Ни для кого не секрет, что в настоящее время отношения Китая с Россией и странами Центральной Азии, прежде всего, Казахстаном, находятся на высоком уровне развития и являются стратегически значимыми для каждой из сторон. Однако радужную на первый взгляд картинку успешного внешнеполитического и экономического взаимодействия между странами омрачает давно ставшая притчей во языцех проблема китайской миграции.

Следует заметить, что китайскую миграцию от любой другой отличает прежде всего ее значительная мифологизация, связанное с ней большое количество трудноискоренимых домыслов и стереотипов, корнями уходящую еще в советский период.

Когда в 1988 году был введен безвизовый режим на тогда еще советско-китайской границе, на территорию Советского Союза в поисках экономических выгод массовым потоком хлынули китайские торговцы и предприниматели. В ответ на это многочисленные советские, а затем российские СМИ окрестили происходящие миграционные процессы "китайской демографической экспансией". Подобные высказывания зачастую звучали и в заявлениях высокопоставленных чиновников.

Стоит отметить, что в России и Казахстане представления о "китайской угрозе", так называемой "ползучей экспансии", в советский и начальный постсоветский период формировались в условиях сложных внешнеполитических отношений с Китаем, при отсутствии договоров о границах. По мере решения основных проблем российско-китайских и казахстано-китайских двусторонних отношений, введением виз для граждан КНР и подписанием пограничных соглашений кампания в прессе по запугиванию населения "китайской демографической угрозой" практически сошла на нет. Политики и госчиновники также оставили попытки заработать политические очки на манипулировании этой темой.

Между тем, в общественном сознании представление о "китайской экспансии" прочно укоренилось и, судя по встречающимся в Интернете и некоторых изданиях публикациям на эту тему, тесно граничит с предубеждениями и стереотипами. К сожалению, зачастую выводы авторов подобных материалов умозрительны и основываются на неподкрепленных фактами домыслах. Как бы то ни было, существование подобных явлений оказывается востребованным обществом, находящимся во власти мифов о китайской демографической экспансии. Согласно опросам общественного мнения, около 1/5 респондентов из Казахстана и 1/3 опрошенных жителей Дальнего Востока России резко отрицательно относятся к пребыванию китайских граждан на территории их государств. На чем основаны эти цифры и насколько соответствуют действительности наши представления о китайской миграции?

Основным из мифов, безусловно, является представление об общем количестве китайских граждан, проживающих на территории обеих стран. Российские СМИ, активно заявляющие о "китайской экспансии" называют цифры от четырехсот тысяч до двух миллионов китайцев, нелегально проживающих на Дальнем Востоке, и от одного до пяти миллионов китайских мигрантов в Сибири. Однако эти данные являются чересчур завышенными. В настоящее время число проживающих на территории России граждан Китая составляет около 400-500 тысяч человек.

В Казахстане на легальной основе работают около пяти тысяч китайцев, причем стоит заметить, что речь идет в основном не о ханьцах, а казахах и уйгурах из Синцзян-Уйгурского автономного района Китая.

Проблемы нелегальной миграции, безусловно, существует, ее масштабы слишком преувеличены. При этом важно то обстоятельство, что в большинстве своем китайские мигранты не проявляют желания оставаться в России или в Казахстане для проживания, что связано, в том числе и с негативным отношением к ним в обществе. Таким образом, число китайцев, получающих гражданство или вид на жительство в странах их пребывания ничтожно мало. Помимо этого, нельзя не отметить, что приток дешевой рабочей силы в Казахстан и Россию сдерживается трудовыми мигрантами из Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана.

Значительно преувеличенными на поверку оказываются и широко распространенные представления о большом количестве смешанных браков между китайскими мигрантами и гражданами стран их пребывания. В середине 1990-х годов СМИ Казахстана и России сообщали о тысячах случаев заключения таких браков. Однако, согласно официальной статистике, за все годы независимости РК их было зафиксировано не более ста. В России подобный показатель не намного выше.

Еще одним примером сложившихся вокруг китайской миграции стереотипов являются заявления некоторых общественных деятелей и представителей СМИ о том, что руководство КНР сознательно и целенаправленно проводит политику демографической экспансии в отношении стран-соседей. Данное утверждение опровергается основами миграционной политики Китая, базирующимся на стремлении укрепить экономическую мощь Поднебесной за счет сильной динамично развивающейся китайской общины за рубежом, при демонстрации лояльности и уважения к странам, принявшим ее эмигрантов.

Совершенно очевидно, что бурно развивающийся Китай заинтересован в сильных и развитых партнерах, способных сбалансировать интересы великих держав в регионе. Слабые Россия и Казахстан потеряют свою стратегическую привлекательность для Пекина и объективно станут интересны Китаю только как источники сырья, необходимого для усиления Китая в качестве самостоятельного центра силы. И только в этом случае разговоры о целенаправленной экспансии будут сколько-нибудь актуальны. Таким образом, собственное экономическое развитие и взаимодействие с Китаем в наших силах и интересах.

Сегодня в КНР проживает 1 млрд. 300 млн. человек, страна имеет большое количество внутренних проблем. Сложно представить, что в этих условиях китайскому руководству придет в голову осуществление внешней экспансии. По мнению известного казахстанского политолога К.Л. Сыроежкина, "Центральная Азия Китаю не нужна, он это еще в 10 веке понял". Трудно не согласиться с исследователем в том, что "у нас с Китаем полярные культуры и ему не "освоить" наш регион. Здесь своя самобытная культура, которая не поддается китайской аккультурации". То же можно сказать и о Дальнем Востоке.

Конечно, нельзя утверждать, что опасения, связанные с китайской миграцией абсолютно беспочвенны. Основным фактором озабоченности является большое количество неизрасходованной трудовой силы внутри Китая. В настоящий момент численность безработных в городах КНР составляет порядка 9 млн. человек, количество невостребованных рабочих среди сельского населения достигает 120 млн. Безусловно, нельзя не согласиться, что в перспективе эта сила способна вырваться через границы Китая в том числе в направлении России и Казахстана. Ситуация усугубляется тем обстоятельством, что с момента вступления наших стран в ВТО, нормы деятельности которого предусматривают значительную либерализацию рынка труда, поток китайских мигрантов властям России и Казахстана сдерживать будет гораздо сложнее. Между тем, ограничение миграционных потоков на территорию сопредельных государств не выгодно прежде всего Пекину, не желающему портить добрые отношения с соседями.

Обобщая, следует заметить, что прежде, чем говорить о китайской демографической угрозе, стоит обратить внимание на то, насколько хорошо мы знаем друг друга. Ведь пугает и раздражает только то, что не достаточно знакомо. Между тем социологические опросы, проведенные в России и Казахстане, показали очень низкую осведомленность респондентов о китайской культуре, истории, современной политической и экономической жизни. В сфере миграции необходимо принятие последовательных мер, направленных на превращение запретительных мер в политику разумного контроля. В конце концов, привлечение дополнительных трудовых ресурсов из Китая, способных в отличие от местных жителей трудиться даже в самых сложных условиях, необходимо для полноценного развития дальневосточного региона России и западных территорий Казахстана. В сфере идеологии очень важно сломать укоренившиеся в сознании общества стереотипы о китайской миграции, необходимо формирование при помощи СМИ позитивного имиджа Китая, основанного на объективной информации о Поднебесной, ее бурном развитии и открывающихся перед Россией и Казахстаном возможностях.

Юлия Якушева,