Разговор на чистоту

Поверх магического слова

Жания Аубакирова в гостях у дискуссионного клуба "Айт-парк"

Этой встречей Айт-парк открыл новый 2009 год. Встречей на редкость душевной, дающей богатую пищу уму и сердцу, располагающей к соразмышлению и позволявшей в какой-то мере утолить информационный голод в одной из самых изысканных сфер нашего бытия, ведь разговор шел о музыке. Причем, разговор шел с человеком, который и есть сама воплощенная музыка.

Откровенно говоря, можно было лишь искренне посочувствовать тем, кто на встречу не пришел, кто сам себя лишил этого духовного пиршества. Да, в магазине Bookmark, где обычно проводит подобные мероприятия Айт-парк, салон для таких мероприятий далек от масштабов Гайд-парка, здесь весьма скромное, камерное пространство меж книжных стеллажей. И присутствовавшая на встрече горстка журналистов, интеллектуалов и просто неравнодушных к музыке людей (всего их было человек 10-15) тем не менее не вызывали ощущения малолюдья, но, право же, их могло быть вдвое больше.

С первых же слов воздадим должное ведущему - создателю клуба, своим живительным присутствием одухотворяющему все, что в клубе происходит. Нурлану Еримбетову это дано - умение соткать удивительную атмосферу непринужденной импровизации, когда исчезают зажатость и скованность, и сколь бы ни был именит гость клуба, но разговор через минуту-другую идет почти на равных, а увлеченность собеседников делает путь к истине, как бы ни был он труден, занятием в высшей степени захватывающим и таящим в себе массу неожиданных открытий. Лишь по завершении встречи, когда начинаешь ощущать ее послевкусие и смакуешь нюансы, приходит понимание той огромной предварительной работы, которую необходимо проделать, чтобы возникла эта импровизационная легкость.

Чего стоила, например, искрометная новелла Нурлана, ставшая как бы камертоном разговора, новелла о том сотрясении партийных основ, которое вызвал приезд в Казахстан всемирно известного Святослава Рихтера, он находился под колпаком спецслужб и спецврачей "кремлевки". Секретарей обкомов волновала не столько музыка великого пианиста, сколько содержание сахара в его крови и крайняя надоба раздобыть по заданию кремлевского центра креветки к завтрашнему обеду маэстро. Как эти креветки искали по всему Казахстану и специальным авиарейсом все же доставили в нужный час и в нужное место. Рассказ во вполне довлатовском духе, он словно кислородный коктейль обострял работу интеллекта и мобилизовал чувство юмора, что раздвигает границы бытия. Но ведь при всей парадоксальности ситуации, то было поистине преклонение перед талантом маэстро Рихтера. И вполне логично гостье был задан первый вопрос: "А как вас нынче встречают в наших областях?".

Впрочем, еще раньше, представляя гостью присутствующим, хотя она едва ли в том нуждалась, но - надо следовать законам жанра и протоколу, ведущий попытался перечислить ее должности, звания, титулы, но сам же себя и оборвал на полуслове, поняв, что это безнадежная затея, и подытожил свои усилия универсальной формулой: "Скажем просто: Жания Аубакирова - наша национальная гордость". И прозвучали восторженные аплодисменты, несколько озадачив гостью, убежденную, что аплодисменты - это знак восхищения музыкой и уж как следствие - именем исполнителя.

Но предоставим слово самой Жание.

- Лет 30 назад, когда я начинала концертировать со своими коллегами, мы исколесили бескрайние просторы страны. Я побывала не менее чем в ста городах России, Украины, всех союзных республик. Играть приходилось чаще всего в чудовищных условиях, в неприспособленных залах, на расстроенных инструментах. И когда все это кончилось, не скрою, я была счастлива. Разумеется, в первые постсоветские годы людям было не до нас, все были озабочены проблемой выживания. А по прошествии времени многие из музыкантов почувствовали отношение к себе, как к национальным героям. И, я думаю, сегодня мой приезд в любой областной центр - событие, потому всегда бывает полный зрительный зал, причем это люди, которые действительно хотят попасть на концерт: учителя, интеллигенция, студенты.

Очень хорошо принимают Павлодар, Караганда, Актобе, Усть-Каменогорск, Петропавловск. По нескольку раз мы бывали в Актау, Атырау, Уральске - это богатые области, у них есть возможность достойно принять исполнителей. Конечно, многое зависит от того, кто аким области, насколько он привержен классическому искусству, музыке.

- Нашему суверенитету 18 лет. Сколько сегодня в республике роялей, на которых не стыдно было бы играть музыканту вашего уровня?

- Не менее пятнадцати в некоторых областных центрах, в Астане и Алматы, о которых я знаю, потому что открывала их. Да, у нас в консерватории 70 новых роялей и пианино - это больше, чем в Московской консерватории и любой консерватории СНГ. В Актау, Атырау, Уральске приобрели новые рояли, потому что области богатые, у них есть такая возможность. В Павлодаре рекорд страны - два новых Steinway.

- 15 роялей- на всю республику!? То есть по одному роялю на миллион жителей? Это же чудовищно мало…

- Я вообще так устроена, что привыкла радоваться тому, что есть, и продолжать добиваться чего-то большего.

- Мы говорим о рояле, будто это ядерное оружие…

-…это уникальный инструмент и приобретение его - событие в культурной жизни любого города. Могу привести такой пример. Ректор Актюбинского государственного университета Кенжегали Кенжебаев, чтобы пригласить меня, в специально отреставрированный - да что там! - заново построенный Дворец студентов, приобрел для него новый концертный рояль. И мы помогли ему через своих партнеров в Германии купить инструмент без накрутки. Но случай этот в своем роде единственный. Хотя подвижки происходят, и весьма существенные. Если в первые годы нашей суверенности мне показывали все больше новые боулинг-центры, рестораны, как достижение, то потом стали показывать дворцы и дома культуры, отремонтированные залы филармонии, стали приобретаться новые инструменты. Для меня это крайне важно. В сознании людей стали происходить крупные перемены.

Когда-то я прочитала в газете откровения одного народного музыканта. Он считает, что у рояля от природы мертвый звук. Вначале меня это обескуражило, потом я поняла: он же ни разу в жизни не слышал, как в действительности звучит настоящий рояль. Он слышал убитые инструменты, которые давно не звучат. Нормальному человеку это не может нравиться, как не может нравиться и то, что доносится из телевизора. Я понимаю так, что с появлением новых инструментов растет и количество людей, которые хотели бы на них играть, которые хотели бы слушать настоящую музыку. Крайне важно, чтобы увлечение музыкой было массовым, чтобы это не были единицы, подобные мне. Конечно, в какой-то момент мы многое утратили из того, что было в советские времена, и сейчас пытаемся восстановить. Если музыкальных школ теперь стало меньше, их место занимают частные учебные заведения… О советском времени мне судить трудно, потому что я застала расцвет застоя, когда все было фальшивым и халтурным. К примеру, Госконцерт посылал десятки виолончелистов концертировать в один регион. Мыслимо ли это? Ну не может область каждую неделю принимать виолончелиста! То время я воспринимаю как некий ужас. Да, можно было смотреть хорошие фильмы, читать добротную литературу, и по радио не звучал "воровской" язык или неграмотная речь, и телевизор интересно было смотреть - сейчас его просто включать не хочется. Но если сравнивать две системы, то сегодня я вижу больше поводов для оптимизма.

Вообще, проще простого критиковать все и вся, но не лучше ли делать какие-то вполне ощутимые дела. Наш студенческий симфонический оркестр пригласили в США, где он будет выступать в пяти крупных городах Америки: в Нью-Йорке, Вашингтоне, Бостоне, Филадельфии, Сан-Франциско, нам предоставят самые лучшие залы. Но для этого надо было раздобыть 750 тысяч долларов. Я схватилась за голову - это невозможно! Но я не сидела сложа руки, и уже через два месяца получила подтверждение на все эти деньги - от Минкультуры и Минобразования, от компании Шеврон и Фонда Первого Президента нашей страны. Мой профессиональный авторитет? Но его я создала сама, вот этими руками, своим, знаете ли, трудом в культурном пространстве страны.

…Гостья была предельно открыта для диалога, разговор шел о материях непростых, шел без умолчаний. Почему у нас нет таких престижных конкурсов, как, к примеру, конкурс имени Чайковского? Почему все идет на уровне "Азия дауысы"? Да потому что у нас страна не столь огромна, чтобы устраивать подобные ристалища. И в то же время недавно прошедший в Алматы очередной Международный конкурс пианистов выявил созвездие талантов столь высокого уровня, что перед ними кажутся весьма скромными достижения участников очень многих современных конкурсов, в том числе и очень известных. Или, к примеру, такой непростой вопрос: кто из министров культуры сумел сделать для этой самой культуры больше всего? Правда, министерство в былые времена было действительно министерством культуры! И потом: в былые годы министр занимал свой пост по 10-20 лет, так что у него была возможность выстроить стратегию на много лет вперед. А сейчас, может, кто из министров и хотел бы сделать что-то глобальное, но попросту не успевает за отпущенный ему срок. Но что интересно - сегодня в культуру вовлекаются молодые инициативные люди, способные брать на себя решение организационных, творческих и финансовых задач, создавать интересные и креативные проекты. Думается, что роль министерства со временем будет направлена только на самые крупные стратегические вопросы.

А вам приходилось играть для президента страны? Каковы его музыкальные пристрастия? И Жания Яхияевна вспоминает о приглашении высокого гостя на свой концерт, она как раз играла с оркестром Плетнева. Она знала, что у президента накануне будет очень сложный день, что он вернется из поездки с Украины в пять утра. Она пыталась убедить Плетнева внести изменения в программу концерта, чтобы не исполнять ту сверхсложную, тяжелую музыку, которая должна была прозвучать. Но гастрольная афиша плетневского оркестра была незыблема, как постулаты ньютоновой физики, и был исполнен намеченный Равель, его симфоническая поэма "Море", и прозвучала рахманиновская Рапсодия на тему Паганини. И после концерта президент так восторженно говорил о музыке, о хорошем качестве оркестра, о тонких нюансах игры музыкантов. Сколько красок, сказал он, я с таким удовольствием слушал…

Почему вы исполняете лишь высокую классику и чураетесь популярных вещей? Да потому, отвечала она, что со школьной скамьи нас приучали брать вершины, подобные Эвересту, а тут вдруг предлагают пройтись на Медео. Я понимаю, если бы у меня были коммерческие выступления, другое дело. Но у меня есть несколько программ для души, и я исполняю их, чтобы душа не теряла высоту…

А кто же спасет наши души?

Думаете, она ушла от ответа? Ничуть не бывало! Она дала исчерпывающий ответ и на этот вопрос. А Лана и Жамиля Серкебаева - это высокое искусство?.. И прав ли директор эстрадно-циркового училища, который, решив проявить себя истинным патриотом казахской культуры, закрыл отделение классической музыки и заодно изгнал из учебной программы джаз?.. А почему у нас на казахском телевидении нет канала "Культура"? И как наших музыкантов воспринимают в дальнем зарубежье?

Разговор был очень предметным, жизнь музыки и музыканта в нашем отечестве и в наши дни были рассмотрены пристрастно и во всех аспектах. И оставалось сожалеть лишь о том, что приличных роялей в Казахстане действительно мало и что такого рояля не оказалось в тот вечер в салоне магазина Bookmark. Собеседница всех покорила своей открытостью и простотой, искренностью, мудростью, и знанием жизни, и широтой души. И все-таки хотелось невозможного. Хотелось уйти от прозы жизни. Хотелось, чтобы руки этой очаровательной женщины коснулись клавиатуры рояля, и тогда мы стали бы свидетелями одного из величайших таинств на земле. Когда вибрация струн рождает звучание музыки, способной говорить поверх слов о самом потаенном.

Я слушал ответы Жании, и мне тоже хотелось задать вопрос, но он не умещался в парадигму разговора. Бетховен знал, что музыкант находится в прямом контакте с Богом. Ощущает ли она присутствие Бога в своей каждодневной жизни? И если ощущает, то - как?..

Адольф АРЦИШЕВСКИЙ.

№ 1. 9 января 2009 г.