CACI: Фредерик Старр: В защиту "Большой Центральной Азии" - Часть -II

В защиту "Большой Центральной Азии"

Институт Центральной Азии и Кавказа, Вашингтон, США

Статья по проблемам Шелкового Пути

Часть II

Центр или периферия в международных отношениях?

Даже если будет достигнуто согласие относительно существования региона "Большой Центральной Азии", который простирается за пределы пяти бывших советских государств и имеет важные общие особенности, связанные с модернизацией, это ни в коем смысле не определяет, как такой регион должен рассматриваться сегодня. Выбор является простым: с точки зрения его вероятного будущего развития, является ли он действительно периферийной зоной по отношению к некоторым другим мировым регионам или же является в каком-нибудь смысле центром сам по себе?

Такая постановка вопроса ни в коей мере не представляется новой. Она фигурирует в качестве центрального аналитического выбора, изложенного сэром Халфордом Макиндером в его знаменитой лекции от 1904 года "Географический центр истории"15. Выясняя, какие географические регионы являются центральными, а какие периферийными, Макиндер сделал вывод о том, что по сравнению с великим "мировым островом" Евразии/Африки, обе Америки, Океания, и даже Великобритания являются периферийными. И в пределах "мирового острова", как утверждал Макиндер, существует истинная "сердцевина", состоящая из естественной точки пересечения маршрутов континентальной транспортировки. По сравнению с этой центральной зоной, как утверждал Макиндер, и Западная Европа и большая часть Восточной Азии являются периферийными.

Мы можем и не признавать чрезвычайно своеобразного применения Макиндером его собственного подхода, но его сопоставление "центров" и "периферий" остается полезной концепцией, так как оно вынуждает нас пересмотреть наше обсуждение об отличительных региональных особенностях. На сей раз, однако, мы должны учесть притяжение со стороны сильных континентальных соседей региона, особенно России, Китая, Индии, Ирана, Ближнего Востока и Европы. Действительно ли кто-либо из них поодиночке, или некоторые из них вместе обладают таким экономическим, социальным и геополитическим весом, который способен превратить "Большую Центральную Азию" в периферийную зону, если не болото? Или, говоря по-другому, обрекает ли местоположение Центральной Азии ее на то, чтобы быть маргинальной зоной по отношению ко всем главным центрам на евразийском континентальном массиве?

Как эти гипотезы, так и их противоположности имеют глубокое значение для политики. Если регион не является сам по себе центром, если лежащие в основе реалии неразрывно вовлекают его в периферийные отношения с одной или более внешними державами, тогда неизбежно региональные государства будут рассматриваться в качестве объектов политики других стран, а не как субъекты сами по себе.

Если, однако, "Большая Центральная Азия" имеет определенные претензии на то, чтобы быть центральной, то есть, чтобы разделять привилегии с главными соседями во всех направлениях, то само собой разумеется, что правительства могут ожидать функционирования в международных отношениях в качестве суверенных субъектов. Учитывая важность этих контрастирующих путей, будет уместным внести некоторую ясность к вопросу о соотношении центра с периферией.

Как можно измерить степень, до которой данный регион является центральным или периферийным? Для этого можно использовать различные индикаторы, но тот, который связан с политическим контролем, является наиболее многообещающим. В конце концов, если данная территория неоднократно подпадает под правление соседей, это предполагает, что полные ресурсы этой территории недостаточны для произведения центростремительной силы, независимо от того, насколько могут быть существенны ее географические или экономические активы.

По этому критерию регион "Большой Центральной Азии", видимо, покажет неудовлетворительные результаты. Факты неумолимы: за прошлые два тысячелетия не менее семи больших империй устанавливали полный или частичный контроль над рассматриваемой территорией: персы, древние греки, китайцы, арабы, моголы, британцы и русские. Кое-кто из них достиг такого успеха, который позволял им доминировать над региональными проблемами на протяжении нескольких поколений и даже столетий.

Но при более пристальном рассмотрении можно увидеть степень неудачи, которые потерпели те же самые внешние державы. Персидское правление в Центральной Азии как под ахеменидами, так и сасанидами было слабым, если не сказать ничтожным. Аналогично наследники Александра Македонского начали терять власть с момента ухода Александра. Несмотря на недавние китайские претензии на обратное, влияние Китая в период Цинской династии в регионе едва пережило краткое присутствие китайской армии. Даже в Синьцзяне китайское правление не простиралось дальше строительства цепочки сигнальных маяков и нескольких небольших гарнизонов. Синьцзян сегодня может быть другим благодаря массивной миграции ханьцев и готовности Пекина безжалостно применить свою кампанию против местного населения под лозунгом "Бей жестоко, дави по максимуму".

Но, как ответил китайский премьер-министр на вопрос о Французской революции, "сейчас слишком рано говорить об этом". Арабы завоевали регион вплоть до Тянь-Шаня, но их было слишком мало, чтобы удержать свои завоевания. В последующем они растворились среди местного населения. Даже при том, что моголы Индии первоначально прибыли из Ферганской долины, им не удалось никоим образом проявить волю, необходимую для подтверждения влияния в регионе. Британская имперская система потерпела полный провал в попытке заполучить постоянную точку опоры где-нибудь в Центральной Азии, и была вынуждена нацелиться на преобразование Афганистана в буферное государство, и на столь слабое присутствие в Синьцзяне, что это не беспокоило ни китайцев, ни русских.

Россия добилась большего успеха в военном отношении, благодаря чему она смогла изменить центральноазиатское общество согласно российским и советским шаблонам. Но, несмотря на коллективизацию и чистки, Советы к 1970-м должны были удовлетворить себя управлением через региональных сатрапов, которые осуществляли производство для Москвы, но в остальном управляли местными делами весьма независимо от центра.

Как только ученые напишут серьезную книгу, касающуюся правления первых секретарей Компартии Узбекистана Шарафа Рашидова, Кыргызстана - Турдакуна Усубалиева, Таджикистана - Джабора Расулова, и Казахстана - Динмухамеда Кунаева, для всех станут очевидны пределы предписания Москвы в советской Центральной Азии16.

Этот краткий обзор дает основание для скептицизма в отношении возможности какой-либо новой внешней державы, независимо от степени ее мощи, установить долгосрочную гегемонию в "Большой Центральной Азии". Но если это случится, то, как показывает исторический опыт, результатом не будет период жизненного развития в регионе.

Обобщения нужно рассматривать с осторожностью, но, как кажется, внешний контроль имел тенденцию изолировать регион от континентальной торговли, сдерживать его экономическое и культурное развитие, и, в конечном счете, дестабилизировать его. В отличие от этого, правительства, созданные изнутри региона местными силами - такими, как парфиняне, саманиды, караханиды, или газнавиды, или даже кочевниками-завоевателями кушанами или сельджуками, которые обосновались и основали там столицы - имели тенденцию связывать регион с внешним миром и продвигать экономическое развитие. Не удивительно, что эти периоды были также временами большого культурного брожения, когда было достигнуто большинство из многих оригинальных вкладов представителей Центральной Азии в мировую культуру.

Если подвести итог, то можно сказать, что существует мощный исторический, экономический и культурный пример для того, чтобы сегодня рассматривать "Большую Центральную Азию" как центральный регион, а не как периферию по отношению к любой внешней экономике или государству, и как субъект международной дипломатии, а не просто как объект действий внешних сил. К сожалению, немногие рассматривают его таким образом. В момент, который был самым подходящим, британский ученый Питер Хопкирк в 1992 году напечатал свою отличную книгу "Большая Игра" о соперничестве Британии с Россией в XIX веке в Центральной Азии17. В дальнейшем американский аналитик Збигнев Бжезинский вызвал в воображении образ региональной шахматной партии; русские применили маргинализирующее понятие о Центральной Азии как о своих "задворках"; а китайцы, по-видимому, действовали на основе предположения о том, что их осознаваемые потребности в безопасности в Синьцзяне дали им право на ограничение суверенитета новых государств на своем западном направлении18.

Продолжение следует

Фредерик Старр

Сентябрь 2008 г.

Институт Центральной Азии и Кавказа, Вашингтон, США

Перевод – "Zpress.kg"