В начале 2009 г. усиливавшаяся на протяжении почти всего прошлого года критика действий южнокорейских властей со стороны Пхеньяна приняла вид драматичных, предельно жестких демаршей. 17 января представитель Генштаба КНА заявил, что вооруженные силы республики "вынуждены перейти к состоянию всеобщего противостояния для срыва курса конфронтации". Нескольким днями позже, 30 января, северокорейский Комитет по мирному объединению Кореи выступил с заявлением, в котором оповестил, что в условиях, когда "группа Ли Мен Бака", отвергнув путь примирения и сотрудничества, "привела ситуацию в Корее на грань войны", КНДР аннулирует все соглашения, касающиеся прекращения военно-политической конфронтации между Севером и Югом, включая Соглашение о примирении, ненападении, сотрудничестве и обменах 1992 г., а также отказывается от признания военной разграничительной линии в Желтом море.

А ведь еще совсем недавно над полуостровом дули совсем иные, дружелюбные ветра. Достаточно напомнить, что решения второго межкорейского саммита в октябре 2007 г. содержали впечатляющую программу хозяйственного интегрирования громадной территории: сеульского экономического района и примыкающей к нему северокорейской провинции Южная Хванхэ с центром в г. Хечжу.

Однако в течение 2008 года отношения между РК и КНДР претерпели глубокую трансформацию и от состояния продуктивного сотрудничества откатились к порогу новой холодной войны.

В основе этих перемен лежит новый подход к северному соседу нынешней президентской администрации Республики Кореи (РК), отвергшей проводившуюся двумя предшествующими президентами политику "вовлечения – engagement" как "провальную", как линию односторонних уступок и провозгласившую "прагматичный курс", нацеленный на придание межкорейским связям взаимовыгодного характера на основе принципа "take and give". При этом официальный Сеул декларирует, что попытки усилить в двусторонних отношениях с Пхеньяном элементы прагматизма и взаимности не отрицают его стремления к продолжению полноценного диалога и сотрудничества. Символом этого подхода стала концепция "Видение 3000: денуклеаризация и открытость". Суть ее заключается в том, что при условии осуществления Северной Кореей политики ядерного разоружения и открытости Сеул будет готов оказывать ей широкомасштабную экономическую помощь с целью поднять доход на душу населения до 3000 долларов США в течение 10 лет. Знаковым фактором нового подхода стал фактический отказ от исполнения решений двух межкорейских саммитов (2000 г. и 2007 г.).

Одновременно, утверждая, что в предшествующее десятилетие имело место недопустимое ослабление сотрудничества в рамках американо-южнокорейского союза, Сеул приступил к его форсированному восстановлению и наращиванию, в том числе по линии трехстороннего механизма координации (США – Япония – РК).

Все это вызвало предсказуемую негативную реакцию КНДР. Выдержав месячную паузу после инаугурации Ли Мен Бака в феврале 2008 г. в надежде сохранить каналы взаимодействия с новой администрацией, Пхеньян развернул масштабную и нарастающую кампанию критики в адрес южнокорейских властей, называя их в настоящее время не иначе как "национальными предателями".

Официальная позиция Сеула в связи с нынешним кризисом в межкорейских отношениях, как известно, сводится вкратце к следующему. Не отступать от принципов увязки продолжения сотрудничества с КНДР с отказом последней от ядерного оружия и проведением политики открытости; не реагировать на критику и практические шаги руководства Северной Кореи по ограничению контактов с Югом, считая это очередной попыткой реализации традиционной тактики Пхеньяна по оказанию давления на администрацию РК; исходить из того, что, столкнувшись с твердой позицией Сеула, Пхеньян вскоре вернется к нормальной дипломатии и воспримет предложенные Сеулом новые правила игры. Особый акцент делается на декларирование приверженности Сеула идее широкого взаимодействия с Севером, сохранения доброй воли к поиску диалога и стремление спасти разрушающиеся отношения с ним.

В связи с этим некоторые аналитики, не подвергающие сомнению искренность намерений Сеула, полагают, что нынешний кризис в межкорейских отношениях в значительной мере стал результатом недостаточной квалифицированности той части команды Ли Мен Бака, которая отвечает за северокорейское направление, но, не имея опыта, личных контактов с северянами, неадекватно просчитала возможную реакцию Пхеньяна на новации Сеула. Они же ожидают, что южане, осознав собственные просчеты, произведут необходимую адаптацию своих подходов.

Однако, на наш взгляд, более обоснованы выводы другой части политологов, которые утверждают, что администрация Ли Мен Бака проводит не корректировку "примирительной" политики предшественников, как это официально ею заявлено, но сознательно и последовательно осуществляет принципиально другой курс. Кратко его можно охарактеризовать как полный отказ от линии на "вовлечение" и переход к политике "смены режима".

Этим объясняется жесткость, с которой Сеул продолжает отстаивать принципы своей новой политики, невзирая на их очевидные катастрофические последствия для отношений с КНДР, стойкий иммунитет к широкой критике внутри и за пределами страны, многочисленным предупреждениям и конкретным ответным действиям Пхеньяна. Квинтэссенцией подобной установки стал нынешний лозунг официального Сеула "Выжидание – тоже политика".

В то же время непредвзятый анализ базовой концепции Сеула "Видение 3000…" выявляет уязвимость и заведомую неприемлемость для Пхеньяна почти всех ее составляющих. Очевиден отход от принципа равноправного сотрудничества в сторону концепции "старшего брата", при которой успешный Юг готов помочь бедному Северу, если тот встанет "на путь разума" и примет, по сути, предварительные условия Сеула: денуклеаризация, открытость, права человека. При этом изначально было ясно, что северяне, для которых национальные гордость и достоинство, право "жить и умирать по-своему" не на словах, а на деле воспринимаются как высшая ценность, сходу отвергнут подобный подход.

Также ясно, что привнесение требования денуклеаризации в повестку двусторонних межкорейских отношений методологически некорректно, поскольку его осуществление в решающей степени зависит от третьего, внекорейского игрока – Вашингтона. Попытки подтолкнуть КНДР на путь радикальных реформ и открытости, широкого сотрудничества по правозащитной тематике могут быть восприняты Пхеньяном лишь как традиционные элементы политики, направленной на смену режима. Подобные опасения были усилены непрекращающейся в течение нескольких последних месяцев практикой массированной засылки через демилитаризованную зону антисеверокорейских листовок (к которым также прикреплялись денежные купюры) рядом южнокорейских неправительственных организаций, широкими спекуляциями в Сеуле по поводу здоровья Ким Чен Ира и планами использовать возможные в связи с этим трудности для продвижения цели объединения полуострова на условиях Юга. Заявлениям южнокорейских властей относительно их якобы неспособности пресечь засылку листовок ("в силу уважения к демократическим правам членов НПО") на Севере не верят - в том числе и потому, что там помнят жесткое преследование Сеулом организаторов массового движения протеста против импорта американской говядины летом 2008 г. с применением анахроничного антикоммунистического закона о национальной безопасности.

Изучение аналитических работ, практических рекомендаций главного правительственного профильного мозгового центра – Института по проблемам объединения Кореи при одноименном министерстве РК, равно как и других источников, отражающих взгляды противоположных партийных лагерей РК, не оставили у автора данных строк сомнений в следующем.

Идеологи и разработчики нового курса Сеула в отношении КНДР изначально отдавали себе отчет в том, что этот курс фундаментально отличается от политики двух предшествующих левоцентристских администраций, являясь отрицанием их наследия, как и в том, что новации автоматически спровоцируют резко негативную реакцию Севера. Другими словами, нынешний глубокий спад в межкорейских отношений был запрограммирован на длительное время (возможно, на весь президентский срок Ли Мен Бака). При этом перед разработчиками ставилась задача постараться избежать наиболее драматичных форм кризиса и его развития по катастрофическому сценарию. Подобная установка отражает и общее значительное снижение важности фактора отношений с КНДР в системе внешнеполитических приоритетов новой сеульской администрации.

Некоторые южнокорейские критики нынешней администрации допускают возможность того, что кризис в отношениях с КНДР был спланирован и для того, чтобы переключить внимание общественности на внешний фактор в условиях глубокого и болезненного экономического кризиса.

Таким образом, есть основания считать, что Сеул избрал в отношении КНДР курс, по ряду основных параметров повторяющий попытки "смены режима" в Северной Корее в первые шесть лет правления администрация Дж. Буша. При этом руководство РК прилагает серьезные и небезуспешные усилия к тому, чтобы в глазах общественного мнения создать себе имидж стороны, открытой к диалогу, искренне ратующей за продолжение межкорейского сотрудничества и представить виновником нынешнего кризиса Пхеньян, не сумевший-де адекватно воспринять разумные, "прагматичные" предложения Юга.

Верный собственной традиции "на диалог отвечать диалогом, а на жесткость сверхжесткостью", Пхеньян ответил соответствующим образом; ответные шаги КНДР нетрудно изобразить воинственными и агрессивными. Все это уже привело к заметному росту напряженности на Корейском полуострове, конца которому пока не видно. Думается все же, "война нервов" не выльется в войну реальную, хотя угроза конфликта (в том числе неспровоцированного) в таких условиях возрастает.

Такое развитие событий осложняет общую международную обстановку в Северо-Восточной Азии и не улучшает атмосферу шестисторонних переговоров по денуклеаризации Кореи в Пекине.

Однако есть и обратное воздействие международного фактора на внутрикорейский. Здесь наиболее значима позиция новой демократической администрации США, более, чем ее предшественники, настроенной на прямой диалог и политику "вовлечения" Пхеньяна. Это привносит в корейское уравнение надежду на преодоление нынешнего тупика. Не секрет, что приход в Белый дом демократов одновременно и вызвал тревогу в стане "новых правых" в Южной Корее, и усилил требования в рядах правящей партии к Ли Мен Баку быть последовательным в равнении на Вашингтон - в частности, внести примирительные коррективы в отношениях с Северной Кореей.

Варианты развития нынешней тревожной ситуации на Корейском полуострове могут быть разными.

07.02.2009
Александр ВОРОНЦОВ