Вопрос, является ли Пакистан провальным или несостоявшимся государством (failed state), приобретает в наши дни серьезное геополитическое значение. То, что Пакистан "болен", мало у кого вызывает сомнения. Пакистанский президент Асиф Али Зардари недавно заявил, что страна страдает от раковой опухоли терроризма. Бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт обмолвилась, что Пакистан - это головная боль, мигрень современного мира.

Рядом с Пакистаном находится другой "больной человек Азии" – Афганистан. Отделить одного "больного" от другого – трудно, они напоминают сиамских близнецов или сообщающиеся сосуды, благодаря наличию сплошной, пересекающей границу между ними зоны расселения пуштунских племен, но и видеть целое тоже нельзя. Правильно поэтому, говоря о "болезни" Пакистана, от Афганистана по большей части отвлечься.

Насколько же опасно "болен" Пакистан? Является ли его заболевание "смертельным" или страна может через некоторое время "пойти на поправку"?

Бросается в глаза, прежде всего, огромное и быстро растущее население страны. На площади менее 1 млн кв.к (0,8) проживает сегодня более 170 млн чел., каждый год прибавляется 3,5 млн чел. Через десять лет численность жителей превысит 200 млн человек.

Пакистан характеризует исключительно молодая структура населения. Средний возраст по медиане равняется 20 с половиной годам, т.е. половина населения моложе 20 лет. Это предопределяет крутой "молодежный горб", люди в возрасте от 15 до 25 лет составляют одну пятую. Что в сочетании с другими условиями создает подоплеку значительной социальной и политической напряженности.

Рождаемость в Пакистане очень высока. По оценкам, на нынешний момент общий коэффициент рождаемости равен 3,7. Это означает, что на каждую женщину в возрасте от 15 до 49 лет в среднем приходится почти четыре рождения при социально-биологическом максимуме в шесть-восемь детей.

Еще одной важной объективной характеристикой Пакистана служит огромное количество неграмотных людей. Не владеют грамотой 50-60% населения, более трети мужчин и двух третей женщин. За пределами начальной школы остаются около 30% детей. Особенно много неграмотных в отсталых западных и северо-западных районах страны, где доля грамотных женщин составляет менее 3 %, а мужчин менее 25%.

Пакистан характеризует исключительно плохая и ухудшающаяся социально-экологическая обстановка. Катастрофически не хватает воды для полива. Страна обладает самой крупной в мире сплошной зоной ирригации. Главным источником питания оросительных каналов служат воды Инда и двух его притоков Джелама и Чинаба. Последние крупные работы были проведены в рамках международного проекта развития бассейна Инда 1960 г. Количество воды для полива по сравнению с 80-ми прошлого века (140 млн акрофутов) уменьшилось до 100 млн, т.е. почти в полтора раза. Наличие воды в трех речных артериях в последнее время сокращается на 7% в год. Новое ирригационное строительство не ведется. Все ограничивается обсуждением планов и попытками привлечь иностранные средства, международный капитал.

Явственно в Пакистане проявляются социальные и региональные диспропорции. Коэффициент Джини, используемый обычно для измерения глубины разрыва между богатыми и бедными, равен 30,6 при максимуме примерно в 50. Разрыв на самом деле больше, ввиду того что при расчетах коэффициента не учитываются теневые доходы. На самом верху социальной пирамиды находится ничтожное меньшинство, в широком ее основании - бедные массы. Бедность в 2008 г., по оценке плановой комиссии Пакистана, охватила более 40% населения.

Существенны в Пакистане перепады между провинциями. Из четырех провинций самая большая по населению - Пенджаб (56%), в основном земледельческая и анклавно городская. Она занимает центральное место в верховьях и среднем течении Инда и его притоков. Ближе к северо-западу находится столица Исламабад, напоминающая остров в океане. На крайнем востоке провинции в 25 км от границы с Индией расположена столица Пенджаба Лахор. Север и северо-запад провинции более развит и богат, юг Пенджаба – крайне беден.

Вторая по величине населения провинция – Синд (23% жителей) находится ниже по течению Инда. Ее границы совпадают с рубежами Синдской низменности, где почва засолена и заболочена, а состоящее из арендаторов крестьянство забито и принижено. Особая часть Синда –крупнейший город и главный порт страны Карачи, где с пригородами проживает 15-16 млн человек.

Провинции Пакистана образуют ромб. Две другие его вершины – расположенная к западу от Синда полупустынная гористая провинция Белуджистан (40% площади, 5 % населения), а к западу от Пенджаба – гористая и высокогорная Северо-Западная пограничная провинция, образующая единый массив с прилегающей к ней со стороны Афганистана управляемой из федерального центра территории свободных пуштунских (афганских) племен. Население пуштунского в основном массива равно 15% от общепакистанского (на территории племен проживает более 2%, примерно 3,5 млн человек).

Помимо межпровинциальных, существуют выраженные межэтнические и межконфессиональные различия. Для судеб страны наиболее значимы традиционное недоверие между пенджабцами и синдхами, конфликты между преобладающими в Карачи мухаджирами (переселенцами из Индии в первые годы после образования Пакистана и их потомками) и пуштунами, наводнившими город в последние десятилетия. Белуджи воспринимают пенджабцев и их союзников по осуществлению федеральной власти как новых господ, унаследовавших приемы и стиль правления у колонизаторов-англичан. В то же время былая рознь между синдхами и мухаджирами, судя по всему, уменьшилась.

Переходя к текущим политическим процессам, необходимо выделить три основные угрозы, с которыми сталкивается государство. Первая из них - талибанизация. Пакистанские талибы (организация "Техрик-е талибан Пакистан") появились, по ряду сведений, в конце 2004 г. Объединение пакистанских талибов в зонтичную организацию произошло в декабре 2007 года. Главный центр движения находится на территории свободных пуштунских племен, в ее южных областях (политических агентствах) Северном и Южном Вазиристане. Главой организации считается уроженец Южного Вазиристана Бейтулла Масуд. В других агентствах возникли свои отделения талибов, конкурирующие, не всегда подчиняющиеся Масуду. Талибский подъем в областях Вазиристана пришелся на лето – раннюю осень 2007 г. В начале 2008 г. армия провела серию карательных акций в регионе. Осенью того года основным ареалом противостояния талибов с армией и другими силами безопасности стало самое северное агентство Баджаур. Его населяют в основном представители племени момандов, разделенных примерно поровну между Пакистаном и Афганистаном.

После боев в Баджауре, до конца не законченным, талибы переместили центр тяжести диверсионно-террористической войны из территории племен в СЗПП, в округа Дир и Сват. Талибов в живописной долине Свата возглавляет Маулана Фазлулла. Его тесть, Суфи Мухаммад, провел несколько лет в тюрьме по обвинению в пропаганде насилия и экстремизма. Заняв умеренную позицию, он убедил правительство и общественность Пакистана пойти на мировую с талибами Свата. После одобрения парламентом президент в феврале этого года подписал указ о введении там "правил низам-е адль", предусматривающих верховенство шариата.

Умиротворение, однако, оказалось кратковременным, Во-первых, талибы установили в Свате слишком жесткие правила, особенно в отношении женщин и женского образования, а во-вторых, в конце апреля они атаковали и взяли под свой контроль соседний со Сватом округ Бунер, находящийся недалеко, в 100 милях, от Исламабада. В ответ на это власти разорвали перемирие и в начале мая начали активную контртеррористическую операцию. Через месяц подразделения армии и полувоенных пограничных сил численностью в 15-20 тыс. выбили талибов из большей части Бунера и Свата. Численность талибов по оценкам равна 4-7 тысячам. Военные уверяют, что убили в ходе операции свыше 1,2 тыс. талибов, понеся незначительные потери (менее 100). Проверить эту информацию трудно, т.к. журналистов в зону боев не пускают. В официальные цифры верится с трудом, но сотни боевиков, видимо, погибли, а тысячи рассеялись, ушли в горы и скрылись под видом беженцев.

Война с применением тяжелого оружия вызвала гуманитарный кризис. Местное население покинуло родные места, устремилось из горных районов в долины. Численность переместившихся лиц оценивалась сначала в 1 млн человек, затем в 1,5, а по последним данным – в 2-2,5 млн чел. Для облегчения участи так называемых внутренних беженцев созданы палаточные лагеря. Специальные учреждения ООН, а также ряд государств, в первую очередь США, оказывают гуманитарную помощь.

Угроза талибанизации Пакистана сводится в основном к пуштунскому фактору. Ибо хотя не все пуштуны, конечно же, талибы, но почти все талибы – пуштуны. Это снижающее степень угрозы обстоятельство перекрывается другим - возможным единством действий, даже объединением с афганскими талибами. Талибанизация в ближайшем будущем может создать еще большую угрозу Пакистану вследствие наплыва талибов из Афганистана, откуда они будут спасаться в случае размещения там, в соответствии с "планом Обамы", дополнительных войск США (21 тыс. человек) и усилении вслед за тем военных действий.

Тесно связанную с талибанизацией вторую угрозу Пакистану можно назвать исламизацией. В отрядах талибов и их лагерях есть и иностранцы, прежде всего арабы, а также узбеки, чеченцы, уйгуры. Довольно много там афганцев, и не обязательно пуштунов, а также пакистанцев – пенджабцев, прежде всего из южных и западных районов провинции. Между тем непуштуны, как правило, образуют свои боевые исламистские организации. Позиции исламистов более равномерно распределены по пакистанской территории, но между ними имеются разногласия, они могут объединяться и расходиться в разные стороны. Единого фронта нет, но, впрочем, цель радикалов не в захвате власти в государстве, а в доведении ситуации до точки кипения, до состояния хаоса. В этом они схожи с "Аль-Каидой", своего рода "материнской платой" радикального исламизма. Лидеры "Аль-Каиды", по данным американцев, скрываются с некоторых пор в самом высокогорном округе СЗПП - Читрале. Оттуда они самим фактом своего существования поддерживают боевиков-исламистов.

Третью угрозу для Пакистана представляет сепаратизм в Белуджистане. Это особая опасность, мало связанная с двумя первыми, но не менее, а, может быть, и более серьезная. Белуджские националисты не раз поднимали восстания против центральной власти. Особенно ожесточенным их сопротивление было в 1974-77 гг. С 2003 г. борьба возобновилась. Гибель главы племени бугти Акбар Хана в августе 2006 г. ослабила сопротивление, но противостояние не прекратилось. Националисты бойкотировали выборы февраля 2008 г. и продолжают требовать полной провинциальной автономии либо независимого государства.

Чем может парировать Пакистан нависшие над ним угрозы? В правящих кругах этой страны традиционно были распространены иждивенческие настроения, а в последнее время они стали еще сильнее. Пакистан ждет помощи извне. В 2008 г. образовался клуб Друзей Пакистана. Иностранные вливания Исламабад ждет в первую очередь от США, стран Европейского союза, Японии, богатых мусульманских государств и Китая. На последнем заседании клуба в Токио в апреле этого года Пакистану обещали выделить свыше 5 млрд долл. в течение двух ближайших лет.

Однако каков будет эффект от внешней помощи? Он зависит как от предоставляющих ее доноров, так и от принимающей стороны. И главная проблема, судя по всему, именно в последней, хотя и к тем, кто оказывают помощь, могут быт претензии.

Второе условие, которое должно быть выполнено, чтобы поправить дела в Пакистане, это внутреннее политическое согласие. После убийства Беназир Бхутто в декабре 2007 г. и проведения демократических выборов в феврале следующего года определенное политическое согласие было в целом достигнуто. Удалось преодолеть даже острый внутриполитический кризис в марте нынешнего года. Но остались глубокие противоречия между двумя политическими партиями – Пакистанской народной и Мусульманской лигой - и их лидерами: нынешним президентом Зардари и бывшим премьер-министром Наваз Шарифом. Правящие круги сегодня раздроблены, военные остаются за кадром, но в любой момент могут выйти из тени.

Кардинально улучшить ситуацию могло бы, кажется, изменение политики Пакистана по отношению к Индии. Имеется в виду отказ от длительной и жесткой конфронтации с ней. Это позволило бы сократить военные расходы, в том числе на ракетно-ядерные цели. Пакистан, как известно, - ядерное государство. Хотя это дает ему определенные плюсы, но и минусы здесь немалые, проистекающие, в частности, из повышенного внимания к Пакистану со стороны экстремистов, с одной стороны, иностранных служб безопасности - с другой. Между тем отказ от противостояния с Индией повлечет снижение политической роли армии и всего силового блока. Согласится ли армия и разведка на такой вариант? Скорее всего, нет, или пойдет на это лишь в крайнем случае, когда угрозы для государства станут вполне реальными и конкретными.

Итак, каковы же краткосрочные и среднесрочные перспективы для страны? Первый вариант развития событий предполагает преодоление нынешнего кризиса и болезненного состояния общества. Предпосылки для этого имеются, но если кризис затянется, они исчезнут.

Второй вариант связан с катаклизмами, серией внутриполитических конфликтов, вызванных талибанизацией, исламизацией и этносепаратизмом, ведущих к дальнейшей деградации государства и общества.

Крайний вариант при этом состоит в полной катастрофе, распаде государства, сначала, возможно, в форме его фрагментации. Такой поворот событий возможен лишь в сочетании с сохраняющейся напряженностью в регионе как непосредственно вокруг Пакистана, так и более широком ареале, включающем всю Южную и Центральную Азию. Распад Пакистана наиболее вероятен в перспективе 5-10 лет; в этом случае страна распадется на Свободный Белуджистан, Синд с центром в Карачи, Пенджаб с прилегающими к нему частями бывшего княжества Джамму и Кашмир и Пуштунистан.

Нелишне в заключение еще раз подчеркнуть, что "больные люди" уходят из истории - и из жизни - под воздействием как внутренних, так и внешних причин.

06.06.2009
Вячеслав БЕЛОКРЕНИЦКИЙ