Сотри случайные черты

Какое кино нам не нужно – на эту тему рассуждает известный общественный деятель, писатель и поэт Олжас Сулейменов. Мэтр не разделяет позиции некоторых казахстанских кинодеятелей, готовых за деньги налогоплательщиков снимать свои фильмы для так называемого узкого круга эстетов. И если даже та или иная казахстанская кинокартина завоевывает диплом какого-либо второсортного кинофестиваля, где крутят фильмы развивающихся стран третьего мира – это никого не должно вводить в заблуждение. Есть только один критерий подлинности искусства кино – любовь к нему со стороны народа.От себя же отметим: Олжас Омарович стал частым гостем в казахстанских СМИ, что позволяет высказать предположение – в ближайшей перспективе он намерен играть более активную роль в жизни страны. По крайней мере, в сфере культуры.

Я приехал в Казахстан на годичное заседание Национальной комиссии РК по делам ЮНЕСКО. Казахстан внес предложение провозгласить 2010-й Годом сближения культур. Генеральная конференция ЮНЕСКО и Генеральная Ассамблея ООН в прошлом году проголосовали за это. На проходящей в эти дни сессии исполсовета ЮНЕСКО я выступил с напоминанием, что Год сближения культур уже сейчас требует плана мероприятий, которые пройдут не только в штаб-квартире организации, но и по всей планете. Кризисные трудности помешали театрализовано отметить в майском Париже 500-летие эпоса "Кыз-Жибек". Об этом с сожалением говорил на заседании И. Тасмагамбетов. Он уже пятнадцать лет руководит национальной комиссией и, думаю, как никто понимает, насколько подобные акции способны повысить степень известности и авторитет национальной культуры. В мире сохранилось немного произведений устного творчества такой поэтической силы и такой древности, как наш эпос "Кыз-Жибек", и грех не поведать о нем, воспользовавшись юбилейной датой. Национальная комиссия приняла решение поискать внебюджетные источники, а проще – спонсоров для проведения в этом году знаменательного вечера в зале ЮНЕСКО. Миллиардеров стало меньше, но в подобных случаях расчет, конечно, не на них.
Мероприятия 2010 года должны напомнить человечеству, что процесс сближения культур должен осуществляться в любой стране и в регионах, по всей планете постоянно – каждый день и каждый год. Мы должны узнавать друг друга, чтобы увидеть не только отличия, но и то общее, что нас объединяет. Увидеть лучшее в каждом народе, в каждой из культур. Вот это требование, на мой взгляд, является на сегодня главным критерием оценки любого произведения искусства, представляющего народ. Мне решительно неинтересны поделки, в стилистике которых превалируют давно устаревшие тенденции "авангардизма", "неонатурализма" и прочих проявлений "революционного искусства". Мир опять возвращается к природной красоте.
Что такое искусство? Это, конечно, прежде всего – красота. А что есть красота? На этот вопрос пытались ответить многие поэты. "Сосуд она, в котором пустота? Или огонь, мерцающий в сосуде?" (Н. Заболоцкий). Но как часто огня, возможно, сияющего в лампе, не видно сквозь закопченное, заляпанное грязью стекло формы.
Особая роль в процессе сближения культур и в наше время отводится кинематографу. Не случайно Ленин призывал государство не жалеть средств на развитие "важнейшего из искусств" потому, что "нет лучшей трибуны для пропаганды и агитации". Я добавлю – для пропаганды национальной культуры.
27 апреля с.г. в одном из залов ЮНЕСКО открылись Дни кино Казахстана. Были показаны три наши новые картины с французскими субтитрами. Я не ошибся, прогнозируя реакцию интернационального зрителя на каждый фильм из трех.
29 апреля в астанинском кинотеатре "Самрук" состоялась премьера фильма "Махамбет". Министр культуры и информации Мухтар Кул-Мухаммед говорил залу перед началом сеанса о своей уверенности, что зрителям картина понравится, так же как понравилась ему. Он смотрел ее за месяц до премьеры в день праздника Наурыз. Включил телефон только после просмотра, позвонил мне, рассказал о своих впечатлениях. Я слушал его и понимал, что до этого ему пришлось увидеть несколько новых работ "Казахфильма", которые могли доставить ему, как министру культуры, радости много меньше, чем тягостных сомнений: надо ли в эти трудные для бюджета годы и дальше тратить немалые государственные средства на упражнения неумелых сценаристов и режиссеров? Во имя чего?
Мне понятны все эти вопросы и тревоги: я поработал в кино и, как автор (первый фильм "Земля отцов", режиссер Ш. Айманов, вышел в 1964 году), был руководителем Союза кинематографистов и председателем Госкино Казахстана. Отвечал в правительстве не только за качество и количество лент, выпускаемых "Казахфильмом", но и за кассовый сбор. Казахстанские кинотеатры в год продавали по 250 миллионов билетов. Больше, чем было населения СССР. И мы государству возвращали в три раза больше рублей, чем получали из бюджета на производство и прокат.
Сегодня прокатная система разрушена, отделена от государства. И потому правительство выделяет средства на производство кинофильмов без надежды на возврат. Правильнее было бы сформулировать цели этих безвозвратных потерь более емко – "на развитие национальной кинематографии". А слово "развитие" предполагает, во-первых, не просто освоение бюджетных средств, а с целью производства фильмов, формирующих в мире художественный и документальный образы Казахстана – его исторической и современной культуры. Время и ситуация требуют именно так – прямо и конкретно ставить вопросы взаимоотношения государства и фильмопроизводства. Надо начинать требовать такую работу с имеющегося в наличии кадрового состава "Казахфильма" и частных киностудий, пользующихся финансовой поддержкой государства.
А во-вторых, активно готовить молодых кинематографистов. Я узнал из прессы, что 17–18 апреля в Алматы состоялся фестиваль студенческих фильмов "Дидар" по инициативе Института искусств им. Жургенова (я называю его по старинке: сейчас он – Академия искусств. "Академий" разных возникло столько, что термин этот успел девальвироваться. "Институт" звучит более уважительно). Сообщается, что в фестивале участвуют студенты из разных вузов республики. И каждый год количество заявок увеличивается.
Этот способ выявления талантливых сценаристов, режиссеров и операторов имеет свою историю. И я рад случаю вспомнить о ней, чтобы опыт студенческого фестиваля получил продолжение в практике профессионального кинематографа.
В 1980 году меня избрали первым секретарем Союза кинематографистов КазССР. С первых дней занялся углубленным изучением вопроса подготовки кадров. ВГИК (Всесоюзный государственный институт кинематографии) каждый год выпускал дипломированных специалистов. На "Казахфильме" в штате – более пятидесяти дипломированных режиссеров, а снимать кино было некому. Значит, что-то проглядели в системе подготовки специалистов. Во ВГИК подавали заявление выпускники школ. Пять лет им показывали зарубежные фильмы, получившие призы на фестивалях, и студенты привыкали к мысли, что фестиваль – это есть вершинная цель, на которую киношнику следует ориентироваться в своей работе. А в киношно-фестивальном мире под влиянием группы эстетствующих интеллектуалов сложилось деление кинематографа на "кино для масс" и "кино для элиты", где поощрялся поиск новых художественных приемов и способов выражений "своего я". И сотни выпускников потратили жизнь на поиски этого "я". Искомое чаще всего напоминало тень черной кошки Конфуция, которую надо было искать в темной комнате, не зная, что ее туда никто и не впускал.
Эти поиски поощрялись критиками, научившимися искусно восторгаться несуществующими одеяниями голых королей. Такие оценщики часто встречаются в жюри второразрядных фестивалей, где уделяют внимание и "шедеврам третьего мира". Призы, полученные на них, никого из профессионалов не могут обмануть. Как дипломы университетов из Сары-Агача не спутаешь с дипломами Гарварда или Кембриджа. Однако на наше киноначальство грамоты, полученные на окраинных фестивалях, до сих пор действуют завораживающе. Они дают право на получение следующей постановки, в результате которой на экранах появляется еще один конфуз.
...В Союзе кинематографистов я создал курсы подготовки вторых режиссеров, на которые после оповещения в печати записались десятки молодых людей. С любым высшим образованием. Каждый вторник мы до обеда вместе смотрели фильмы и "для масс" и "для элиты". А после обеда до вечера обсуждали. И так – несколько месяцев, пока меня не уговорили возглавить Госкино. Главное, что повлияло на принятие такого решения, – в "Министерстве кино" были деньги, которых не было в Союзе кинематографистов. И я смог перейти к следующему этапу подготовки специалистов. Наиболее продвинутым курсантам дал возможность снять трехминутный сюжет. Сам курсант должен был придумать сценарий, написать режиссерскую экспликацию, поработать с оператором и с актером, подобрать музыку. Около тридцати трехминуток. Полтора часа экранного времени. Потратили бюджет полнометражного фильма, но зато проверили способности тридцати кандидатов в режиссеры. Все трехминутки мы посмотрели сообща, обсудили. Только у нескольких проявились способности, которые могли развиться в дарование, а потом, при надлежащем развитии, и в талант. Таким я дал снять по двадцатиминутному короткометражному фильму. На тех же условиях. Кажется, у девяти получились результаты неплохие. Этих можно было теперь учить во ВГИКе на режиссеров. Мы посылали в институт теперь не просто десятиклассника, а человека, уже получившего одно высшее образование, определенный кругозор, умение анализировать кинопроизведение и проявившего способность переносить литературные образы на экран. То есть начальное кинообразование абитуриент должен получать на месте – подышав атмосферой сценарных коллегий, съемочных павильонов, натурных площадок и монтажных. И если этот первый творческий вступительный экзамен он сдал, тогда можно допускать к следующим, обычным. Вот такой был вывод. И с ним я пошел к Ф.Т. Ермашу, председателю Госкино СССР. Рассказал о нашем эксперименте и попросил поддержать продолжение. И он поддержал. Разрешил создать во ВГИКе "казахский курс" во главе с мастером – Сергеем Соловьевым. В институт на этот курс были приняты наши курсанты. Но проследить их дальнейшую творческую судьбу я не смог – перешел на работу в Союз писателей, потом началась перестройка, завершившаяся развалом страны. Обрушилось, конечно, и кино.
Сейчас государство снова обращает внимание на "важнейшее из искусств". Надо бы рационально использовать этот момент. Мой опыт позволяет говорить и в назидательном тоне. Необходимо упорно пытаться делать кино наше смотрибельным. Для этого необходимо подготовить новые кадры режиссеров и сценаристов "правильной ориентации". То есть стремящихся делать кино для миллионов, а не для эстетствующих единиц в фестивальных коллегиях.
Недавно на "Казахфильме" побывал Тимур Бекмамбетов: "Я хотел бы сделать фильм, который бы стал массовым зрелищем, и не только для Казахстана, но и во всем мире. Мы хотим сделать такой кинопроект, который бы принес не только имиджевые, но и экономические дивиденды Казахстану". Это – правильная ориентация. И молодежь, которая самодеятельно снимает видеофильмы для фестиваля "Дидар", должна такую установку сделать для себя главной.
Тимур, говоря о делах "Казахфильма", отметил: "К сожалению, фильмы, которые снимаются здесь, не имеют зрителей". Добавлю, самое печальное – не имеют зрителей у нас, в Казахстане.
В новом казахстанском журнале "Территория кино" приводятся цифры проката. Кассовые сборы отечественных фильмов в 2008 году. Среди них четыре свежих, произведенных "Казахфильмом": "Подарок Сталину" собрал 63 тыс. долларов, "Мустафа Шокай" – 42 тыс., "Прощай, Гульсары" – 29 тыс., "Баксы" – 14 тыс. Сообща – около 150 тысяч. А государство на производство этих лент потратило в сотни раз больше. Вот такая экономика. И если бы, утешения ради, получилось настоящее художественное кино, а то так себе – игровое. Теперь их повезут по фестивалям, где выпросят несколько грамоток. Востоком кинофестивали давно интересуются. Даже весьма представительные. На прошлогоднем Каннском в программе "Особый взгляд" получил приз "Тюльпан".
Я согласен с киноведом Гульнарой Абикеевой, которая называет жанр этого фильма – этнографическая спекуляция ("Территория кино", 1–2, 2009, стр. 56). Она приводит мнение одного из зарубежных ценителей этой расхваленной ленты: "А я видел один казахский фильм "Тюльпан". В Каннах. Мне понравилось. Очень смешной. Я хохотал без остановки". – "А что же там было смешного?" – "Да все: большие уши главного героя; больной, все время вопящий верблюд; смешная семья этой девочки по имени Тюльпан. А вам не было смешно?" И киновед с грустью отвечает: "Мне не было смешно".
Авторский коллектив, собранный в Москве и Польше, снял фильм, унижающий Казахстан. На деньги казахстанских меценатов. (Лучше бы они нашли деньги на презентацию "Кыз-Жибек" в Париже.) Но зато получили приз, да еще какого фестиваля!
Утешает одно, что картина и дня не выдержала в прокате. Ни в казахстанском, ни в международном.
Я надеюсь, что наши кинематографисты
не пойдут этой дорогой. Хотя, листаю "Территорию кино" дальше. Рекламируется новый фильм "Казахфильма" и статья редакционная заканчивается пафосно: "...есть картины, которые пишут историю современного казахстанского кинематографа, участвуя в международных кинофестивалях, тем самым зарабатывая высокий авторитет нашему отечеству как кинодержаве, в которой создается высокоинтеллектуальное художественное кино. Вот к такой категории относится и фильм "Келин" Ермека Турсунова". Текст, приведенный, помещен рядом с портретом хвалимого автора и справкой: "Ермек Турсунов – специалист, режиссер, самый плодотворный сценарист казахского кино последних лет. Фильмы, поставленные по его сценариям: "Мустафа Шокай" (2008), "Келин" (2009). При участии Е. Турсунова: "Подарок Сталину" (2008), "Баксы" (2008)". Как раз те, о прокатной судьбе которых мы говорили. И "Келин", думаю, изначально рассчитывалась на фестивальный успех.
Я вспомнил слова другого поэта: "Сотри случайные черты, и ты увидишь – мир прекрасен!". Они словно впрямую адресованы современным художникам. У меня же после просмотров на DVD нескольких новых наших картин такое ощущение, что казахстанские кинематографисты до сих пор увлечены затянувшимся любованием случайных черт. И пытаются продолжить это бесплодное занятие, которое искусством не надо называть.
Сегодня надо всерьез говорить о судьбе национального кино. Разговор такой начался в России. На недавно прошедшем съезде российских кинематографистов некоторые выступающие предлагали такую простую схему. Госказна финансирует постановку, а студия после проката фильма возвращает государству ранее полученные средства в полном или контрактом обусловленном объеме. А то, что заработано сверху, оставляет себе для развития. Система своеобразного кредитования и инвестирования. Такая схема могла бы избавить постановщиков от заведомо ложной нацеленности на фестивального зрителя и ориентировала бы казахстанское кино прежде всего на казахстанского зрителя. Надо с младых ногтей внушать нашим киношникам, что показ твоего фильма на родной земле – это и есть тот фестиваль, где ты обязан стремиться к победе. Здесь твой главный зритель, и он должен почувствовать, что эта картина снималась для него, а не для разных смешливых оценщиков.

Олжас СУЛЕЙМЕНОВ, Алматы