Ауэзхан КОДАР: Все хотят нравиться толпе
Любимые вопросы во время кризиса - "Кто виноват?" и "Что делать?". Вот только кому их задавать? Юристы избегают комментариев до оглашения приговора, историки говорят: время покажет. Отдуваются обычно литераторы и поэты. Поэтому самые бесстрашные и приобретают славу пророков, порой - ценой опалы. Правда, сейчас времена изменились. Есть отлученные финансисты и политики, а вот опальных поэтов нет. Измельчали или сказать нечего?

- Да, времена изменились, - смеется Ауэзхан Кодар, бывший директор Института культурологии, а ныне вольный переводчик с казахского на русский и просто поэт, зато вполне состоявшийся поэт и исследователь литературы. - Могу сказать на своем примере: в свое время я отличался резкими высказываниями и конфликтностью.

- А сейчас белый и пушистый?
- Да, именно такой. Потому что понял - это абсолютно бесполезно. Сейчас время технологий, и одинокие бунты никого не интересуют. Если ты не вписался в технологию, значит, она тебя подомнет и пойдет дальше. Так что сейчас не время вступать в какие-то анархистские партии.

- Только в "Нур Отан"?
- Вообще не надо никаких партий! На Западе интеллектуалы никогда не противопоставляют себя власти. Наоборот, они сотрудничают с властными структурами, кормятся и стараются быть полезными. Интеллигенция - это вообще прослойка, которая изначально не имеет средств для пропитания: ни сапоги чинить не могут, ни хлеб сеять. А фрондерство интеллигенции - это, скорее, традиция русской культуры. На Востоке интеллигенция существовала, скорее, как прослойка при просвещенных правителях, желающих окружить себя созвездием имен. Мы же сейчас предпочитаем уединяться, уходить в себя, понимая бесполезность и непродуктивность резких высказываний. Недавно Ертысбаев давал интервью и сказал, что у нас нет гражданского общества...

- ...серьезное заявление, можно сказать, неожиданное.
- (Смеется.) У Абая есть строки о том, что нельзя идти за народом, народом надо управлять. Но у нас все хотят нравиться толпе. Уже лет двадцать нас никто не угнетает, мы живем в независимом государстве. Так кто же мешает развивать язык, писать гениальные книги, завоевывать место в ряду цивилизованных стран? Но у нас сейчас все этнизируется и сводится к проблеме казахского языка. Приходит все более и более примитивное поколение руководителей, процветает этнический популизм. Это было заметно на примере нового закона о религии, который пытались принять. Он явно поддерживал исламские настроения, но ведь если мы хотим идти к своим корням, то надо заглянуть глубже. Казахам гораздо ближе тенгрианство, ощущение связи с природой.

- Так кто виноват: народ, не идущий к правильной цели, или власти?
- У нас вообще все пущено на самотек. Все инициативы власти - голая декламация и декларация.

- Ауэзхан, но вас-то этнизация не должна задевать, у вас и с языком, и со знанием истории все в порядке.
- Я рожден еще в советское время, когда казахи уже были европеизированным этносом с соответствующими запросами. Меня не всегда может удовлетворить только этническая музыка, мне нужна еще и классика, и европейская философия. Патриотизм не означает необходимость вернуться в юрту и довольствоваться кумысом и айраном.

- Коллеги вас не любят за такую позицию?
- Я чувствую себя священной коровой, поскольку трудно кинуть камень в мой огород. Ведь я написал очень много фундаментальных трудов именно по нашей национальной культуре. Тем не менее мне говорят, что я вроде манкурта. Недавно я отметил свое пятидесятилетие, коллеги обещали выдвинуть меня на международную премию "Алаш". Но юбилей провели, и об этом забыли. Премию получили уже человек десять, меня в их числе нет.

- Наверное, не заслужили... Ауэзхан, вас не пугает, что Алматы из интеллигентного города превратился то ли в барахолку, то ли в транзитную станцию?
- Демократия к этому и приводит - все усредняется. Недавно я был в Париже и удивился, насколько редко там можно увидеть европейца в уличной толчее. В основном идут арабы, афроамериканцы, азиаты. Это влияние глобализации. Хотя я противник толпы и любых союзов. Мне кажется, что когда человек оказывается под влиянием флюидов толпы, он и сам начинает "быковать". Сейчас вообще каждый старается создать свою собственную партию вокруг своего кресла. Мне все это противно, поэтому с годами я все более уединяюсь, сосредотачиваюсь. Сейчас хочу описать эпоху перемен, то, что было в девяностые годы прошлого столетия. Это было очень интересное время, хотя и кризисное.

- А сейчас?
- Сейчас даже не стагнация, а какой-то остео-хондроз в обществе. Все заминерализировано, и больно делать любое движение. Возможно, это пройдет, когда сменится поколение бизнесменов и руководителей.

- Литераторы претендуют на звание пророков. Можете сейчас сказать: "А ведь я говорил, я предупреждал, что будет так!"? Еще год назад все было прекрасно, везде висели билборды о том, что мы войдем в 50 развитых государств. А теперь...
- "А ведь я говорил, а ведь я предупреждал..." Дело в том, что начиная с девяностых годов у нашего руководства не было уверенной программы действий. Были программы удержания власти, а вот куда вести общество - над этим никто не задумывался. Меня это удивляло. Но когда я сам поработал руководителем, вошел во всякие советы, то понял, что, по сути, люди заняты только тем, чтобы угодить руководителю или правителю, а не выполнением каких-то профессиональных задач.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО,
28 февраля 2009 |