Цена вопроса

На недавнем саммите было объявлено о создании антикризисного фонда объемом в $10 млрд, три четверти объема которого ($7,5 млрд) предоставляет Москва. Кроме того, Россия простила Киргизии долг в размере $173 млн и заявила о выделении Бишкеку льготного кредита на $2 млрд и безвозмездной помощи на $150 млн. Многие эксперты считают, что Москва переоценила лояльность своих партнеров. Так ли это? Об этом в беседе с "Россией" рассказал директор Института стран Азии и Африки Михаил Мейер

На недавнем саммите было объявлено о создании антикризисного фонда объемом в $10 млрд, три четверти объема которого ($7,5 млрд) предоставляет Москва. Кроме того, Россия простила Киргизии долг в размере $173 млн и заявила о выделении Бишкеку льготного кредита на $2 млрд и безвозмездной помощи на $150 млн. Многие эксперты считают, что Москва переоценила лояльность своих партнеров. Так ли это? Об этом в беседе с "Россией" рассказал директор Института стран Азии и Африки Михаил Мейер.

– Необходимо ли идти на такие жертвы, в то время как экономика самой России нуждается в финансовых вливаниях? Что взамен могут предоставить партнеры?

– Не все политические сюжеты напрямую конвертируются в деньги. Начнем с того, что решения руководства России напрямую связаны с мировым кризисом. Одни страны, посильнее, выживут, но что произойдет с теми, кто обделен нефтью и газом? Безработица и снижение уровня жизни обернутся волнениями и революционной ситуацией. Кризис в экономике чреват социальными протестами и политическими потрясениями. Для России, отделенной от южных соседей очень условными границами, ситуация чрезвычайна опасна.

– Значит, правы оппозиционеры из центральноазиатских стран, утверждающие, что денежные вливания со стороны России продлевают пребывание у власти политических элит этих стран?

– Несомненно. Политическая стабильность в Центральной Азии является залогом сохранения спокойствия у российских границ и, конечно, российского влияния в этих странах. Оппозиционеры считают, что сейчас самое время, воспользовавшись ошибками правящих элит, изменить ситуацию в свою пользу. К месту вспомнить поговорку о конях, которых на переправе не меняют. В этом регионе смена элит и в спокойные времена связана с рисками, а в пору экономического кризиса вполне способна обернуться коллапсом. Оппозиция в пылу политической борьбы не совсем верно рассчитывает свои возможности и перспективы прихода к власти. В ситуации экономической нестабильности любую помощь извне необходимо рассматривать как шанс для выживания, сохранения национального суверенитета. Тот факт, что эти государства обратились к нам, совсем не означает, что они не могут просить у других стран. Правда, пока не вижу готовности со стороны других государств масштабно вкладываться в регион Центральной Азии. Вопрос, который должен беспокоить всех: на что будут потрачены деньги?

– Возможна ли смена внешнеполитических приоритетов союзников России? Как полагают некоторые российские эксперты, центральноазиатские страны, получив помощь от Москвы, могут "уйти" на Запад?

– Наши партнеры – вполне самостоятельные игроки на мировой арене. Обратите внимание: все они используют в своей внешней политике разный подход, обусловленный национальными интересами, амбициями, личностными особенностями лидеров. Имеет место и сталкивание интересов России, Соединенных Штатов и европейских стран. Но эта игра бесконечно долго не может вестись. К примеру, Афганистан времен короля Дауда успешно кормился и от СССР, и от США. Мне представляется, что попытка постсоветских стран повторить этот опыт сейчас не будет столь эффективной. Наши отношения сегодня с США выглядят иначе, чем в середине 90-х годов. Тогда мы всерьез полагали, что можем завязать партнерские отношения с этой страной. И в 2001 году Москва рассчитывала, что в регион Центральной Азии входит партнер по антитеррористической борьбе. Но в однополярном мире, провозглашенном Вашингтоном, нет места равным отношениям.

Центральную Азию у нас упрощенно представляют в виде переходного приза, который достанется победителю. Или коварным союзником, готовым в любой момент перекинуться в другой лагерь. Все намного сложнее. В столицах центральноазиатских государств давно взят на вооружение прагматичный подход. Уже нет иллюзий по поводу американской помощи. Что принесли экономикам Узбекистана и Киргизии военные базы США? Вливания в бюджет? Да. Однако не произошло структурных преобразований в экономике, масштабных инвестиций, которых, несомненно, здесь ожидали. Впрочем, американцы и не ставили такой задачи. Их цель была сугубо военной. Так вот и теперь вряд ли можно ожидать масштабной западной помощи. Центральная Азия остается бесперспективной с точки зрения продвижения рыночных реформ и демократии, как полагают американские эксперты. Поэтому интерес Запада ограничивается энергоресурсами.

Для них важен еще один момент – не уйти совсем из региона. Здесь растущий Китай, здесь главный раздражитель – Иран. Отношения с Западом Центральная Азия будет развивать и дальше. Но у России в этом регионе большие экономические перспективы хотя бы потому, что мы являемся соседями. И все инженерные технологии там советского (российского) образца. Можно перейти на западные стандарты, но это потребует огромных вложений, которых никто на Западе не готов предоставлять.

– Вы не видите противоречий в российской политике? С одной стороны, центральноазиатские страны считаются ближайшими союзниками, с которыми связаны интеграционные проекты. С другой – дружественный образ России, готовой в трудный момент прийти на помощь, разрушается выходками националистов.

– Он разрушается не только националистами. Многие приезжие рабочие страдают от болезней, невыносимых жилищных условий, поборов. На реконструкции здания нашего института работали люди с Казанского вокзала, которыми руководили турецкие менеджеры. Первое время к рабочим по вечерам приезжала милиция, требовала деньги. Потом вроде перестала. Но вот было несколько несчастных случаев, пострадали строители. Кто-нибудь озаботился охраной труда?

Сегодня в Москве чистые улицы. Каждый день вижу, как гастарбайтеры скалывают лед. У меня нет ощущения, что москвичи или приезжие из других регионов страны готовы встать на их места. С российским паспортом они находят более высокооплачиваемую работу. Но при этом наши граждане болезненно реагируют на приглашения гастарбайтеров. Отсюда – нынешняя риторика об ограничении квот для приезжих.

– Ваши студенты изучают Центральную Азию. Для чего?

– Мы надеемся уменьшить степень головотяпства, которое мы наблюдаем в отношениях со странами этого региона. Когда в государственных органах появятся люди со знанием узбекского, киргизского, таджикского языков, то и политика станет компетентной. Я подметил, что наши выпускники влюбляются в страну, которую изучают. Арабисты стоят горой за арабов и против Израиля, специалисты по Турции очень успешно работают в этой стране, а из Южной Кореи невозможно вернуть специалистов. Они там приживаются, потому что чувствуют дружеское отношение. С нашим ближним зарубежьем несколько иначе. Мы перепробовали на наших студентах практически все языки бывшего СССР. Но они шли вторыми: если туркменский, то вслед за турецким, таджикский – за персидским. С этого года впервые попытаемся дать узбекский как первый язык. Будем изучать страну, которую, конечно, знаем, но больше как туристы. Если все пойдет, как надо, то появятся студенты, которые начнут любить Узбекистан, а не только Турцию.

----------------------------------------

Санобар Шерматова, член Экспертного совета РИА Новости

Номер 5 (12.02.2009)

12 февраля 2009 г.