РОЛЬ ИРАНА И АФГАНИСТАНА В АМЕРИКАНО-РОССИЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
Комментарий EurasiaNet
Марк Н. Кац

Взгляды администрации Барака Обамы на внешнеполитические приоритеты США весьма и весьма отличаются от взглядов, которые исповедовала администрация Джорджа Буша. Правда, некоторые из опасений в отношении России новая администрация все же унаследовала от прежнего руководства.

К их числу следует отнести обеспокоенность в связи с нарастанием авторитаризма в России; опасение, что Россия пытается использовать в качестве рычага политического воздействия зависимость стран Европы от российского газа; российское противодействие расширению НАТО; использование Россией силы в отношении Грузии и возможность того, что достижения на этом поприще подтолкнут ее к аналогичным действиям в отношении других территорий (в частности, Крыма); неохотное сотрудничество с Соединенными Штатами и "тройкой" ЕС по вопросу иранской ядерной программы; и подталкивание Кыргызстана к разрыву соглашения об аренде американскими вооруженными силами авиабазы "Манас". Этот список можно продолжать.

Режим Путина-Медведева, со своей стороны, имеет свои претензии к США. Обеспокоенность Москвы в отношении США часто является зеркальным отражением опасений Вашингтона: Москва, например, хотела бы, чтобы Вашингтон и Брюссель придерживались политики "невмешательства во внутренние дела России" – то есть, попросту говоря, принимали режим Путина-Медведева и вели с ним дела, не "заморачиваясь" вопросами демократии и соблюдения прав человека в России.

Кроме того, Кремль бы хотел сохранить свои господствующие позиции главного поставщика энергоносителей в страны Западной Европы и положить конец расширению НАТО на восток. Точно так же Москва хотела бы, чтобы Центральная Азия была неофициально признана входящей в "сферу российского влияния".

Главная проблема России с Соединенными Штатами, однако, состоит в том, что в отличие от времен холодной войны, Россия уже не является для Вашингтона главным объектом приложения сил на внешнеполитическом фронте, особенно после трагических событий 11 сентября. Главным приоритетом для Вашингтона ныне являются Ирак, Афганистан, Иран и "война с терроризмом" в целом.

Москва же по-прежнему видит в Америке главного своего внешнеполитического соперника. Но перед Россией стоят и другие задачи. С некоторыми из них Москва не может справиться самостоятельно, для их решения ей требуется работать в связке с Вашингтоном.

Именно по этой причине Москва и проводит порой довольно противоречивый внешнеполитический курс. Примером такой политики являются Иран и Афганистан.

Что касается Ирана, то Москва воспользовалась напряженностью в ирано-американских отношениях для упрочения российско-иранских связей. Москва оказывает существенное содействие Ирану в его работах в области ядерной энергии, продает Тегерану вооружения и (вместе с Китаем) старается затормозить и смягчить в Совбезе ООН введение предлагаемых США и "тройкой" ЕС санкций в отношении Ирана.

Надо сказать, что Иран оказался довольно сложным – и даже неблагодарным – партнером для России. Тегеран отказался принять план Путина по урегулированию иранского ядерного кризиса, предлагавшего, чтобы Россия стала поставщиком обогащенного урана для иранской ядерной программы. Тегеран настаивает, что будет самостоятельно заниматься обогащением по крайней мере какой-то части урана – что, как опасаются Россия и остальные страны Запада, может привести к разработке Ираном ядерного оружия.

Москва не хочет, чтобы США или Израиль наносили удары по иранским ядерным объектам, но не желает и продавать Тегерану свою зенитно-ракетную систему С-300, чего так добивается Иран. Подобная современная техника способна минимизировать урон от ударов с воздуха. Нежелание Москвы частично продиктовано тем соображением, что Иран, получив в свое распоряжение упомянутую ЗРС, может приступить к более активным разработкам в области ядерных вооружений. Кроме того, Москва не желает навредить тесному сотрудничеству, установившемуся между Россией и Израилем, особенно в сфере безопасности. И, наконец, хотя Москва и опасается последствий возможного конфликта с участием Ирана, Израиля и США либо Ирана и США, ей также внушают опасения и последствия ирано-американского сближения. В частности, Кремль беспокоит, что оттепель в ирано-американских отношениях может привести к тому, что Иран станет закупать вооружения и ядерное оборудование не у России, а у США. Помимо этого, Америка может тогда дать добро и посодействовать строительству трубопроводов для прокачки нефти и газа из Каспийского бассейна по территории Ирана (что приведет к сокращению российских доходов от транзита энергоресурсов, а также влияния России в этом регионе) и будет еще меньше, чем сейчас, нуждаться в России для "поддержания контактов с Ираном".

Что же касается Афганистана, Москва чрезвычайно озабочена ростом американского влияния в Центральной Азии и не оставляет попыток свести к минимуму, а то и совсем искоренить, американское присутствие в регионе.

Но Москва опасается и распространения исламского радикализма на территории Центральной Азии. Это не только поставит под угрозу способность России сохранить там свою сферу влияния, пожар радикальных настроений может перекинуться на мусульманские районы на территории самой Российской Федерации. Именно эти опасения частично и заставили российского политического руководителя Владимира Путина поддержать возглавляемую США интервенцию в Афганистан в конце 2001 года и позволить Вашингтону создать на территории Центральной Азии свои военные базы. Москва прекрасно понимает, что присутствие американских и натовских сил в Афганистане во многом способствует защите российских интересов в Центральной Азии.

Эти противоборствующие мотивы и легли в основу противоречивой политики последнего времени.

Пути поставок США и НАТО в Афганистан по территории Пакистана все чаще и чаще оказываются под угрозой. Россия в ответ на это позволила коалиции увеличить объем поставок "невоенных" грузов в Афганистан по территории России (и Центральной Азии).

Но после того, как Узбекистан в 2005 году закрыл американскую авиабазу Харши-Ханабад, Москва начала оказывать давление на Кыргызстан с тем, чтобы тот расторг договор о дислокации американских войск на базе "Манас". Похоже, что кыргызское правительство окончательно утвердилось в своем решении так и сделать.

Выдворение американцев с базы "Манас" позволит Москве добиться своей цели – сократить американское влияние в Центральной Азии. Но поскольку база "Манас" играет важную роль в борьбе, которую ведут США и НАТО с исламскими радикалистами в Афганистане, ее закрытие может лишь укрепить позиции последних.

И тогда Москва оказывается перед дилеммой: она против крепких позиций Вашингтона в Центральной Азии, но и не хочет ослабления позиций американцев в Афганистане. Чем большего успеха добьется Кремль в достижении первой из целей, тем больший вред он нанесет второй.

Путин пытается расшатать позицию Вашингтона, оказывая сначала противодействие США по разнообразным вопросам, а затем предлагая американскому руководству сотрудничество по избранным направлениям в обмен на уступки со стороны США в других областях. Так, например, Путин открыто дал понять, что признание Вашингтоном итогов российско-грузинского августовского конфликта повлечет за собой активизацию российского сотрудничества с Вашингтоном по иранскому вопросу. Российские власти также намекнули, что если Вашингтон "хорошо попросит", Москва, возможно, употребит свое влияние, чтобы убедить кыргызское правительство изменить свое решение в отношении базы "Манас" – в обмен, естественно, на какие-нибудь обязательства со стороны США, например, на отказ от планов по размещению элементов ПРО в Польше и Чешской Республике.

Администрация же Барака Обамы не хочет, чтобы кто-то счел, что она уступает давлению со стороны России, поскольку это только упрочит позиции республиканцев, обвиняющих администрацию в недостаточном внимании к проблеме национальной безопасности. Американские должностные лица также понимают, что компромисс зачастую воспринимается Кремлем как повод к новому наступлению. Кроме того, ни одна американская администрация, будь то демократическая или республиканская, не готова пойти на серьезные уступки Москве, чтобы добиться ее сотрудничества в том, что Вашингтон и без того считает их общей задачей. И США, и Россия хотят установления добрых двусторонних отношений. У них есть важные общие интересы, включая общую борьбу с исламским радикализмом. Правда, весьма вероятно, что как и в эпоху холодной войны и весь последующий период вплоть до сегодняшнего дня российско-американские связи останутся заложником их разногласий по поводу третьих стран, в том числе Ирана и Афганистана.

От редактора: Марк Н. Кац является профессором теории государства и политологии Университета Джорджа Мейсона. Данная статья является сокращенной версией его доклада на 25-ом ежегодном семинаре по вопросам обороны, состоявшемся в феврале в г. Оттава, Канада.

6.III.2009