Последние события, связанные с действиями руководства Таджикистана, заставляют вспомнить название классической работы Ленина, которую в советский период заставляли зубрить и школьников, и студентов вузов. Конечно, это лишь внешнее сходство, но оно знаменательно также и тем, что судьбы марксизма и политического кредо современной таджикской элиты могут быть одинаковыми. И то, и другое явление не выдержит проверки практикой и окажется несостоятельными. В случае марксистской доктрины мы это уже наблюдаем, таджикской политике такой финал еще только предстоит.

О чем, собственно, речь? Президент Таджикистана стал открыто демонстрировать стремление к проведению курса, далеко не во всем совпадающего в своих важнейших аспектах с интересами как непосредственных соседей Таджикистана по региону Центральной Азии, так и партнеров республики по СНГ в целом. Внешне это вылилось в неконструктивный демарш с первоначальным отказом приезда главы таджикского государства на форумы ЕврАзЭС и ОДКБ в Москву в ответ на обидные, по мнению Душанбе, слова, сказанные в Ташкенте президентом России Дмитрием Медведевым. Затем состоялся визит Эмомали Рахмона в Россию и его переговоры в Завидово, отмеченные лишь совместной зимней рыбалкой. Поскольку по итогам этого визита не состоялось даже официальной пресс-конференции, было очевидно, что стороны переговоров просто не захотели выносить на публику свои разногласия, а предъявить какие-то знаковые итоги этого визита не могли. Вслед за этим последовало знаковое решение парламента Таджикистана, в котором подавляющее число мест принадлежит пропрезидентским силам, о включении в список объектов стратегической важности действующей Нурекской и строящейся Рогунской гидроэлектростанций и завода по выплавке алюминия. Последнее решение означало, что все эти объекты перестают подлежать приватизации и, соответственно, не могут передаваться любым иностранным инвесторам.

Все это сопровождалось всплеском откровенной антиузбекской и антироссийской истерии в средствах массовой информации Таджикистана.

Авторы многочисленных публикаций призывали пойти дальше и дать отпор Ташкенту и Москве, которые, якобы, пытаются мешать их республике успешно развиваться. Для этого предлагалось даже шантажировать Россию возможностью выхода Таджикистана из ОДБК, пересмотром условий размещения российской военной базы в республике. Эта явно срежиссированная кампания была призвана оправдать в глазах общественности действия властей. Между тем, эти действия, внешне представленные как забота исключительно о национальных интересах и нуждах простого народа Таджикистана, при детальном рассмотрении не являются таковыми, а намеренно скрывают совершенно иные цели.

К сожалению, современный Таджикистан превратился в одну из самых бедных стран СНГ не только в финансово-экономическом, но и в интеллектуальном аспекте. В республике не выходит ни одной ежедневной газеты, нет действительно полноценных периодических научных изданий. Множество ученых и вообще представителей интеллигенции покинуло республику, а оставшиеся вынуждены были переквалифицироваться, перейти на работу в иные сферы. В итоге политике властей в Таджикистане некому возражать даже на интеллектуальном уровне, а в таких условиях власти любой страны обычно начинают наглеть и считать себя всеведущими как Господь.

На самом деле, в затронутом нами аспекте политика президента Рахмона и его окружения базируется на трех китах: откровенном популизме, явной эксплуатации утопических, оторванных от научного обоснования расчетов, проектов и, наконец, на плохо скрываемом национализме. Последний аспект мы затрагивать здесь не будем. Но каждый, кто когда-нибудь имел опыт общения с этносами, населяющими Центральную Азию, прекрасно знает, что национальная неприязнь к соседям составляет весьма устойчивую часть мировоззрения этих народов.

Популизм и утопизм таджикской политики отчетливо выражается в позиции официального Душанбе в отношении планов возведения на реках Таджикистана крупных объектов энергетики.

Таджикистан не имеет в своих недрах сколько-нибудь серьезных месторождений углеводородов, которые позволяют выживать таким центральноазиатским государствам, как Казахстан, Туркменистан и Узбекистан. Например, потребности в природном газе Таджикистан на 98% удовлетворяет за счет импортных поставок. Все рассуждения о том, что недра Таджикистана содержат чуть ли всю таблицу Менделеева, о чем так любят поговорить в республике, на самом деле являются миражом. По крайней мере, за редкими исключениями (серебро, золото, бокситы) никакой масштабной добычи полезных ископаемых в Таджикистане не удалось наладить ни в советский период его истории, ни в условиях независимости. Основная причина этого – отсутствие привлекательности для инвестора, поскольку затраты на добычу превышают уровень рентабельности.

В итоге таджикское руководство сознательно придумало миф о том, что волшебной палочкой, которая будет способна преобразить безрадостное бытие республики, станет гидроэнергетика. Эта позиция постепенно превратилась в некую национальную идею-фикс. Большинство таджиков слепо уверовали в то, что такой шанс действительно существует, и что стоит только лишь приложить немного усилий, как настанет светлое будущее. А то, что это светлое будущее до сих пор не настало, так это по версии таджикских властей – не что иное, как коварные происки узбеков и русских.

На самом деле с таджикской гидроэнергетикой все обстоит не так просто. Начнем с того, что мощные ГЭС предполагается возвести на реках, которые с правовой точки зрения являются трансграничными, то есть протекающими через территорию не одного, а нескольких государств. А это весьма существенное обстоятельство. Если бы исток и устье реки Амударьи целиком и полностью находились бы в пределах государственных границ Таджикистана, то тогда юридически никто не имел бы права возражать против планов строительства на таких реках любых сооружений, поскольку это было вы внутренним делом Таджикистана, его суверенным правом. Но в том-то и дело, что мы имеем принципиально иную ситуацию. Образно ее можно представить в виде многоквартирного дома с большим числом жителей-квартирантов. Каждый из них имеет право в своей собственной квартире клеить обои любого цвета и фактуры, на свой собственный вкус. Но вот увеличивать батареи центрального отопления произвольно квартирантам запрещено, поскольку они являются частью общей системы отопления дома. Если один из жильцов увеличит теплоотдачу в своей квартире, то это будет означать, что это уменьшить тепло в квартирах соседей.

Так и с трансграничными реками. Мировое сообщество давно выработало цивилизованные подходы к разрешению возможных конфликтов, связанных с эксплуатацией трансграничных рек. Такие документы были приняты еще в начале прошлого века. Так существуют две конвенции, принятые Лигой наций: Конвенция "О режиме судоходных водных путей международного значения", принятая 20 апреля 1921 года в Барселоне, и Конвенция "О развитии гидроэнергетики в одном и более государствах", принятая 9 декабря 1923 года в Женеве. Более современными и актуальными являются конвенции ООН: Конвенция по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер, подписанная 17 марта 1992 года в Хельсинки и Конвенция о праве несудоходных видов использования международных водотоков, принятая 21 мая 1997 года в Нью-Йорке. Все эти документы исходят из того, что освоение ресурсов трансграничных рек должно проводиться с учетом взаимных интересов государств, через территорию которых эти реки текут. Об этом и говорил президент России во время своего визита в Ташкент в этом году. Поэтому раздражение Душанбе этими высказываниями на самом деле адресовано по сути дела всеми мировому сообществу.

Нельзя в этой связи не отметить один характерный факт: в Центральной Азии вышеозначенные конвенции признал только Казахстан, а остальные государства продолжают сепаратную политику.

В своем внутреннем законодательстве они игнорируют международно-правовые нормы, не используют даже термина "трансграничные реки". В Киргизии в 2001 году вообще приняли законопроект, который предусматривал взимание платы с соседей за использование воды трансграничных рек.

Две крупнейшие реки Центральной Азии – Амударья и Сырдарья – это общее достояние региона. Поэтому грамотная эксплуатация ресурсов этих рек должна быть общей заботой. Но в том же Таджикистане власти занимают несколько иную позицию. Там считают, что лежащий ниже по течению Амударьи Узбекистан должен либо платить за воду, либо согласиться с тем, что Таджикистан пытается построить новые мощные ГЭС на трансграничных реках. Эти ГЭС предполагают строительство высоких плотин и обширных водохранилищ. Понятно, что это влечет за собой ограничение естественного стока воды. Крайне важно, что характер водопользования трансграничными реками в так называемом энергетическом режиме не совпадает с режимом ирригационным. Эксплуатация в энергетическом режиме, в чем заинтересован Таджикистан, предполагает выработку электроэнергии тогда, когда она больше всего нужна, – то есть зимой для обеспечения возросшей потребности обогревать помещения. А для этого в водохранилищах летом надо накапливать воду, ограничивая ее сток. Иначе зимой нужной мощности на ГЭС достичь не удастся. Но Узбекистан нуждается в противоположной практике. Зимой сброс воды только мешает, вызывая подтопления территорий. Зато весной и летом воды не хватает для полива растений.

Это серьезная проблема, от решения которой зависит безопасность Узбекистана. Регион Центральной Азии и так сталкивается в последние годы с явной нехваткой воды из-за потепления климата. В октябре 2008 года президент Узбекистана Ислам Каримов был вынужден даже издать специальный указ, которым предписывалось сократить площади под посевы хлопчатника сразу на 75 тысяч гектаров с начала текущего 2009 года. Это вызовет падение сборов хлопка-сырца в Узбекистане примерно на 200 тысяч тонн. Кстати, эта величина составляет примерно половину того, что собирает весь Таджикистан. Но Ташкент вынужден мириться с этими потерями, хотя это тяжело, ведь хлопок – хорошая статья экспорта. Дело в том, что в прошлом году Узбекистан был обеспечен поливной водой лишь на 75% от обычной нормы. И узбекам пришлось выбирать, что выращивать – хлопок или продовольственные культуры. Площади будут отданы под посевы продовольствия: 50 тысяч гектаров пойдут под зерновые. Это позволит экономить воду. Ведь для выращивания 1 тонны зерна требуется в среднем 3,2 тысячи кубометров воды, для выращивания 1 тонны хлопка – 12 тысяч кубометров.

С точки зрения Таджикистана узбеки, мол, сами виноваты в этом. Их обвиняют в неэффективном использовании воды в сельском хозяйстве.

Действительно, такое имеет место быть. В том же Израиле на единицу аграрной продукции воды потребляют на порядок меньше, чем в Узбекистане. Но такое сравнение грешит очевидным лукавством. Узбекистан – не Израиль, там другой климат (Израиль – приморская страна). К тому же у Узбекистана нет таких финансовых средств, как у еврейской бизнес-элиты, чтобы инвестировать в аграрный сектор. Упреки в адрес Узбекистана со стороны Таджикистана несостоятельны и по другой причине. На самом деле в Таджикистане с использованием воды в сельском хозяйстве дела обстоят еще хуже. Например, на орошение одного гектара в год по данным Института водных проблем Российской академии наук, в Таджикистане тратят 159 тысяч кубометров воды. Это самый высокий показатель в Центральной Азии. В Узбекистане он составляет 125 тысяч кубометров, в Туркменистане – 134 тысячи, в Киргизии – 112 тысяч, в Южном Казахстане – 124 тысячи (для сравнения: том же Израиле – 55,9 тысяч кубометров).

Наконец, таджикские власти избегают обвинять в нерациональном использовании воды из Амударьи Туркменистан. Вероятно, не хотят ссориться с Ашхабадом, откуда они получают электроэнергию (правда, с перебоями). Такой подход иначе как откровенной конъюнктурой не назовешь. Ведь тот же Туркменистан, не считаясь со своими соседями, творит с трансграничными реками много чего дурного. Например, строит Зеидское искусственное море, наполнение которого будет осуществляться за счет воды из Амударьи. Для этого сооружается отводной канал длиной 25 километров, шириной 100 метров и глубиной 15 метров. Радиус этого нового водоема составит 100 километров, а объем воды в нем – 3 миллиарда кубометров. Для сравнения: ежегодный сток самой большой реки Центральной Азии – Амударьи составляет примерно 50 кубических километров.

Не выдерживают критики и планы Душанбе по строительству Рогунской ГЭС. Во-первых, таджикские власти сознательно запамятовали собственную историю. Когда распадался Советский Союз, в Таджикистане общественные движения выступали против строительства крупных ГЭС на реках республики, мотивируя это тем, что затопляются большие площади сельскохозяйственных земель, целые кишлаки переселяются с насиженных мест. Тогда таджики выступали против высоких плотин. А когда после 2004 года российский Русал взялся за достройку Рогуна, эта позиция поменялась на прямо противоположную: Душанбе стал требовать высокой плотины и большого объема будущего водохранилища.

Власти Таджикистана так и не нашли общего языка с российским инвестором, контракт с Русалом был разорван.

Сейчас таджикам навязывают идею, что Рогун будет достроен собственными силами. Чем эта идея лучше? Ведь средства все равно надо откуда-то взять. Значит, они будут так или иначе браться за счет доходов рядовых таджиков, путем тех же налогов. Но очевидно, что этих средств не хватит для завершения строительства. Ведь стоимость строительства с 2004 года существенно выросла. Это обстоятельство Душанбе просто скрывает от своих граждан. Например в 2004 году строительство другой ГЭС – Сангтуда-1 (российский проект) оценивалось в 200 с небольшим миллионов долларов, а ныне – в 2009 году, когда этот проект фактически завершен, в итоге эта цифра выросла в 3,5 раза! В отношении же Рогуна Душанбе оперирует сведениями, содержащимися в утвержденном еще в 1978 году проекте. На самом деле тогда полноценного проекта не было, был только технический проект. Считалось, что в процессе строительства Рогуна конкретные вопросы будут проработаны проектировщиками. Так, кстати, поступали в ходе строительства Нурекской ГЭС в Таджикистане. В 1993 году проект Рогуна был доработан российскими экспертами из института Гидропроект, но эти поправки так и не были утверждены.

Поэтому позиция Душанбе представляет собой откровенный популизм и утопию.

На переговорах России предлагалось вложить в постройку Рогуна многие миллиарды долларов при совершенно размытых обязательствах со стороны Таджикистана.

В чем заинтересован инвестор в таких проектах? Естественно в получении прибыли. Так вот сегодня ни одно гидроэнергетическое сооружение в Таджикистане прибыли не приносит: слишком низкие расценки установило государство на электроэнергию. Только на первый взгляд эта политика выглядит социально оправданной, поскольку считается, что нищее население не может платить за электроэнергию. В реальности же такой подход оборачивается для республики тем, что сюда не идут инвестиции: нет генерирующих мощностей - нет электроэнергии – нет промышленного производства, следовательно, нет новых рабочих мест, нет доходов у рядовых таджиков. Политика властей создает порочный круг, когда под благородными популистскими лозунгами защиты национальных интересов фактически консервируется отсталость страны. Это политика спекуляции на проблемах, поиска виноватых на стороне, нежелания признавать собственные ошибки. Такая линия ведет в тупик, расплачиваться же за нее будет народ Таджикистана.

Марксистская теория в конце концов была предана забвению, но цена за это оказалось для многих народов весьма высокой. Этот урок надо помнить.

Аждар Куртов

2009-03-05 |