Антидолларовая революция

Процесс создания региональных валют будет двигаться не экономическим развитием, а стремлением к независимости от доллара

Можно иронизировать по поводу неологизмов "дефектал" и "транзитал", которые использовал Нурсултан Назарбаев в своей статье "Ключи от кризиса". Можно считать утопией План радикального обновления (ПРО) и создание "акме-валюты". Но трудно не заметить того, что мысль о глубинных внутренних дефектах нынешней мировой валютно-финансовой системы уже была высказана, пусть и менее афористично, но не один раз, и в разных концах света. И того, что статья в "Российской газете" – это своего рода художественный манифест, призыв к свержению доллара, к революции, которая уже давно назрела. И это подтверждается реальными событиями, происходящими и вдали от нашей страны, и вблизи, да и в самом Казахстане тоже.

Президент России Дмитрий Медведев заявил 2 марта в Мадриде в ходе госвизита в Испанию, что считает "очень важным начало широкой дискуссии о реформировании мировой финансовой архитектуры".

11–12 марта в Астане пройдет Второй экономический форум, темой которого станет "Экономическая безопасность Евразии в системе глобальных рисков". По словам министра экономики и бюджетного планирования Бахыта Султанова, на форуме будут выработаны адресованные форуму "большой двадцатки" предложения по борьбе с экономическим кризисом и по "формированию посткризисной мировой системы валютного регулирования". Ожидается участие казахстанского президента. Это означает, что вновь будет поднята тема "транзитала".

Вполне вероятно, что некоторые из кадровых перестановок – и недавно произошедших, и тех, о которых мы вскоре услышим – прямо связаны с предстоящим интеграционным рывком. Например, Григорий Марченко во время первого срока на посту главы Нацбанка имел дело не только с девальвацией тенге, но и проектом единой валюты для ЕврАзЭС, которая обозначалась им тогда как "евраз".

2 апреля в Лондоне откроется антикризисный саммит "большой двадцатки". А днем раньше, 1 апреля, в Москве встретятся главы государств, создающих Таможенный союз – Казахстана, России и Белоруссии. В соответствии с принятым прошлой осенью планом действий пройдет утверждение единого таможенного тарифа (ЕТТ). Но, скорее всего, будет озвучено решение о переходе стран-участниц на взаиморасчет в рублях или неких условных единицах. То есть об отказе от доллара.

Когда нет долларов, и рубль – валюта
С начала этого года руководители Казахстана и России делают заявления в пользу проектов, которые некоторые склонны рассматривать как конкурирующие. Например, в конце января Нурсултан Назарбаев, находясь с визитом в Индии, говорит о целесообразности создания единой мировой валюты под эгидой ООН: "Я думаю, что будущая мера заключается в том, чтобы мы имели совершенно справедливую мировую валюту, и не с одним эмитентом, как это сейчас происходит". А российский премьер Владимир Путин, выступая примерно через пару дней на Давосском форуме, говорит о необходимости перехода к модели нескольких резервных валют. Вроде бы они действительно предлагают разные проекты. Но едины в главном – своем неприятии доллара и его роли в мировой экономике.

Исторически большая часть проектов по введению региональной валюты обосновывалась соображениями развития. Например, концепция единой азиатской валюты появилась у стран Восточной Азии еще до того, как на регион обрушился финансовый кризис 1997 года. Когда впервые был озвучен план по созданию единой валюты ЕврАзЭС, речь также шла об углублении интеграции. Теперь ситуация поменялась. Акцент сделан на необходимости защиты от доллара.

"Это недемократическая, несвободная, неконкурентная, неконтролируемая мировая валюта", – заявляет Назарбаев в Дели. И свою статью "Ключи от кризиса" начинает именно с этого – он отказывает доллару в праве быть международной резервной валютой. "Чрезмерная зависимость, по сути, от единственной резервной валюты опасна для мировой экономики", – вторит ему Путин в Давосе.

Правда, в России Путин постоянно конкретизирует свою мысль о региональной валюте, прямо указывая на то, что таковой, "по факту конвертируемой, региональной резервной валютой" является рубль. А Назарбаев в своей статье "Ключи от кризиса" фактически с этим не согласен: "На региональном и континентальном уровне действуют те же законы, что и в мире в целом. Как в мире уже никакая национальная валюта не может эффективно осуществлять функции валюты мировой, так и на региональном уровне никакая национальная валюта не даст той эффективности, какую может давать наднациональная межгосударственная валютно-расчетная единица, эмитируемая наднациональным межгосударственным эмиссионным центром".

Более того, казахстанский президент напоминает, что Казахстан еще в 2003 году выступил с инициативой введения в рамках ЕврАзЭС единой наднациональной межгосударственной валютно-расчетной единицы, которую тогда предлагалось назвать "алтын".

Здесь уместно вспомнить о том, что позицию Казахстана по вопросу единой валюты достаточно четко обозначил еще в марте 2003 года Григорий Марченко, тогда, как и ныне, возглавлявший Национальный банк. В интервью газете "Известия" он сказал: "Единый ЦБ должен быть. Но с нашей точки зрения единой валютой не должен быть российский рубль, а Центробанком, соответственно, не должен быть Банк России". И пояснил, что "российский рубль эмитируется Банком России, а ЦБР подчиняется российскому политическому руководству. И если у российского политического руководства будут одни интересы, а у экономического сообщества, ЕврАзЭс, будут другие интересы, то эти интересы станут решаться в пользу российского политического руководства. Это неправильно".

Политический императив
Сама идея использовать рубль в качестве региональной резервной валюты или создать единую региональную валюту была неоднократно высмеяна и подвергнута вполне аргументированной критике, но оттого не стала менее привлекательной, даже наоборот. И дело не в том, что доллар в глазах местных участников внешнеэкономической деятельности утрачивает свою привлекательность, а рубль становится все краше. Речь идет о стремлении к суверенитету, к свободе выбора модели экономического развития, монетарной политики, торговых партнеров. Но доллар, а также работа Международного (долларового) валютного фонда, да и вся основанная на долларе система мировой торговли препятствуют этому.

Экономист из Института мировой экономики и политики Канат Берентаев уверен, что введение единой валюты будет закономерным этапом развития Таможенного союза, если тот будет развиваться в направлении дальнейшего углубления интеграции. Оно, вероятно, будет проходить в несколько этапов, включающих индексирование курса валют, введение условной расчетной единицы, а затем и реальной единой валюты. Причем общий тренд к торгово-экономическому объединению стран определяется не простой суммой плюсов и минусов, то есть преимуществ или ущерба, полученных конкретными сегментами интегрирующихся экономик. Он результат взаимодействия целого комплекса политических, социальных, экономических и этических факторов.

Если страны–члены ЕврАзЭС, равно как и участники других региональных союзов, будут полагаться исключительно на рыночные механизмы, то они будут объективно заинтересованы в сильном долларе. И не на развитие региональных проектов они будут направлять свои усилия, на укрепление доллара. Поскольку рынок на стороне доллара, то решение о переходе к использованию какой-то иной валюты в качестве региональной или созданию новой единой валюты на практике придется принимать на основе политического императива.

О своей готовности к такому шагу уже объявили участники двух региональных организаций Латинской Америки, стремящихся к самостоятельности. В конце декабря прошлого года о намерении создать единую региональную валюту договорились страны, входящие в Центральноамериканскую интеграционную систему (ЦАИС) – Белиз, Гватемала, Гондурас, Коста-Рика, Никарагуа, Панама, Сальвадор и Доминиканская Республика. "У нас насаждали несостоятельную экономическую модель, которая связала нас по рукам и ногам. В этой ситуации спасение для стран региона может быть только в единстве", – так прокомментировал это решение президент Никарагуа Даниэль Ортега.

Чуть ранее о введении общей валюты (на первом этапе – для электронных расчетов) договорились члены созданной в 2004 году Уго Чавесом и Фиделем Кастро группы ALBA (Боливарианская альтернатива для народов нашей Америки), куда сегодня входят также Боливия, Никарагуа, Доминика и Гондурас. Причем инициатором создания общей системы резервов и региональной денежной системы выступил президент страны-наблюдателя, Эквадора, экономист Рафаэль Корреа. "Мы не намерены ждать сложа руки, пока Международный валютный фонд и Всемирный банк будут решать наши проблемы", – резюмировал президент Венесуэлы Уго Чавес.

Сегодня лидеры Казахстана, России и Белоруссии уже сделали схожие заявления. Осталось принять решения. Если политическая целесообразность превалирует над экономической, это еще не означает того, что проект будет провальным. История той же Европы дает тому немало примеров. Но проблема в том, что доллар находится под защитой Вашингтона, а Вашингтон – под защитой доллара.

Вашингтон защищает доллар
По мнению главного научного сотрудника Казахстанского института стратегических исследований Мурата Лаумулина, сам проект Таможенного союза воспринимается за рубежом как проект восстановления Советского Союза, каким он, наряду с другими интеграционными структурами постсоветского пространства, в известной степени и является. "Разумеется, США и Запад в целом не заинтересованы в возрождении геополитического конкурента, поэтому всеми способами будут препятствовать этому. Есть опасность того, что их усилиями развитие объединительных процессов в Евразии, включая и введение единой валюты, будет заморожено на уровне деклараций", – считает он.

Опасения противодействия со стороны Соединенных Штатов не случайны. Именно усилия Вашингтона стоят за срывом процесса создания Азиатского валютного фонда и единой восточноазиатской валюты – АКЮ (AKU – Asian Currency Unit), который начался во время азиатского финансового кризиса. Группа стран, входящих в Ассоциацию стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и три государства Северной Азии (Япония, Китай и Южная Корея) уже имели на тот момент опыт согласования своих экономических интересов в рамках форумов АСЕАН+3 и проведения общей политики. Естественным было и их стремление к независимости от доллара и долларовых спекуляций на валютных рынках, а также к освобождению от диктата Международного валютного фонда, контролируемого Соединенными Штатами и строящего свои программы на использовании того же доллара.

Необходимый в таких случаях компонент политического лидерства в процесс привнесла Малайзия, возглавляемая харизматичным премьер-министром Махатхиром Мохаммадом, склонным к предельно конкретным обозначениям причин и виновников проблем. Но роль экономического лидера в то время единодушно отводилась Японии, которая, к несчастью для АКЮ, в политическом плане была да и осталась покорным вассалом Соединенных Штатов. Достаточно тем было выразить свое негативное отношение к Азиатскому валютному фонду и азиатской региональной валюте, и процесс увяз на этапе обсуждения.

В конце концов, в 2000 году в таиландском городе Чиангмай была принята так называемая "Чиангмайская инициатива" – система двусторонних соглашений о валютных свопах в случае кризиса (в 2006−м они были заменены многосторонними соглашениями). Тогда же был создан специальный фонд, размер которого к концу прошлого года вырос с 39,5 млрд долларов до 80 млрд. А на недавней встрече министров финансов стран группы АСЕАН+3, прошедшей в Таиланде на острове Пхукет, принято решение об увеличении фонда до 120 млрд долларов. После обращения одной из стран-участниц с просьбой о помощи в течение двух недель одновременно всеми странами предоставляется необходимая сумма. Впрочем, для использования большей части средств фонда требуется согласие МВФ, скомпрометировавшего себя в глазах восточноазиатских стран еще 10 лет назад.

Введение единой валюты в 2010 году было предусмотрено и принятой в 2001 году программой развития Совета по сотрудничеству стран Персидского залива (СССПЗ), куда входят Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман и Саудовская Аравия. Этому должно было предшествовать создание таможенного, а затем валютного союза.

В данном случае интеграционный проект был торпедирован подписанием соглашения о свободной торговле с США сначала Бахрейном, затем Оманом. Хотя на встрече министров финансов стран СССПЗ осенью прошлого года намерение создать единую монетарную систему было подтверждено, о сроках речь уже не шла.

Потому что мы не Европа
Ссылка Нурсултана Назарбаева на то, что "процесс разработки и создания региональных наднациональных межгосударственных расчетных единиц идет в мире уже не первый десяток лет", выглядит не слишком убедительной. Все упомянутые казахстанским президентом проекты или были провалены (не без помощи США), или являются политическими проектами Уго Чавеса и его друзей в странах Латинской Америки. Обсуждение АКЮ в 2006 году указало на те же самые проблемы, с которыми предположительно столкнется алтын. Во-первых, неизбежность гегемонии более сильного государства. Страны Юго-Восточной Азии в равной степени опасались и японской иены, и китайского юаня, а в нашем случае это будет российский рубль. При этом указывалось на то, что страны Евросоюза вопрос с гегемонией решили задолго до того, как приступили к введению единой валюты. У нас этот вопрос не может быть решен в принципе, о нем наш журнал недавно писал (см. "В зоне российской гравитации" [1], "Эксперт Казахстан" № 5 от 9 февраля 2009 года).

Огромный разрыв в экономическом развитии стран региона (опять же – в отличие от Европы) также называется среди преград к созданию АКЮ. Интересно, что южнокорейский президент Ли Мен Бак, выступив в конце прошлого года в поддержку создания единой региональной валюты, назвал в качестве участников проекта лишь Японию, Китай и Южную Корею. Лишь в случае, если эти страны договорятся между собой, новая валюта смогла бы, по его мнению, стать общеазиатской. Таможенному союзу в этом плане необходимо воздержаться от подключения к проекту Таджикистана и Киргизии – стран-членов ЕврАзЭС с практически разрушенной экономикой.

Ответом на очевидное несовпадение с Европой стали попытки отмежеваться от планов по созданию азиатского евро. Говорилось, в частности, о том, что АКЮ не имеет ничего общего с ЭКЮ (European Currency Unit), предшественником евро. Что это не единая азиатская валюта, а скорее некий индикатор поведения региональных валют, который корректней было бы называть не расчетной единицей, а индексом. В этом смысле АКЮ должна отражать совокупное изменение положения региональных валют по отношению к доллару и евро, а также изменение положения каждой из валют к среднему уровню, то есть к АКЮ.

Если неприятие доллара возьмет верх над неприятием рубля, то в итоге в рамках Таможенного союза будет создана условная расчетная единица на манер ЭКЮ, которая так или иначе будет привязанной к рублю. Если нет – интеграционный процесс в рамках Таможенного союза остановится, потому что к вопросу о региональной валюте (не самому острому) тут же будут добавлены взаимные претензии к железнодорожным тарифам и таможенным правилам, обиды на лоббирование российского автопрома и на строительство транспортных коридоров "в обход России", на Байконур и на ЛУКОЙЛ, словом, проблема валютная может вызвать лавину мелких проблем, которая погребет под собой стремление вырваться из долларового плена.

Николай Кузьмин, автор "Эксперт Online", "Эксперт", "Эксперт Сибирь", "Эксперт Казахстан"

№9 (205)/9 марта 2009