Право на выбор
В декабре прошлого года на неформальном саммите СНГ в Боровом были достигнуты договоренности о юридическом оформлении таможенного союза Казахстана с Россией и Белоруссией. Это должно будет произойти уже предстоящей весной. Интересно, что тогда же, в декабре, Казахстан завершил шестилетний цикл переговоров с ключевыми партнерами по вступлению страны в ВТО. Некоторые специалисты высказывают сомнение, реально ли в будущем членство в обоих торговых объединениях: два направления интеграции – в постсоветскую и в глобальную экономику – по ряду аспектов противоречат друг другу. Вопрос, стоит ли в принципе такой выбор перед Казахстаном, пока открыт, причем это вопрос не столько экономики, сколько политики

Срочная интеграция?

В последние месяцы Москва пытается не только форсировать экономическую интеграцию в рамках Содружества, прежде всего с азиатскими соседями, но и в целом стремится вернуть утерянные в свое время позиции в СНГ. Как недавно заявил президент РФ Дмитрий Медведев, СНГ становится главным приоритетом внешней политики РФ. В перспективе Москва хотела бы видеть в Содружестве аналогичное Евросоюзу объединение с общей экономической базой и даже с единой валютой взаимных расчетов, которая заменит на локальном рынке СНГ доллар и евро. Понятно, что "центром роста" и стратегической базой такого объединения авторы идеи видят Россию, а в качестве резервной валюты предлагают рубль. Здесь уместно вспомнить, что такие проекты в принципе не новы. Прообраз экономического объединения постсоветских стран существует уже много лет. Это ЕврАзЭС, лидеры которого как раз и договорились в Боровом о юридическом оформлении полноформатного Таможенного союза (ТС) и Единого экономического пространства (ЕЭП). Это должно будет произойти уже весной.

Напомним: ТС и ЕЭП как интегрирующие структуры формально были провозглашены еще в середине 1990-х годов. Но после организации в 1995 году Таможенного союза выяснилось, что унификация таможенного регулирования и создание "прозрачных" границ выгодны далеко не всем. Тогда всех устроила выдвинутая Казахстаном концепция "разноскоростной и разноуровневой интеграции", обусловленная изначально неодинаковыми стартовыми условиями стран-участниц. Она позволяла отдельным странам, входящим в Содружество, по мере надобности переходить к более глубокой степени интеграции с соседями, не дожидаясь остальных, или – не переходить. В общем, несоответствие моделей и стратегий развития экономик стран Таможенного союза быстро затормозило его развитие. И сейчас, через тринадцать лет, это несоответствие никуда не делось. Хотя и темпы, и стратегии развития экономик лидеров СНГ – России и Казахстана – в целом похожи, по мере углубления модернизации появляется все больше новых различий: в валютной и финансовой системе, в моделях управления, основных составляющих и направлениях экспорта. Мы как были, так и остаемся разными. Не случайно в самой России эксперты, знающие ситуацию, пессимистично смотрят на перспективы такой интеграции и вообще не торопятся заглядывать здесь далеко вперед. "Структура экономик стран – членов Содружества слишком разная, чтобы вырабатывать какие-то общие программы, – отмечает в своем докладе генеральный директор Центра политической конъюнктуры РФ Михаил Виноградов. – Поэтому основной акцент в отношениях РФ с постсоветскими странами в 2009 году придется на двусторонние связи, тогда как роль интеграционных институтов и коалиций, таких как ЕврАзЕС и ОДКБ, будет оставаться невысокой. Перспективы же СНГ и вовсе не радужные".

Однако, невзирая на подобные мнения, несмотря на множество весьма сложных различий, в Москве в последнее время больше стремятся к интеграции с Казахстаном и другими соседями по Средней Азии, чем в 1995 году. По программным выступлениям российских руководителей в Боровом это было хорошо заметно. Впрочем, Казахстан совсем не против. Участники декабрьского саммита подтвердили, что в рамках Таможенного союза между Россией и Казахстаном не должно быть никаких пошлин и приграничных барьеров. "Если мы придем к этим договоренностям, то границы между Казахстаном и Россией не будет вообще, – официально прокомментировал результаты встречи премьер-министр РК Карим Масимов. – Таможня будет стоять вдоль внешних границ Казахстана и Российской Федерации, а между нами будет свободное пространство". Среди главных потенциальных участников будущего объединения традиционно рассматриваются Россия, Казахстан и Белоруссия.

Вот что показательно. Премьер РФ Владимир Путин в своем выступлении в Боровом особо акцентировался на сроках создания наднационального органа руководства ТС. Речь шла о том, чтобы такой орган появился уже к первому апреля. В целом похоже, что российская сторона стремится как можно быстрее создать и согласовать общие регламенты, единые структуры и утвердить их юридически. Создается впечатление, что Казахстан хотят как можно быстрее поставить в рамки определенных условий, включив его в единую межгосударственную структуру на основе этих общих регламентов. Тогда как Казахстану в данной ситуации, напротив, было удобнее не торопиться, все взвесить, с тем чтобы в полной мере реализовать свои интересы в рамках будущего объединения. Наши соседи явно торопятся. Но почему? Возникает вопрос: для кого сегодня более важна ускоренная (если не сказать срочная) торговая интеграция внутри СНГ, к которой Содружество не могло прийти за тринадцать лет?

Кому нужнее

Объяснение, собственно, лежит на поверхности – российские официальные лица прямо говорят об этом: в условиях тотального падения спроса нашему северному соседу очень нужны рынки региона. Тогда как, например, российские предприятия машиностроения и приборостроения теряют эти рынки уже давно, медленно и верно. Об этом наглядно свидетельствует и лоббирование интересов российских машиностроителей в Казахстане. Свежий пример – нашумевшая осенняя история со сделкой по выкупу "АвтоВАЗом" пакета казахстанского автосборочного предприятия "Азия-Авто", одним из условий которой Москва выдвигала ввод в Казахстане "заградительных" пошлин на иномарки, аналогичных российским. Такое требование, впрочем, не прошло. Между тем Москва на своей территории недавно ввела по сути "запретительные" пошлины на ввоз любых иномарок – как подержанных, так и новых. Она пошла на беспрецедентные по непопулярности меры для защиты собственного автопрома, который так и не смог за 18 лет жизни в рынке сделать конкурентоспособный автомобиль. Потому что цена вопроса, очевидно, весьма высока. В условиях кризиса стабильная работа крупных заводов, таких как АвтоВАЗ или КамАЗ, для Москвы означает сохранение социальной стабильности в целых регионах. А это дорогого стоит. Между тем стабильный сбыт недорогой, хотя и не очень современной, российской продукции в Средней Азии и Казахстане для Москвы означал бы не только сохранение устойчивости в машиностроении, но и имиджа страны как машиностроительной державы.

Удельный вес продукции машиностроения в структуре экспорта России, по данным федеральной таможенной службы, стабильно снижается: с 10,2–11 проц. в 1995–1998 годах до лишь 5,2 проц. в 2007-м и порядка 4,5 проц. – по предварительным итогам 2008-го. Это связано с тем, что конкурентоспособность российских машин и оборудования падает. Спрос на российскую технику сохраняется лишь в бедных и развивающихся странах, тогда как на развитых рынках ее покупают в мизерных объемах. Доля наименее развитых государств в российском экспорте машин и оборудования (не оборонных сегментов) составила в 2000 году 49 проц., в 2005-м – уже 78, в 2007-м – 82 проц., тогда как доля стран ЕС и США, напротив, пропорционально уменьшалась. Особенно ярко данный тренд обозначился в начале 2000-х годов, когда ведущие машиностроительные концерны стали активно конкурировать в сфере "зеленых" и энергосберегающих технологий. В данной сфере отставание российских технологий особенно заметно. Как результат экспорт российских машин и приборов в относительно "бедные" страны (с ВВП на душу населения менее 10000 долл.) за 2000–2005 годы увеличился в 2,4 раза, тогда как поставки в более развитые страны за тот же период сократились на 35 проц. Разрыв нарастает: на западных рынках в последние годы все больше востребованы именно те технологии, которые не может предложить российское машиностроение: соответствие стандартам "Евро-5" по экологической безопасности, гибридные двигатели и т. п. Напротив, в более бедных государствах в последние годы рос спрос на недорогую и не очень качественную продукцию, чем и пользовались российские машиностроительные холдинги. На фоне развернувшегося в тот период промышленного и строительного бума они быстро наращивали поставки в нашем регионе, на Украине, в Египте, на Ближнем Востоке. Особенно бурно рос экспорт в страны СНГ. Так, доля Украины в структуре машиностроительного экспорта РФ в 2000–2005 годах выросла на 8 проц., Казахстана – на 8,3. К 2007-му большая часть российского экспорта машин и приборов стала приходиться на соседей. В январе–мае 2007-го россияне продали за рубеж на 5,9 млрд. долларов продукции машиностроения, из которых 3,2 млрд. (более 55 проц.) пришлись на рынки СНГ. По итогам 2007 года доля СНГ в экспорте машиностроителей РФ достигла уже 61 проц., по предварительным данным 2008-го – 67 проц. То есть рынки ближнего зарубежья стали играть стратегическую роль для российских заводов. Но в последние два года уже и в странах СНГ интерес к их продукции начал падать. Почему?

Во-первых, на фоне кризиса, спада потребления и кредитного дефицита резко сокращается общий спрос. Например, в Казахстане автосборочное предприятие "Азия-Авто", выпускающее модели ВАЗа, Skoda и GM, в начале 2008 года понижало свой прогноз продаж на 32 процента из-за спада спроса; в итоге же снижение выпуска завода оказалось еще большим (по предварительным данным, более 40 проц.). Количество казахстанских семей, которые могут себе позволить приобретение нового автомобиля, в октябре 2008-го снизилось до 3,4 процента с 5 проц. в октябре 2007-го, согласно результатам специального опроса департамента маркетинга компании Toyota Tsusho Kazakhstan Auto. От покупок автомобилей в стране отказываются не только физлица, но и компании. В 2008 году премиум-сегмент авторынка РК упал на 50 процентов, средний сегмент – на 30 проц., сообщают в "Астане Моторс". Быстро сужается и дешевый сегмент, к которому относится продукция из РФ. Российские грузовики, комбайны, автомобили в Казахстане стали предлагать с невиданными доселе скидками – на вазовские "Жигули" и "Калины", например, они достигают 40 процентов, при этом склады дилера "Бипэк-Авто" затоварены.

Во-вторых, падение интереса к российским машинам в регионе обусловлено тем, что есть альтернатива дешевой российской продукции. В Центральную Азию и Казахстан агрессивно наращивают экспорт производители из КНР. Скажем, товарооборот только предприятий Синьцзяна в регионе за 2008 год достиг 22 млрд. долл., из которых порядка 11 млрд. приходятся на Казахстан. Спрос на дешевую электронику, электротехнику, автозапчасти и автомобили китайцы удовлетворяют быстро. В принципе, все то, что сегодня закупается по недорогим ценам в России, мы можем покупать и в КНР, причем даже дешевле. Не случайно доля китайских грузовиков на рынке Казахстана быстро растет – с 2005 года их удельный вес в продажах на территории РК вырос с 4,8 до 31 процента.

В общем, резоны интеграционных инициатив со стороны северного соседа вполне понятны. Казахстан нужен России для решения проблем экспорта машин, для выноса в регион сборочных производств (как показывает пример с "Азия-Авто"). Местный рынок, с учетом его покупательной способности, представляется Москве одной из важнейших потенциальных зон сбыта автомобилей, комбайнов, сельхозтехники. Да и не только их. Российский экспорт сейчас падает не только в машиностроении: в ноябре, например, согласно данным MetalTorg.ru, экспорт стальных труб из РФ упал более чем на треть. В декабре спад продолжился, данных еще нет. В общем, на фоне кризиса для производителей России критично сохранить рынки Центральной Азии.

Для Казахстана, впрочем, сегодня также есть аргументы в пользу более тесной экономической интеграции и свободной торговли с северным соседом. Прежде всего, это бизнес-интересы ряда системообразующих казахстанских предприятий в России, аналогичные тем, которые имеет у нас тот же АвтоВАЗ. Так, например, только за первое полугодие этого года казахстанские компании на 32,2 процента увеличили свои продажи ферросплавов в РФ. Наибольшие объемы приходятся на Аксуский ферросплавный завод (филиал "Казхрома", входящий в группу ENRC): за январь – июнь 2008 года он отгрузил 75 тысяч тонн ферросплавов. Для сравнения: суммарное потребление ферросплавов в России за тот же период достигло около 580 тыс. тонн, то есть одно казахстанское предприятие покрыло 1/7 часть рынка России. В структуре российского импорта из Казахстана Аксуский ферросплавный завод оказался лидером, его доля составила 85 процентов. Основными потребителями ферросплавов из Казахстана в России были Магнитогорский, Нижнетагильский, Западносибирский и Новокузнецкий металлургические комбинаты. Однако резкое ноябрьское падение внутреннего спроса в российской промышленности и кризис сбыта моментально сказались на импорте: по сравнению с октябрем он упал в семь раз (!). В условиях такого обвала рынка, как отмечает источник в крупной казахстанской компании, устранение таможенных границ с Россией поставило бы казахстанских поставщиков ферросплавов в равные условия с российскими на их рынке. А с учетом себестоимости производства наши могли бы даже занять приоритетные позиции. В целом таких сфер, где российский рынок мог бы поддержать казахстанские предприятия, особенно в условиях падения мирового спроса, много: это и нефтепродукты, и твердое топливо, и пищевой (в частности водочный) рынок. Словом, войти в таможенный союз с Россией для Казахстана тоже было бы выгодно. Но с некоторыми оговорками. Если в рамках такой структуры во внешней торговле всех стран-участниц объединения приоритет будет отдаваться российским интересам (как этого уже сейчас добивается Москва в вопросе с ввозом иномарок и поддержкой российского автопрома), то Казахстан такая "унификация" вряд ли устроит. Конечно, при интеграции всегда возникают проблемы поиска компромиссов. Как видно уже сейчас, не исключены и вопросы давления с российской стороны. Как уже отмечалось, в Москве торопятся юридически оформить объединение, создавая для будущих партнеров некую заданность выбора. Если ответ на вопрос, для кого все это важнее, в принципе очевиден, то понятно, что нам в данной ситуации, напротив, лучше не торопиться. У нас всегда есть право выбора с приоритетом собственных интересов. Кстати, в проработке правительства РК сейчас находятся два законопроекта, названия которых звучат очень примечательно. Это проект постановления правительства "О подписании протокола "О единой системе тарифных преференций Таможенного союза" и проект постановления правительства "О подписании протокола "Об условиях и порядке применения одной из сторон более высоких или более низких ставок ввозных таможенных пошлин в исключительных случаях после введения в действие Единого таможенного тарифа". (Выделено нами. – Ред.). Как видим, Казахстан заранее оставляет для себя определенную свободу действий, с тем чтобы в перспективе не находиться полностью в фарватере таможенной политики будущего Союза под диктовку России. Вообще пока трудно сказать, смогут ли будущие партнеры договориться по таким пунктам, как пошлины или участие сторон в других интеграционных объединениях, таких как ВТО.

Таможенный союз и ВТО

С 8 по 11 декабря, как уже отмечалось, прошли женевские переговоры казахстанской делегации по вступлению в ВТО, ознаменовавшие собой завершение длительной череды консультаций и встречной "подгонки" условий с рядом стран. Важно, что по итогам шестилетних переговоров казахстанская сторона оставила за собой право применять экспортно-импортные таможенные пошлины в отношении мяса и молочных продуктов на действующем сегодня уровне, который отвечает долгосрочным планам развития сельскохозяйственной отрасли страны и насыщения ее рынков. Средневзвешенный импортный тариф по агропродовольственным товарам составляет в РК около 12,2 проц., он один из самых низких в мире. Представители делегации пролоббировали также широкий спектр вопросов, в которых заинтересованы отечественные компании – доступ на казахстанские рынки мяса, мясомолочной продукции, в сферу горнодобывающей промышленности, энергетических, строительных, инженерных услуг, условия найма специалистов иностранными компаниями. В целом создается впечатление, что ВТО, как и Таможенный союз, – это наша уже достаточно близкая перспектива. И одно не исключает другого.

Интеграция в мировую торговлю через ВТО будет решать для Казахстана аналогичные задачи, что и членство в Таможенном союзе СНГ, только в ином масштабе. Ведь за ВТО стоит мировая экономика. В качестве экспортера республика от членства в ВТО, впрочем, особенно не выиграет: пока 88,6 процента ее экспорта составляют минеральное сырье и металлы, которые поставляются в рамках стабильных контрактов на основе мировых цен. Но со временем структура экспорта будет диверсифицироваться (а это будет происходить, в частности, по мере модернизации аграрного сектора), казахстанские переработчики-экспортеры получат на мировом рынке весомые преференции. В свою очередь, как импортер товаров из дальнего зарубежья республика могла бы уже сейчас получить весомые преимущества для внутреннего рынка потребительских товаров: это существенное снижение цен и усиление конкуренции, соответственно – стимулирование потребления, ослабление инфляции.

Понятно, что вступление в ВТО первоначально может ослабить позиции отечественных производителей, прежде всего пищевой промышленности. Однако отрасль и без того подвергается прессингу со стороны дешевого импорта – в силу недостаточного уровня модернизации и связанной с этим высокой себестоимости продукции. В этом плане усиление конкуренции с иностранными производителями после вступления в ВТО могло бы стимулировать владельцев агрохолдингов к более активной модернизации, отсеивая при этом слабых игроков. К этому отрасль так или иначе должна будет прийти, тем более что курс на модернизацию аграрного сектора в рамках последних программ взяло и правительство.

Итак, объективно Казахстан обладает позитивными предпосылками как для торговой интеграции внутри СНГ, так и для вхождения в число стран–участниц ВТО. Но здесь возникает определенный конфликт, поскольку для наших соседей участие Казахстана в Таможенном союзе стран СНГ в известной степени противоречит вступлению в ВТО. Во всяком случае, в Казахстане и в России по-разному смотрят на приоритеты этих объединений. Ситуацию наглядно иллюстрируют некоторые публикации в российских СМИ. Комментируя переговоры Казахстана по Всемирной торговой организации, авторы пишут, что Астана, стремясь одновременно в ТС и в ВТО, "ведет двойную игру". Одна из статей, на днях опубликованная сайтом "ЦентрАзия", так и озаглавлена: "Нурсултану Назарбаеву удается балансировать на грани российских и американских интересов в регионе". То есть некоторые в Москве полагают, что Казахстан стоит перед выбором – или торгово-экономическая интеграция в рамках СНГ, или "курс на Запад", то есть во Всемирную торговую организацию. Тогда как в Астане смотрят на вещи несколько иначе. Мы, безусловно, готовы теснее сотрудничать с Россией и другими соседями по СНГ, вести общую торговлю. Но это сотрудничество для республики не означает стремления "отгородиться" от глобальной системы торговли. В данном плане показательно, что таможенное объединение России и Белоруссии уже имеет явную тенденцию к замыканию. Астана, в свою очередь, замыкаться в рамках пространства бывшего СССР не стремится. Для Казахстана интеграция в мировую экономику более перспективна. А Таможенный союз – это для Астаны было бы хорошо, но не любой ценой. Во всяком случае, ТС для нас не исключает интеграции в мировую торговлю.

При всем том надо отметить, что назревающий конфликт интересов несет для Казахстана определенные трудности. Дело в том, что в последнее время республика, имея сильные позиции в экономике, сталкивается с возрастающим политическим влиянием Москвы в регионе. А позиция России имеет серьезное значение для Казахстана в вопросах транзита экспортной нефти и металлов через ее территорию. В общем, возникает довольно сложная задача "балансирования", "торга", поиска компромиссных решений.

Примером подобной сложной игры можно считать принятое в 2007 году решение правительства РК о создании тяжелого танкерного флота на Каспии. Проект появился после того, как российская сторона свела на нет идею строительства канала "Евразия", выдвинутую Нурсултаном Назарбаевым еще в начале 2007-го. Отказ Москвы от строительства канала "Евразия" заставил Астану сделать выбор в пользу тяжелого танкерного флота и маршрута "Баку – Тбилиси – Джейхан", поскольку зависимость от России здесь никак не могла устраивать Астану. Если ранее Казахстан ориентировался на транспортировку нефтепродуктов через РФ малыми танкерами до 25 тыс. тонн по системе будущих каналов "Евразии", то теперь Астана будет возить нефть большими танкерами до 60 тыс. тонн, которые по каналам не ходят. Они повезут нефть по морю в Баку, откуда она уйдет на Запад через маршрут БТД, который очень раздражает Москву. Такой вот вышел пасьянс. Впрочем, сегодня у Казахстана уже есть приемлемый выбор экспортных направлений: кроме трубопровода КТК и морского маршрута в Баку, есть китайский трубопровод. Однако любопытно, что согласие Москвы на расширение вдвое пропускной способности трубопровода КТК появилось лишь осенью 2008 года после двух лет безуспешных попыток со стороны Казахстана и других участников консорциума провести такое решение. Один из российских авторов по этому поводу написал: "Может быть, в Кремле спохватились, опасаясь потерять Казахстан"?

В целом, как видим, сегодня долгосрочные экономические интересы Казахстана очень тесно переплетены с интересами российских соседей. Для республики это означает целый комплекс новых перспектив и одновременно – новых вызовов. Но у нас всегда есть право на выбор.

Алексей Иконников
Алматы

№1 (234) 14-27 января 2009