Почему мы все время берем у США не те идеи?
Ни в одной сфере - от образования до полицейского контроля - американские методы нельзя считать образцовыми

Что такого соблазнительного находят британцы и, в особенности, новые лейбористы в американских идеях? О да, я знаю, как плодотворна их культура мозгового штурма, и сколь убедительны бывают американские поборники смелых идей. Умение протолкнуть свой товар является частью успеха на обоих берегах Атлантики - поаплодируем Бернарду Мэдоффу (Bernard Madoff).

Но Соединенные Штаты - достаточно большая, разнообразная и децентрализованная страна, чтобы позволить себе немного социального экспериментирования. Можно даже выдвинуть тезис о том, что США делают это для того, чтобы этим не приходилось заниматься нашим более осторожным и менее безжалостным обществам. И все же мы в Старом Свете не можем устоять перед соблазном.

И неизбежно получаем не то, чего хотели. Мы забываем принять в расчет огромные различия между нашими культурами. Мы берем в долг в неудачный момент, горя энтузиазмом, даже когда начинают умножаться непредвиденные последствия. Или же беремся за отдельные части, когда секрет в том, что идея работает только комплексом или не работает вообще. Однако главным образом мы просто заимствуем не те идеи.

На мой взгляд, одним из самых безответственных из заимствований последнего времени является модель развития университетов по образцу Лиги плюща. Трудно разобраться, когда началось это безумие. Оксфордский университет, моя альма-матер, начал кампанию по сбору 1,25 млрд. фунтов, чтобы стать достойным конкурентом ведущих американских университетов - как раз накануне того, как американская экономика отправилась в свободное падение, утащив за собой значительную часть капиталистического мира и, надо думать, те пожертвования, на которые рассчитывали университетские власти.

Неудачный выбор момента был не единственной проблемой. Залог успеха Оксфорда - его система колледжей. Получив с интервалом в один день две глянцевые брошюры, я знаю, что университетские кампании по сбору средств конкурируют с кампаниями колледжей. Кроме того, довольно сильно отличаются американская и британская культура благодарности и дарения. Мы по-прежнему склонны считать образование, включая высшее, правом, которое государство должно обеспечить в финансовом плане. Пожертвования считаются не источником жизненной силы университетов, как это часто бывает в США, а дополнительным занятием для элиты.

Я не вижу, чтобы это менялось - да и не могу увидеть, тем более, сегодня, когда подход правительства к высшему образованию столь хаотичен. Получается, что наши университеты должны одновременно бороться за нобелевские премии и за 50 процентов выпускников школ, которые, как того хочет правительство, должны продолжить обучение.

При этом предполагается, что университеты перейдут на самофинансирование - а это означает не только кампании по сбору средств (и весь связанный с ними дорогостоящий аппарат), но и охоту за иностранными студентами, которые платят большие деньги за обучение, что, в свою очередь, ставит вопрос о стандартах поступления. Все эти дополнительные студенты, по-видимому, закончат обучение в период рецессии, получив степени, ценность которых заметно снизится, и с долгами, измеряемыми тысячами фунтов.

И, кстати, Гарвард прогнозирует, что к июню его фонд пожертвований в 37 млрд. долларов потеряет более 30 процентов своей стоимости; о таких же цифрах сообщает Йельский университет. Исходя из этого, можно ли считать Лигу плюща моделью, достойной подражания?

Подобные вопросы нависают над еще двумя излюбленными американскими идеями: это правоохранительная политика "нулевой терпимости" и реформа системы пособий. Несмотря на то, что у нас превозносят некоторых руководителей американской полиции, мне не известно о том, чтобы какое-либо подразделение британских правоохранительных органов следовало всем тем принципам кампании против разбитых окон и граффити, которые, как утверждается, обеспечили ее эффективность, не говоря уже о проведении в жизни правила "с третьего раза вылетаешь", по которому ужесточается наказание для рецидивистов. Не вижу я и того, чтобы обращалось внимание на растущий сегодня в США уровень преступности. Однако идея "нулевой терпимости" не теряет своей привлекательности.

Что касается реформы системы пособий, то я сомневаюсь, что какое-либо британское правительство согласилось бы на ограничение пособий для матерей числом детей или числом лет. Но даже если бы согласилось, то найдутся ли у него средства на массовое профессиональное обучение, и будет ли готовность к тому, чтобы поставить получателя пособия перед выбором между талонами на продовольствие и работой с минимальной зарплатой? Именно такой выбор предлагается во многих американских штатах. Однако оказывается, что секрет сокращения числа заявок на пособия в США заключается не столько в том, что множеству людей нашли работу, а в том, что многим просто отбили охоту подавать эти заявки. Неужели этого нельзя было добиться менее драконовскими мерами?

Ровно через неделю Барак Обама вступит в должность президента США. Его первой инициативой будет масштабная программа увеличения числа рабочих мест, инфраструктурных проектов и снижения налогов. Недавно в статье для New York Times даже Томас Фридман (Thomas Friedman), американский гуру глобализированного мира, поддержал новейшую версию "нового курса", справедливо признав, что Соединенные Штаты начали отставать от других развитых стран. Он призвал к "перезагрузке" и "общенациональной реконструкции".

Почему, когда даже такой убежденный сторонник свободного рынка, как Фридман, выступает за этот проект, новые лейбористы - а в данном случае и новые консерваторы - отмахиваются от него как от слишком американского решения? Если и была когда-то идея, настолько американская по своему размаху, амбициям и вдохновляющей целеустремленности, которую было бы просто необходимо применить в нашей стране, то ею, безусловно, является новый рузвельтизм Обамы.

Мэри Дежевски (Mary Dejevsky),
("The Independent", Великобритания)

13 января 2009