КАЗАХСТАН: ВСТРЕЧИ С ВЕРБЛЮДАМИ НА ДНЕ АРАЛЬСКОГО МОРЯ
Дневник EurasiaNet

Никогда не думал, что они настолько огромны. Когда в возрасте четырех лет меня повели в зоопарк, верблюды показались мне очень большими. Но в то время я был меньше метра ростом. Все тогда мне казалось большим.

И все же на дне Аральского моря, превратившегося сегодня в пустыню из соли и пыли, верблюды просто огромны. Весной, когда после очередного периода зимней грязи их шерсть превращается в жесткие сосульки, верблюды-бактрианы по виду и производимому ими звуку напоминают накаченного стероидами Чубакку о четырех ногах, сто лет не бывавшего в парикмахерской.

Верблюд, получивший название бактриан по имени одной из провинций Персидского царства – Бактрии, был, если можно так выразиться, рабочей лошадкой Шелкового пути.

Вместе с казахстанским корреспондентом EurasiaNet Джоанной Лиллис мы в поисках рыбаков провели три дня на Аральском море в начале апреля. В те дни было еще холодно – слишком рано для хорошего улова на покрытых льдом лужах, в которые превратился этот водоем, бывший некогда внутренним морем. В это время рыбаки еще скрываются под своим зимним обличьем – погонщиков верблюдов.

Все эти три дня нас возили на уазике по пустыне, в которой нашему проводнику Темирболату каким-то чудом удавалось ориентироваться, несмотря на поросший низкорослым кустарником бесконечный, похожий на лунный ландшафт. У Темирболата – степного кочевника на стальном советском коне – все это в крови. Он легко ориентировался в петляющих следах пустыни, где ничего нельзя было различить, кроме медленно угасающего солнца. Возможно, он определял путь, принюхиваясь к звездам, сияющим на ярко-синем небосводе.

Приближаясь к стадам верблюдов, при которых порой обнаруживался одинокий всадник, я удивлялся неустойчивости их шерстяных горбов, склонявшихся то вправо, то влево, когда они в испуге отскакивали от нашей машины. Эти два горба, между которыми мы детьми беспомощно сидели в зоопарке, бессильно поникли после очередной суровой зимы в степи на морском дне.

Мы остановились спросить дорогу у одного из погонщиков, собиравшегося отправиться за водой на спине весьма внушительного представителя верблюжьего племени.

Пятисоткилограммовое чудовище взмахнуло своими длиннющими ресницами. Я подумал, что это добрый знак.

Но понятие "одомашненный" не следует понимать слишком буквально. Прирученные животные не производят подобных звуков – глубокое восходящее по тону ворчание, переходящее в ужасающий взрывной звук, подобный команде, поданной сквозь ноздри величиной с мой кулак, сопровождаемой безостановочным пожевыванием губ.

Когда я осторожно приблизился, губы животного, растянутые в вечной улыбке, изготовились выплюнуть мне в лицо зеленоватую пенистую массу. Верблюд приосанился, повернув мускулистую шею. Издав боевой клич, он ударил копытом и наморщился, готовясь к нападению.

Я поспешно ретировался. Пронзительные крики за спиной не смолкали. Зеленая пена пузырилась по степи.

Тогда, демонстрируя полный контроль над ситуацией, одинокий ковбой (то есть ковбой на верблюде), молчаливо взобрался на своего скакуна и отбыл к невидимому источнику воды.

От редактора: Дэвид Триллинг является центральноазиатским координатором EurasiaNet.

29.V.2009