Арал: просто добавь воды

На пяти миллионах гектаров земли бушевала пыльная буря. Единственным желанием было добыть где-нибудь респиратор и больше не ощущать налипшие на голосовые связки песок и соль. Мы с акимом Аральского района Нажмаддином Мусабаевым стояли на "исторической" Кокаральской плотине, в 2005 году отделившей Малый Арал от Большого. В лицо летели ракушки, а господин аким мечтал:
– А хорошо бы сюда экстремальных туристов, да? Представьте: опытный экскурсовод прямо на берегу моря рассказывает, как страшно было осознавать, что мы его почти потеряли, и что сделано человеком, чтобы вернуть хотя бы часть водоема. И у туристов будет возможность увидеть, как слились судьбы человеческие с судьбой Арала. Море погибало – погибали рыбацкие аулы, уезжали из Аральска жители. В Малом Арале снова есть жизнь – распрямил плечи простой человек.

Пиво с щечками судака

Внешний вид самого Аральска, районного центра, напоминает внешность парализованного человека, которому по утрам санитарка умывает лицо, не обращая внимание на его грязные пятки. Неприятный диссонанс в Аральске во всем. Новый физкультурно-оздоровительный комплекс построен рядом с кладбищем погибших кораблей. Красивые старинные дома в русском стиле стоят посреди улочек без тротуаров. Гарь машинных выхлопов, потеки грязи на стенах. Жирные помойки величиной с теннисные корты начинаются сразу, как только с лощеных центральных улиц спускаешься к периферийным.

Впрочем, кое-что впечатлившее в Аральске я все-таки видела. Пивоварню. Предприятие по переработке рыбы. Правда, никак не могла понять, зачем маленькому городку пивоваренное предприятие, производящее безалкогольную продукцию? Но мне пояснили, что пиво – к рыбе. Раз финансово-промышленная группа "Atameken Holding" в Аральске серьезно взялась за переработку рыбы, значит, пиво свое тоже должно быть.

Как раз возобновленная переработка рыбы – это первый признак того, что в море снова есть жизнь. Есть что ловить, потрошить, солить и вялить. В обстановке абсолютной стерильности тридцать человек рабочих на корейском оборудовании производят такую продукцию, что хоть на выставку отправляй: филе, фарш, копченая рыба, замороженные тушки камбалы, змееголова, куски сомятины. А чехонь, а жереха под пиво?! Нет, под пиво лучше щечки судака.

– У нас безотходное производство, – рассказывает Акшабак Байтимова, исполнительный директор ТОО "Атамекен рыбпром". – Все продумано до мелочей, самый неприятный процесс – чистка рыбы механизирован, сотрудников чаще всего набираем из тех людей, что в советские времена работали в "Аралрыбпроме". Надевайте резиновые сапоги, халат и чепчик и посмотрите все сами.

В халате и резиновых сапогах, с волосами, забранными под чепчик, я была похожа на пингвина, облитого сметаной, но раз уж разрешили, сунула нос везде. Круто! Рыба моется, чистится, обрабатывается, замораживается, вялится и коптится, и при этом обстановка в цехах, как в операционных. Чисто и светло. Дело лишь за рыбаками, которые поставляют предприятию сырье.

Сом на пятьдесят кило

На реке Сырдарье, километров за шесть от того места, где она впадает в Малый Арал, есть участок Акшокат, уловное место. За барханами палатки рыбаков, у берега причаленные моторки и рефрижераторы скупщиков. Рыба скупается на местах отлова коммерсантами, которые везут ее в населенные пункты. Закупочная цена килограмма рыбы – 150 тенге. Рыбаки говорят, что это приемлемая цена.

Бекше Кадиров, житель аула Кызылжар, с бригадой в десять человек рыбачит уже сорок лет, иногда в Акшокате. В сутки в сети бригады попадается от 200 килограммов до тонны лещей, воблы, сазана и судака. Бекше утверждает, что он ловит и великолепных сомов, пару раз жайын (крупный сом. – Авт.) весил под 50 кило. Нужна только погода. В пыльную бурю удачи ждать не приходится. На вопрос о том, сколько зарабатывает рыбак, мужчина ответил уклончиво: – От тридцати тысяч в месяц.

Каратерень – старый поселок рыбаков. Когда море обмелело настолько, что в критически соленых водах стала пропадать рыба, Каратерень стал вымирать. Все мужчины здесь профессиональные рыбаки, семьи постиг голод. Люди ходили друг к другу, чтобы занять муки, риса и даже горсть соли, что у казахов считается самой недоброй приметой. Некоторые семьи уехали на Балхаш или Зайсан, туда, где их мужчины снова могли рыбачить. Сейчас они возвращаются в родные места.

– Четырнадцать лет назад мы с мужем Бериком не решились уехать далеко от родного поселка, – рассказывает Лиза Тлеулесова, жительница Каратереня. – Переехали в соседний район, где муж занимался крестьянским трудом, рисоводством. А когда люди стали говорить, что часть Арала отделили перемычкой, и воды Сырдарьи снова наполняют море, мы, не раздумывая, вернулись. Разве рыбаку привычно пахать землю?

– Попробуйте посчитать спутниковые антенны жителей нашего крошечного аула, – предлагает аким Каратереня Кудабай Жиенбаев. И тут же останавливает: мол, результат давно известен, "тарелка" есть в каждом из 280 местных дворов. Море возвращается к своим берегам. Вода опресняется. Появляется рыба. Люди больше не занимают соль…

Быть в Каратерене и не зайти к Кайыпназару Байбосынову глупо. Это человек эпохи, впитавший в себя все исторические вехи рыбных промыслов Приаралья. 85 лет назад Каеке начал работать. Рыбаком в колхозе, бригадиром рыболовецкого хозяйства, капитаном катера. Переезжала его семья с места на место. Где была рыба, там и Байбосынов. В Каратерене – последняя остановка Каеке, ни рыбачить, ни просто работать он уже больше не может. 103 года – явно пенсионный возраст.

– Знаешь почему море ушло однажды от нас? – рассуждает старец. – Люди перестали его любить, заботиться о нем. И гордое море не стерпело обиды. А как бы мы стали жить без Арала? Байгусы (несчастные. – Авт.). Запомните все, что было, запомните. И не повторяйте ошибок.

№ 15 (427) от 27.04.2009
Наталья ДЕНИСОВА, Кызылорда