Битва за Кабул: продолжение следует?
В этом году, как и десять, и двадцать, и сто лет назад, Афганистан снова оказывается в самом эпицентре борьбы сильных мира сего. И от исхода этого противостояния, которое все отчетливее переходит в фазу обострения, будет зависеть не только будущее этой страны, но и судьбы нашего с вами региона Центральной Азии, а также перспективы некоторых ведущих стран мира, которые сегодня многим рискуют в большой афганской геополитической игре

Сегодня складывается впечатление, что Афганистан – это ключевая стратегическая точка на карте обширного региона от Центральной Азии и Ирана до самой Индии. В этой стране сошлись друг с другом интересы стольких стран мира, что трудно разобраться, кто с кем и зачем связан и чего собственно хочет. Здесь можно встретить и первоклассные мировые державы, такие как Китай, США, Россия, и целую группу стран, объединенных в Евросоюз. В этой блестящей компании региональные лидеры – Индия, Пакистан и примкнувший к ним Иран. Можно вспомнить еще и Турцию, а также арабские страны Персидского залива, такие как Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты. Последние активно участвовали в противостоянии с СССР в годы советской оккупации Афганистана, играли они определенную роль и в период хаоса в этой стране, имевшего место в девяностые годы. Ну и, конечно, нельзя не упомянуть и государства Центральной Азии, самые заинтересованные из которых это, безусловно, ближайшие северные соседи Афганистана – Узбекистан и Таджикистан.

Новый президент США Барак Обама вообще делает на Афганистан большую политическую ставку как на один из главных приоритетов внешней политики своей администрации. Несомненно, что Обама собирается добиться в этой стране достаточно весомого успеха, который должен сыграть на контрасте с имеющимися у американского общества неприятными впечатлениями от иракской эпопеи предыдущего президента Джорджа Буша-младшего. Неудача станет лично для него политической катастрофой. Отсюда и планы по предстоящему в этом году увеличению численности американских войск в этой стране и вся афганская риторика Обамы.

В свою очередь новые планы Вашингтона уже привели к новой ситуации в стратегической обстановке как внутри самого Афганистана, так и вокруг него. Политические процессы здесь постепенно ускоряются, страсти накаляются, и все это происходит на фоне изменения тех правил игры, которые были определены высокими договаривающимися сторонами еще в 2001 году. Все заинтересованные стороны постепенно приводят в движение имеющиеся у них силы, наблюдая за развитием ситуации и стремясь понять, как могут в дальнейшем развиваться события там, где сегодня так тесно переплелись их интересы.

История вопроса

Но так было не всегда. В исторической перспективе эта страна в ее нынешних границах четко делилась на несколько зон. Территории к северу от гор Гиндукуш географически относились к региону Средней Азии. Район афганского Герата соединял Иран со Средней Азией, служил транзитной территорией для караванов, шедших по Великому Шелковому пути. Кабул был важным транзитным пунктом на пути из Средней Азии в Индию. Кандагар выполнял аналогичную роль на прямом пути из Индии в Иран. Все города были заселены главным образом оседлым ираноязычным населением. Однако политическая власть оспаривалась племенами ирано- и тюркоязычных кочевников. К первым принадлежали белуджи, курды и пуштуны, ко вторым – огузы, затем из них выделились сельджуки, после туркмены, а также чагатаи, моголы, узбеки, кипчаки, канглы и другие. Особняком стояла группа населяющих Центральный Афганистан хазарейцев. Сегодня они говорят на фарси и придерживаются шиитской версии ислама, но по своему происхождению относятся к солдатам бывшей монгольской армии, из числа которых вышли указанные выше чагатаи, моголы и узбеки.

Территория Афганистана имела ценность не только как важное место для транзита грузов, но и как своего рода мягкое подбрюшье для самой богатой страны данной части Древнего Востока – Индии. Именно отсюда было проще всего осуществлять вторжения на индийские земли. В свою очередь все, кто владел Индией, стремились контролировать Афганистан, для того чтобы обеспечить безопасность своих владений.

В этой бесконечной череде войн за Индию важную роль играли кочевые племена. Они фактически представляли собой хорошо организованные вооруженные формирования, которые обладали подавляющим преимуществом над зачастую слабо организованными оседлыми обществами как в Средней Азии, так и в Иране и Индии. Среди кочевников долгое время доминировали либо тюркские племена, либо отдельные выходцы из них, которые служили наемными солдатами в армиях местных правителей. Иранские кочевые племена, такие как белуджи, курды и пуштуны, играли важную, но зачастую вспомогательную роль. Так, пуштуны оспаривали у первых моголов в середине XVI века власть над Индией, но проиграли в конкурентной борьбе сыну Бабура Хумаюну. Последний получил помощь из Ирана от местной военно-политической элиты из числа тюркоязычных племен кызылбашей.

Впоследствии пуштунские племена служили Великим моголам, в частности охраняя караванные тропы, которые шли через нынешнюю Северо-Западную Пограничную провинцию Пакистана. Они также проживали в степных и полупустынных районах нынешнего Южного Афганистана от Хайберского перевала до Кандагара. Южнее их в пустынях, отделяющих Иран от Индии, жили другие восточноиранские племена белуджей, сейчас это пакистанская провинция Белуджистан.

В XVIII веке ослабление Великих моголов в Индии образовало на территории нынешнего Афганистана вакуум власти. Одновременно в Иране при шахе Тахмаспе произошло ослабление власти кызылбашей. Все это способствовало резкому усилению роли проживающих между Индией и Ираном пуштунов. Их военные формирования оказались наиболее эффективны в условиях начала хаоса в крупнейших государствах данного региона. Часть западных пуштунских племен гильзаев под командованием Мир Махмуда атаковали Иран и захватили часть его территории вплоть до персидского Ирака, другие племена, абдали, заняли Герат. Со своей стороны, восточные пуштунские племена активно участвовали в разворачивающейся на территории Индии эпической войне местных владений. Среди них были осколки империи Великих моголов, такие как мусульманские владения Майсура, Хайдарабада, Бенгалии, и местные индийские государственные образования вроде конфедерации маратхов или сикхов. Все вместе они воевали друг с другом, а также с англичанами или французами. Пуштунские воины везде были востребованы.

Однако в Иране ситуация быстро изменилась. Последний великий шах из числа тюрков-кызылбашей Надир-хан нанес жесткое поражение гильзаям. При этом абдали быстро перешли на его сторону и помогали громить своих гильзайских соперников. Затем Надир-хан совершал успешные походы в Среднюю Азию, в Индию, и везде с ним была его гвардия из числа пуштунов абдали. Но в 1747 году Надир-хан был убит в результате заговора среди кызылбашей, и часть его гвардии из числа абдали покинула лагерь вместе с ханской казной.

В Кандагаре они провозгласили своим ханом некоего Ахмад-хана из рода садозай клана попользай племени абдали. При этом попользаи, а тем более садозаи, были самыми немногочисленными из абдалийских кланов, и их представителя выбрали главой государства, потому что в условиях равенства сил крупные кланы не могли передать власть кому-то одному из них. Слишком велик был риск установления его гегемонии. В результате абдали, которых переименовали в дуррани ("жемчужные"), установили свою гегемонию над прочими пуштунскими племенами, крупнейшим среди которых было племя гильзаев. Однако последние были деморализованы репрессиями со стороны Надир-хана и не могли ничего противопоставить абдалийской власти.

В течение XVIII века новое государство вело активную завоевательную политику в нынешнем Северном Афганистане, за горами Гиндукуш, а также в Индии. Первоначальные успехи привлекали на сторону абдалийских ханов других пуштунов. К середине XIX века ситуация стала меняться. Английские войска заняли провинции Пенджаб и Синд в нынешнем Пакистане и вышли к Хайберскому перевалу. Здесь они столкнулись с пуштунскими племенами. Стремясь обезопасить свои владения в Индии, британцы провели линию границы прямо за Хайбером, так ее проще было охранять. Затем, уже в 1893 году, она получила юридический статус и стала называться линией Дюранда.

Одновременно с севера к Афганистану приближались русские войска. В 1881 году они заняли Геок-тепе в Туркмении, где и остановили свое продвижение на юг. Одной из причин этого стала политика Великобритании. Началась так называемая "Большая игра", в которой участвовали великие колониальные державы своего времени Англия и Россия. В результате Афганистан стал буферной территорией между британскими и российскими владениями. При этом именно британцам эта страна во многом обязана обладанием северными территориями от Гиндукуша до бывшей советско-афганской границы. Защищая свои индийские владения, Лондон с помощью серии договоров с Санкт-Петербургом не позволил последнему продвинуться в южном направлении. Кроме того, когда в 1837 году иранцы при поддержке России попытались вернуть Герат, нота со стороны англичан и угроза войны заставили их отступить, и город остался у афганцев.

Вот именно тогда, в XIX веке, Афганистан и приобрел свое нынешнее положение. Его территория стала полем битвы, как дипломатической, так и военной. При этом пока афганские эмиры из числа абдали/дуррани контролировали положение дел внутри страны, борьба внешних сил шла за влияние на центр власти в Кабуле. Он же маневрировал между сильными соседями, иногда рискуя и проигрывая, но всегда восстанавливая целостность государства. Так в двадцатых годах к власти временно пришел авантюрист по имени Сачаи Бакао, ставший эмиром Хабибуллой. Он был свергнут Надир-шахом из клана мохаммадзай все того же племени дуррани, отцом будущего эмира Захир-шаха. Афганистан был типичной восточной деспотией, опиравшейся на доминирование пуштунов над этническими меньшинствами: таджиками, хазарейцами, исмаилитами, узбеками, туркменами, чараймаками, дардами и прочими. Поэтому все пуштуны поддержали Надир-шаха в борьбе против Сачаи Бакао, который был таджиком.

Перемена слагаемых

Все изменилось в 70-х годах в результате серии переворотов. Сначала принц Дауд Мохаммад в 1973 году сверг своего двоюродного брата Захир-шаха, затем в 1978 году произошла Апрельская революция. Ее лидера Нур Мухаммеда Тараки сверг и убил другой революционер Хафизулла Амин, которого в свою очередь в декабре 1979 года убили советские солдаты, Москва поставила у власти Бабрака Кармаля.

Характерно, что, начиная с Тараки, все последующие афганские лидеры были выходцами из племени гильзаев. И последний коммунистический президент Наджибулла, и его министр обороны генерал Танай, и Гульбеддин Хекматиар, главный лидер моджахедов, боровшихся против центральной власти, были гильзаями. Из этого же племени происходил лидер талибов Мулла Мохаммад Омар.

Элита гильзаев фактически установила гегемонию на политическую власть внутри страны. И даже гражданская война во многом была связана с борьбой гильзайской верхушки за власть в стране. При этом сама эта борьба стала возможной благодаря тому, что своим вторжением в Афганистан СССР в условиях холодной войны спровоцировал широкую поддержку из-за рубежа любых оппозиционных ему афганских движений. И тем самым выпустил джинна из бутылки. Своими неуклюжими действиями Москва нарушила баланс внутри афганского общества, что привело и к изменению геополитического баланса.

Главным результатом стала активная деятельность в Афганистане не только спецслужб США, боровшихся с советским присутствием. Впервые самостоятельную роль стал играть Иран, где только что произошла исламская революция. Кроме того, против СССР начали активно работать представители Саудовской Аравии, ОАЭ, других арабских стран. На афганскую территорию направился огромный денежный поток. При этом каждая из указанных выше стран стала искать в Афганистане близких к ней людей. В ответ начался неконтролируемый процесс образования формирований на любой возможной почве. Иранцы поддерживали близких им шиитов-хазарейцев и родственных таджиков. Саудиты финансировали партию Абдул Расула Сайафа, который считался приверженцем ваххабитской идеологии, близкой к той, которая была принята в Саудовской Аравии. Хекматиар получал поддержку от пакистанской межведомственной разведки (ИСИ) и т.д.

В обстановке нарастающего отчаяния в последние годы своей власти афганские коммунисты в свою очередь старались опереться на национальные меньшинства. Именно они сформировали первые чисто узбекские войска во главе с Абдул Рашидом Дустумом, а также дивизию из исмаилитов во главе с их традиционным лидером Саид Мансуром Надери.

Так в Афганистане создалось огромное множество самостоятельных образований, базирующихся на этнической, племенной, клановой либо религиозной основе. При этом каждое из них опиралось на внешнюю поддержку. Это имело катастрофические последствия для единства страны. Теперь недостаточно было взять власть в Кабуле, претендент на центральное положение должен был либо воевать, либо другим способом, например, подкупом, принудить к подчинению все имевшееся множество владений.

Пока Наджибулла располагал поддержкой СССР, он был способен контролировать свою часть афганского политического пространства. Когда же новая Россия в 1992 году отказала ему в этом, конец был неминуем, в самом Афганистане не было источников ресурсов, достаточных для обеспечения лояльности набравших слишком много самостоятельности отдельных командиров и этнических групп.

В этой ситуации, судя по всему, возник дерзкий план. Часть гильзаев из коммунистического лагеря во главе с министром обороны Танаем хотела договориться с гильзаями Хекматиара. Объединив свои военные и организационные возможности, гильзаи с обеих сторон могли развязать войну против всех остальных, включая и тех, кто сражался на стороне Наджибуллы, и тех, кто был против него, тех же таджиков Масуда. Восстание Таная в 1990 году провалилось, но сам план тем не менее оставался актуальным.

В 1992 году представители национальных меньшинств с обеих сторон линии фронта прекрасно понимали, что если гильзаи объединятся, то они будут вести борьбу за восстановление пуштунского доминирования под их гильзайским командованием. Естественно, это ни в коей мере не отвечало их интересам. В результате таджики-моджахеды из партии Бурхануддина Раббани/Ахмад Шах Масуда за спиной гильзаев договорились с узбеками Дустума и исмаилитами Надери из числа коммунистов о разделе сфер влияния на севере страны. В результате переворота большая часть вооружений армии Наджибуллы перешла к Дустуму, Масуду и шиитам-хазарейцам. Хекматиар посчитал себя обманутым и, присоединив к себе пуштунов из все той же бывшей армии Наджибуллы, атаковал Кабул, где его встретили Масуд, Дустум и шииты.

Это была ожесточенная борьба. Она продолжалась два года, но никто не мог победить, потому что ресурсы извне перестали поступать, а те, что имелись, не позволяли вести длительную борьбу. В результате Афганистан раскололся на множество владений, у правителей которых не было сил на войну ради победы в масштабах всей страны, но для защиты своих провинций сил хватало. Хотя это вполне устраивало всех, кроме пуштунов. Именно недовольство последних и было использовано впоследствии при создании движения "Талибан".

Рождение "Талибана"

Период нестабильности в геополитике после распада СССР был весьма краток. Сразу после этого масштабного события были сформулированы основные принципы для нового противостояния сторон вокруг Афганистана, с некоторыми исключениями действующие до сих пор. Целый ряд стран, в том числе США, Пакистан, Турция и государства Персидского залива, стремились открыть транспортные коридоры на юг из только что образовавшихся государств Центральной Азии. У каждой из стран были свои причины желать этого. Например, Пакистан стремился получить экономические и политические дивиденды, в частности от открытия торговли с Центральной Азией. Кроме того, у Исламабада традиционно были сложные отношения с Кабулом из-за прохождения границы. Установление власти в Афганистане под пакистанским протекторатом позволяло снизить остроту проблемы.

Для создания движения "Талибан" пакистанцы использовали имевшихся в их распоряжении выпускников религиозных школ, действовавших в лагерях беженцев в северном Пакистане. Костяк талибов составили военные специалисты из бывших афганских коммунистов, в основном пуштунов по происхождению. Лидером движения стал ветеран моджахедского движения гильзай Мохаммад Омар, которому было чуть больше тридцати лет. Злые языки впоследствии объясняли закрытость Омара и его высшего руководства не только от внешнего мира, но и от собственных командиров тем, что на самом деле приказы от его имени отдавали пакистанцы.

При явной поддержке Пакистана талибы захватили практически весь Афганистан. При этом пакистанцы при поддержке лидеров Саудовской Аравии, Турции убеждали, что талибы не несут угрозы государствам Центральной Азии. Возможно, так и было, если посчитать, что их главной задачей было наведение порядка в Афганистане под пакистанским руководством. Последним в свою очередь была явно невыгодна дестабилизация в Центральной Азии. Они стремились в регион под флагом торговли и трансафганского газопровода.

В то же время к этим идеям крайне отрицательно отнеслись в России и Иране. Москву не устраивало открытие региона Центральной Азии в южном направлении. Для нее это означало потерю сначала туркменского и узбекского газа, а затем и влияния в данном регионе. В свою очередь Тегеран был против планов восстановления пуштунского Афганистана. С одной стороны, это означало снижение влияния в этой стране пользовавшихся иранской поддержкой шиитов, с другой – Иран сам претендовал на транспортный коридор из Центральной Азии и конкурент ему был не нужен.

Общность интересов сблизила Москву и Тегеран. Они поддержали Северный антиталибский альянс и тем самым сорвали планы Пакистана. Попутно они сравнительно быстро урегулировали старый конфликт в Таджикистане, который мешал им обеспечивать тылы антиталибских сил в Афганистане. Кстати, этот пример четко демонстрирует роль внешних сил во внутренних конфликтах в восточных государствах.

Для другого крупного игрока – США пакистанская неудача затеи с талибами означала, что снова откладывается идея открытия транспортных коридоров в Центральную Азию, которые бы проходили, минуя территории России, Ирана и Китая. В любом случае, даже если не брать во внимание утверждения, что Вашингтон принял самое непосредственное участие в создании "Талибана", неудача последнего была явно невыгодна для США.

Но вся история 1990-х годов четко продемонстрировала, что ключ ко всему региону находится внутри Центральной Азии. Нельзя открыть регион для внешнего мира, действуя извне, это можно сделать, только имея поддержку изнутри. В то же время любые попытки Узбекистана или Киргизии изменить вектор своей внешней политики в афганском вопросе наталкивались на жесткую реакцию. Злые языки опять же утверждают, что появление в регионе Исламского движения Узбекистана (ИДУ) было далеко не случайным. Его боевики нападали на Узбекистан и Киргизию в 1999 и 2000 годах с территории контролируемого силами Ирана и России Таджикистана. Это произошло как раз после того, как Ташкент и Бишкек совместными усилиями прервали пути снабжения группировки Масуда в Афганистане. Когда же в 2000 году на Бишкекском саммите они признали свои ошибки, боевики ИДУ почему-то исчезли из региона.

Все это было возможно потому, что в условиях жесткого противостояния не действовали никакие правила игры и можно было все, включая активные действия друг против друга спецслужб. Фактически у нас здесь в регионе шла необъявленная война без правил.

Однако в 2001 году ситуация опять резко изменилась. События 11 сентября привели в регион Центральной Азии войска США и НАТО. В Афганистане было свергнуто движение "Талибан". Но данные события интересны не только этим очевидным обстоятельством. Гораздо важнее достигнутые сторонами внутренние договоренности.

Несомненно, что появление США в Центральной Азии в 2001 году застало Россию и Иран врасплох. Но и возразить они не могли, тем более что им предложили в качестве приза уход с политической сцены в Афганистане талибов и переход власти к Северному антиталибскому альянсу, который находился под их непосредственным влиянием. Тем более что США, похоже, брали на себя еще и задачу убедить Пакистан в том, что это необходимо. Но около месяца в октябре-ноябре 2001 года им на это пришлось потратить.

Весь октябрь шли интенсивные переговоры. Предметом дискуссии были так называемые "умеренные талибы" и будущее распределение зон ответственности. Пакистан призывал сохранить возможность допуска умеренных талибов к власти, в противном случае он терял своих людей в афганской политике, Россия и Иран были против этого, стремясь обеспечить доминирование во власти в Афганистане представителей национальных меньшинств. Окончательные договоренности были, судя по всему, достигнуты в конце октября в Шанхае, где на саммите стран Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) встречались президенты России Владимир Путин, США Джордж Буш и премьер-министр Китая Цзян Цзэминь. По крайней мере, после этой встречи министр обороны США Дональд Рамсфельд совершил блицтурнир по маршруту Душанбе – Ташкент – Исламабад – Дели. В Центральной Азии он получил согласие на базы в узбекском Ханабаде, таджикском Кулябе и киргизском Манасе, а в Исламабаде оказал давление на не слишком довольное происходящим пакистанское руководство. В результате, когда 8 ноября Северный альянс перешел в наступление, талибы просто исчезли, не оказав практически никакого сопротивления, уже 12 ноября все было закончено.

Главная загадка – это обстоятельства гибели 9 сентября, за два дня до трагических событий 11 сентября, очень популярного в Афганистане Масуда. Другой вопрос: в чем была суть достигнутых в октябре-ноябре договоренностей?

Обстоятельства гибели Масуда останутся таинственными, судя по всему, навсегда. Но в любом случае очевидно: если бы в октябре высоким договаривающимся сторонам по Афганистану пришлось учитывать, что у Северного альянса есть такой авторитетный лидер, скорее всего, им бы просто не удалось договориться. По крайней мере, Исламабад так просто бы не сдался, а вместе с ним и талибы. Масуд был слишком масштабной фигурой. По крайней мере, пуштуны с его кандидатурой на главную роль в стране точно бы не согласились.

Второй вопрос связан с условиями, на которых все участвующие в конфликте и непримиримо настроенные стороны в конце 2001 года могли пойти навстречу друг другу. Таким условием могло быть только заключение договоренностей о полной свободе действий каждой страны в Афганистане. Такое решение закрепляло разделение страны на зоны ответственности. При этом все влиятельные афганские политические силы продолжали ориентироваться на близкие им страны, которые в свою очередь отвечали за их поведение. Таким образом, присутствие Ирана ощущалось в Герате, Бамиане, ряде других мест. Пакистан сохранял свое влияние на пуштунских вождей в Нангархаре, Пактике, Пактии. Россия и Иран поддерживали тесные отношения с так называемыми "панджшерцами", бывшими соратниками Масуда и т. д.

Такое разделение влияния в Афганистане имело как положительные, так и отрицательные стороны. Несомненно, что достигнутые негласные договоренности позволили обеспечить относительный мир внутри страны, по крайней мере, без активной поддержки тех или иных афганских сил со стороны. Даже Иран, который подозревают в том, что он поддерживает часть антиамериканской оппозиции в Ираке, похоже, все последние годы более или менее соблюдал соглашения о мире в Афганистане.

В то же время отсутствие единой центральной власти и наличие множества групп влияния, каждая из которых могла рассчитывать на политическую и материальную помощь от внешних спонсоров, приводил к хаосу в отношениях. Например, самый сложный вопрос современного Афганистана связан с тем, почему производство наркотиков в этой стране выросло в разы после разгрома движения "Талибан"?

Вполне возможно, что это как раз следствие наличия множества центров влияния и их групп международной поддержки. Если какой-нибудь афганский полевой командир выращивает наркотики, то прежде чем проводить против него операцию, необходимо убедиться, что это не приведет к конфликту с теми внешними силами, которые за ним стоят. А так как за каждым в Афганистане сегодня кто-то стоит, то конфигурация получается очень сложная и решить проблему наркотиков в этой ситуации практически невозможно.

Если посмотреть на положение дел в Афганистане под таким углом зрения, тогда становится понятным последнее обострение ситуации. Сегодня прежний баланс на глазах рушится. США явно стремятся сделать следующий шаг и попытаться установить полный контроль над Афганистаном. Для этого им и потребовалось больше войск и возможная смена президента в Кабуле. В частности, они могут пойти на то, чтобы заменить выходца из клана попользай племени дуррани Хамида Карзая на кого-нибудь из тех же гильзаев. В этом они могут опираться на Пакистан, у которого остались средства влияния на ситуацию в пуштунских районах. Возможно, что роспуск в прошлом году пакистанским президентом Зардари политической части разведки ИСИ (имевшей в Афганистане собственные планы и тесно связанной с теми же религиозными школами) призван снизить возможное сопротивление планам США с этой стороны.

Одновременно они могут рассчитывать на поддержку части элиты национальных меньшинств, которые сегодня далеко не так консолидированы, как это было во времена борьбы с "Талибаном" и в период хаоса 1990-х. Так, в эмиграцию осенью прошлого года отправился лидер узбекской общины Дустум, в Кабуле много шиитов и таджиков. Вполне вероятно, что США стремятся реализовать в Афганистане схему, похожую на ту, которая была реализована в Ираке. Доминирование одной группы, которое уравновешивается влиянием других групп, а гарантом их мирных отношений становятся США. Фактически главная задача США в данной ситуации это оторвать общины от внешней поддержки.

Для США важно избежать ситуации, когда кто-то из-за пределов Афганистана станет финансировать вооруженную борьбу против их присутствия, так как это было в период борьбы с советским присутствием. Сейчас пока речь идет о торге и преимуществе позиции. Все заинтересованные стороны явно встревожены активизацией США в афганском вопросе, но пока не понимают, насколько далеко может в итоге зайти развитие ситуации. Поэтому пока Москва ведет борьбу за свой контроль региона Центральной Азии, покупая лояльность таких стран, как Киргизия, стремясь вынудить Вашингтон договариваться с ней по поводу транзита грузов в Афганистан.

У прежних договоренностей от ноября 2001 года явно закончился срок действия и возможно, что активные действия вроде недавнего нападения на государственные учреждения в Кабуле знаменуют собой большие перемены. В любом случае очевидно, что, по крайней мере, Иран уж точно не будет спокойно наблюдать за действиями США.

Султан Акимбеков
Алматы
№5 (238) 11-24 марта 2009 г