Максим ЗРИТЕЛЬ. Келин: манифест казахстанского кинематографа (cвоими глазами)

Седая древность мира. У отрогов гор, смахивающих на Заилийский Алатау (но, вероятно, речь идет о древнем Алтае, откуда и расселялись тюрки), проживает немногочисленный прототюркский ель (народ). Некая семья готовит дочь на выданье. Женщины занимаются обрядовой подготовкой Невесты, а ее отец в это время решает, кому из двух женихов достанется красавица-дочь. Каждый из претендентов выкладывает калым (выкуп), стремясь перебить в цене соперника. Любителей посудачить о рыцарских поединках за руку и сердце дамы отсылаем в густонаселенный Китай - здесь же, на огромных пространствах прототюркского еля проживает слишком мало народу, чтобы мочить его в поединках по тому или иному поводу. В конце концов, ценности, которые предлагаются за Невесту, нажиты непосильным трудом и охотой, так что обряд выкупа, при всей его антифеминистской подоплеке, выглядит как состязание в молодецкой удали. Побеждает тот из женихов, кто покрывает плечи отца Невесты богатой накидкой из лисьей шкуры.

Однако выясняется, что Невеста предпочла бы другого. Отвергнутый отцом жених прощается с любимой, порезав ей ножом руку и припав к ране губами - это, опять же, настолько глубокое по смыслу действие, что даже шекспировские страсти кажутся натуральным детским садом на фоне того инструментария, которым древние люди передавали гамму своих чувств.

Муж везет молодую жену домой. Он - табунщик, разводит яков (карликовые буйволы, если я хоть что-то понимаю в зоологии). Вместе с ним живут его мать - шаманка, и младший брат (лет двенадцати, но есть мнение, что пацану 9 лет). Эпизоды вхождения в новую семью, первой брачной ночи сменяются картинками быта этой прототюркской семьи - обряды выглядят вполне кинематографично, и в то же время обладают внутренней логикой, понимаешь, что они именно воспроизведены, а не придуманы для данной ленты.

Но эта счастливая семейная жизнь вскоре прекратилась. Отвергнутый отцом Невесты жених решил поквитаться со счастливым конкурентом. И в поединке убил его. Для Невесты начался новый этап жизни - по обычаям древних все имущество старшего брата переходит младшему. Жена - тоже.

Но остается и третья вершина этого любовного треугольника. Отомстивший за себя джигит не собирается отказываться от Невесты, ставшей чужой женой.

***

"Келин" демонстрировался на закрытом показе для прессы, и вполне вероятно, что в широкий прокат картина выйдет не скоро. Связано это с проблемами на ровном месте - новый директор "Казахфильма" и некий учрежденный им экспертный орган посчитали ряд сцен не пригодными к показу и настаивают на перемонтаже фильма. Учитывая, что все работы по техническому сведению картины проводились не на скудной базе "Казахфильма", а в Праге, любые попытки что-то сделать с лентой в местных условиях загубят "Невесту" на корню. А допустить этого никак нельзя - по крайней мере, в этом выводе, судя из бесед в кулуарах, солидарны все участники закрытого просмотра.

Потому что фильм действительно хорош. Настолько хорош, что уже стал событием - есть мнение, под которым я подпишусь, что "Келин" - начало новой эпохи казахстанского кинематографа. О том, что она началась, мы знали, и фильм "Рэкетир" был предвестником ее. А вот "Невеста" Ермека Турсунова - по сути, манифест "новой волны" казахстанского кинематографа.

Чтобы тем, кто не видел ленты, было хотя бы в общих чертах ясно, что представляет собой лента, напомню об "Апокалипто" Мэла Гибсона и древнем "Миллионе лет до нашей эры". В шедевре Гибсона актеры говорят на древнем языке майя, а перевод сделан субтитрами (если слышали голосовой перевод, значит, вам подсунули пиратскую копию). "Миллион лет до нашей эры" ближе к "Келин" - и в том, и в этом фильме отсутствуют диалоги. Но знаете, что занятно? В обмене мнениями мы часто прибегали к оборотам типа "Помнишь, как он сказал…" или "А она ему говорит…" - и точно такой же феномен был замечен в ходе зарубежного постпродакшна. Западные зрители также с удовольствием сочиняли диалоги, которых в картине нет. Мы видим седую древность человечества, когда язык и слова не были главными средствами общения. Актеры - что поразило - настолько вписались в эту далекую от нас реальность, что приобрели волшебное свойство говорить, не разговаривая. Можно в точности воспроизвести непроизнесенные героями картины слова, передать сюжет в диалогах, которые мы не слышали - но видели.

Так что воспоем осанну дебютанту - это первый фильм Ермека Турсунова как режиссера и, пожалуй, первый казахстанский фильм, о котором хочется чистосердечно сказать: "Он достоин "Оскара"!" (благо, сейчас есть возможность побороться за эту статуэтку в номинации "лучший иностранный фильм").

Но главное - он достоин полных залов в казахстанских кинотеатрах. Невзирая на откровенность в описании быта, в том числе и сексуального, режиссеру удалось сделать целомудренную в своей естественности картину - да, эти люди так жили и так любили, и им не за что стыдиться. Так почему должны вставать в ханжескую позу мы, в чьей реальной жизни намного больше безобразного и шокирующего, нежели в кино?

Так что мне, как простому зрителю, и другим людям, которые попали на вчерашний, увы, закрытый показ "Келин" немного не ясны мотивы руководства "Казахфильма", которое держит на полке потенциально прибыльный фильм - и это в условиях кризиса, когда упущенные возможности это не просто упущенные возможности, а преступление против разума. Потихоньку начинаешь понимать Бекмамбетова и прочих, которые предпочли работать вдали от родины.

Остается добавить, что бюджет ленты составил всего полтора миллиона долларов. Мега-блокбастер "Кочевник" обошелся нам в 40 миллионов долларов, а художественной ценности в нем меньше, чем в любом из эпизодов "Келин". И это не преувеличение - это еще мягко сказано.