войны. Те опасности, с которыми сталкивались европейские страны, относились к их экономическим надеждам и чаяниям, и на это накладывалась советская военная угроза с ее войсками вдоль западных границ. Ликвидировать первую опасность помог План Маршалла, вторую - НАТО.

Но в Южном Вьетнаме ситуация была совсем иной. Разделительная линия во Вьетнаме технически являлась демилитаризованной зоной, но Ханой никогда не признавал ее в качестве межгосударственной границы и стремился разрушить государственные институты, ведя партизанскую войну.

В этой войне без линии фронта военное сдерживание приобрело иное значение. В Европе главной проблемой являлось обеспечение территориальной целостности; в Юго-Восточной Азии же - легитимность государственной власти. Новая администрация Кеннеди, казалось бы, понимала данное различие, однако в действительности так и не решила, каким образом ей действовать в этой ситуации.

В решении данных вопросов она исходила из общепринятой точки зрения. Как и ее предшественники из обеих партий, администрация Кеннеди исходила из того, что сдерживание должно быть неотъемлемой частью американской политики, а эффект домино от возможного краха Южного Вьетнама она считала своего рода естественным законом природы.

Она даже придала некую философскую изысканность своей стратегии. Вьетнам теперь считался не одним из многих, а центральным фронтом в глобальной "холодной войне". Поскольку НАТО успешно выполняла задачу по предотвращению неядерной агрессии, точно таким же образом следовало уничтожать и партизанское движение во Вьетнаме.

Сегодня, когда с того времени прошло почти четыре десятилетия, оспаривать данные посылки легко. Коммунизм оказался далеко не таким монолитным; костяшки домино после падения Южного Вьетнама не посыпались (наверное, десять лет напряженных усилий все же помогли предотвратить этот процесс), а проблема партизанских войн только усугубилась, не найдя своего решения.

Голдстейн довольно справедливо утверждает, что Банди должен был предусмотреть такие возможности. Но здесь следует помнить, что государства и власти живут, полагаясь на традиционный образ мыслей, но не вопреки ему. Оказавшись в ловушке общепризнанных убеждений и собственных предчувствий, Банди сосредоточил свои усилия на урегулировании кризисов хорошо всем знакомыми методами. Администрация сползла в болото принятия разрозненных и не объединенных общим видением решений, повлияв на стратегический выбор Кеннеди.

Читая книгу, удивляешься неформальному, почти разговорному стилю общения в данном процессе, когда Банди ощупью искал выход. Так, в ноябре 1961 года Банди написал президенту: "Позавчера ты спросил меня в бассейне, о чем я думаю. А думаю я вот о чем. Нам сейчас надо договориться о том, чтобы послать во Вьетнам примерно одну дивизию, когда это понадобится, чтобы она вела там боевые действия". Голдстейн ничего не пишет о документах с изложением альтернативных вариантов действий, о раскрытии значения слов "примерно одна дивизия", о требуемом военном результате такого решения.

Голдстейн не оставляет сомнений в том, что Кеннеди был против отправки войск в Юго-Восточную Азию. Это стало в большей мере результатом его внутреннего протеста, нежели стратегических оценок и суждений. На самом деле, на официальном уровне Кеннеди действовал неоднозначно и разрывался на части, думая о спасении Южного Вьетнама как о важнейшей составляющей обеспечения национальной безопасности, и в то же время питая отвращение к достижению данной цели с использованием американских войск.

В 1963 году принятие этого решения удалось отложить. Но оно стало неизбежным в 1965 году, когда президентом был Линдон Джонсон (Lyndon B. Johnson), а Вьетнам оказался на грани краха. Так получилось, что действовать Джонсону пришлось в чрезвычайных обстоятельствах, и обстоятельства эти были обусловлены тем решением, которое было принято в последние недели президентства Кеннеди.

В выходные дни, когда Кеннеди и Банди не было в городе, заместитель госсекретаря вместе с сотрудником из Совета национальной безопасности изобрел инструкцию для американского посла в Сайгоне, которая была использована в качестве детонатора для осуществления военного переворота. В результате серии заговоров были убиты президент Нго Динь Дьем (Ngo Dinh Diem) и его брат. Ханой увидел в этой неразберихе и хаосе хороший шанс для направления в Южный Вьетнам регулярных войск.

Спустя три недели Кеннеди убили. Решение о направлении войск во Вьетнам принимал Джонсон. Голдстейн следит за тем, как шли дебаты по этому вопросу, в ходе которых главные советники - Дин Раск (Dean Rusk), Роберт Макнамара (Robert McNamara), Банди - а также Объединенный комитет начальников штабов активно поддержали идею существенного наращивания военной группировки.

Голдстейн утверждает, что Кеннеди хоть и соглашался с теорией домино, но был готов мириться с ее последствиями, в том числе, с усилением позиций коммунистов во всей Юго-Восточной Азии - только бы не направлять туда крупные экспедиционные силы. Однако мы не знаем, какой могла быть его реакция, столкнись он с единым мнением своих главных советников по внешней политике и по вопросам безопасности.

Когда Америка отправляется на войну, она должна уяснить для себя, что для нее означает победа в этой войне, и как она предполагает ее добиваться. Кроме того - как она намерена закончить военное противоборство и при помощи каких дипломатических средств. Что касается Вьетнама, то Америка отправила туда свои войска исходя из общих представлений о престиже и в погоне за урегулированием, содержание которого не было определено.

Понятие престижа находит свое отражение в поразительном высказывании Банди, которое приводит Голдстейн: для престижа Америки лучше проиграть, отправив во Вьетнам 100000 человек, чем не оказать Ханою никакого сопротивления.

Еще одним препятствием, созданным Америкой для себя самой, стало нежелание рассматривать Индокитай в качестве единого стратегического театра военных действий. Эйзенхауэр был наверняка прав, когда назвал защиту Лаоса важной составляющей обороны Вьетнама. Но Банди выступил против такой точки зрения. Он привел Кеннеди следующие аргументы, которые цитирует Голдстейн: "После 1954 года Лаос никогда не был по-настоящему нашим. А Южный Вьетнам наш, и хочет быть таковым". Такое различие создало аномально тупиковую ситуацию, в которой полмиллиона американцев воевало за достижение практически недостижимой цели: ведь у противника были базы в Камбодже, а пути снабжения проходили через Лаос.

А что касается урегулирования, то Банди утверждал следующее: когда попытки Ханоя добиться своего господства над Южным Вьетнамом будут сорваны, через дипломатические каналы следует предложить какой-то неопределенный компромисс. По сути дела, это была стратегия поиска безвыходной ситуации, а не достижения победы.

Но она противоречит принципу, который гласит, что если партизан не проигрывает, то он побеждает. Усилия, нужные для достижения компромисса, было тогда невозможно отличить от необходимых условий обеспечения победы. И администрация, в которой я работал, была вынуждена усвоить это на основе собственного горького опыта.

Рецензент не может претендовать на всеобъемлющую оценку усилий целого поколения в короткой рецензии на книгу. Здесь следовало бы сделать несколько замечаний.

Когда президента просят подумать о развязывании войны, он, прежде всего, должен получить в свое распоряжение анализ глобальной стратегической ситуации, на которой основана данная рекомендация.

Главная задача на войне - победа. А тупик - это последнее средство, но отнюдь не стратегическая цель.

Определение победы должно быть таким: это результат, которого можно достичь в сроки, приемлемые для американского общественного мнения.

Кроме того, президент должен иметь в своем распоряжении приемлемый дипломатический механизм действий.

Дипломатию и стратегию необходимо рассматривать как единое целое, но не как поочередные этапы политики.

Дипломатия и стратегия должны иметь четко очерченный круг полномочий.

Администрация и ее критики обязаны вести свои дебаты сдержанно, исходя из понимания того, что единство нашего общества дает надежду всему миру.

Может быть, Банди следовало сделать такие выводы раньше? Для этого ему понадобилось бы отречься от взглядов целого поколения, которые снискали всеобщее признание 15-ю годами ранее, во время споров Трумэна и Макартура. Они заключались в том, что силу надо применять с минимальным наращиванием; что стратегия и дипломатия это отдельные сферы деятельности, и использовать их следует отдельно и по очереди; что американские принципы, применяемые без разбора по всему миру, безоговорочно обеспечивают успех в политике.

Эти принципы были реализованы во Вьетнаме в начале 60-х лучшими, а отнюдь не худшими представителями того поколения. И если у государственных деятелей отсутствовало видение перспективы, то у их критиков отсутствовало сострадание.

На протяжении всей истории любая проблема, которую признавала Америка, находила свое решение - стоило применить необходимые ресурсы и идеалы. Вьетнам же оказался ей не по зубам. Интеллектуальный истеблишмент, скорбя по убитому президенту, с которым он себя отождествлял, и приходя в недоумение от той тупиковой ситуации, к которой привели его теории, объяснял свои горести нехваткой опыта у Америки и нравственной несостоятельностью ее лидеров.

По этой причине общенациональные дебаты превратились из споров по поводу достижимости намеченного в какой-то крестовый поход, в котором все чаще давала о себе знать конфронтация, имевшая целью выдвинуть нравоучительные обвинения и суждения. В этом смысле Банди стал не только источником, но и жертвой тех сил, которые были выпущены на волю, когда Америке пришлось приспосабливать свою историю к меняющемуся миру.

Генри Киссинджер был советником по национальной безопасности в администрации президента Ричарда Никсона (Richard Nixon) и государственным секретарем в администрации президента Джеральда Форда (Gerald Ford).
"The International Herald Tribune", США,
29 октября 2008