Рынком правит ликвидность

Казахстанским банкам, испытывающим дефицит ликвидности, трудно конкурировать с иностранными игроками, у которых таких проблем нет. Текущая политика государства не предусматривает расширение доступа к тенговой ликвидности, что также не способствует оздоровлению банковской системы

В то время как казахстанские банки переживают проблемы, связанные с потерей традиционных источников фондирования за рубежом, игроки с иностранным участием оказались в выигрышном положении. На этот тренд, наметившийся в конце прошлого–начале нынешнего года, "Эксперт Казахстан" уже обращал внимание (см. "Место денег изменить нельзя" [1], № 19 от 18 мая 2009 года).

Например, на фоне общеэкономических неурядиц HSBC Банк Казахстан, входящий в группу HSBC cо штаб-квартирой в Лондоне, сумел почти удвоить за первые четыре месяца 2009 года свои активы и нарастить на треть депозитную базу. Более того, на 1 мая объем неработающих займов у банка составил всего 0,18% от объема кредитов (в среднем по системе – 15,02%), причем ни один тенге не списан за баланс.

Председатель правления HSBC Банк Казахстан Саймен Мюнтер рассказал нам о планах банка в Казахстане, раскрыл рецепты его успеха в нынешнее время и высказал свое мнение о развитии нашего банковского сектора в целом.

Хорошая ниша пустой не бывает
– Господин Мюнтер, планирует ли HSBC увеличить свою рыночную долю? Ведь многие банки освобождают ниши из-за недостатка ресурсов…

– Действительно, сегодня перед нами в Казахстане открываются широкие возможности. Многие местные компании получают недостаточное финансирование, а у нас есть ликвидность, мы можем кредитовать. Больше других нам сегодня интересны компании среднего размера, зарабатывающие реальные деньги и имеющие хорошие залоги. Мы видим такие компании в нефтедобыче – это, например, сервисные предприятия, уранодобыче, логистике, а также в ретейле. В розничном сегменте мы развиваем ипотечное кредитование. У нас долгосрочные планы в Казахстане, и мы считаем, что именно перечисленные сектора наиболее перспективны в долгосрочном периоде.

– Большинство банков сейчас бегут от ипотеки, считая ее рискованным вложением капитала в условиях нестабильности на рынке недвижимости. Чем она вас привлекает?

– Это хороший продукт, потому что люди в нем нуждаются. Мы всегда приходим на рынок на длительный срок, поэтому ипотека для нас очень интересный и удобный продукт. Основная задача работы с ипотекой – избежать убытков. Мы кредитуем людей, у которых есть стабильный доход, документально подтвержденный. Отмечу, что ипотеку даем исключительно на приобретение или строительство жилья. За два года, в течение которых мы выдаем ипотечные кредиты, банк не потерял ни одного тенге.

– Изначально HSBC вышел на казахстанский рынок как корпоративный банк. Почему было принято решение о развитии розницы?

– Бизнес с физическими лицами – это то, что делает нас настоящим банком. Причем в некоторых областях существует достаточно прозрачная граница между корпоративным и розничным бизнесом. Сейчас у очень многих казахстанских граждан растет потребность в международной банковской поддержке. А у нас есть что им предложить: банк, у которого такая широкая филиальная и банкоматная сеть, как у HSBC, однозначно имеет большие преимущества. Где бы вы ни были, по всему миру везде есть отделения банка. Очень многие наши клиенты имеют, например, недвижимость в Дубае, их дети учатся в Лондоне. Мы помогаем им управлять своими денежными потоками между странами.

– За счет чего у вас удвоились активы и значительно вырос объем депозитов?

– Тут нам, конечно, помогла неопределенность на финансовом рынке в течение долгого времени. Компании и люди забирали свои деньги из локальных банков из соображений безопасности. Не только наш банк, но и другие, считающиеся безопасными и надежными, получили от этого выгоду. Безусловно, нам очень приятно, что клиенты считают нас надежным банком. Можно ожидать, что какая-то часть денег со временем уйдет обратно. Сейчас люди пришли к нам, но могут предпочесть другой банк, если им будет предложена более высокая ставка.

– А у вас какие?

– Мы платим приемлемую для наших клиентов цену, и для нас она выше, чем в любой другой стране. Очень многие банки сейчас имеют проблемы с ликвидностью, поэтому предлагают высокие ставки. Но, как и везде, у них могут возникнуть проблемы с возвратом депозитов. Наши клиенты – те, кто стремится избежать таких рисков. Но в данный момент мы не привлекаем активно депозиты.

– С чем это связано?

– С размером капитала – должен быть баланс. Сейчас банк задает себе вопрос: до какого уровня он готов наращивать кредитный портфель. Очень просто выдавать деньги крупным компаниям, но мы хотим создать диверсифицированный портфель, в котором было бы больше мелких кредитов, нежели меньше, но крупных.

Кто кого поддерживает?
– Была ли скорректирована стратегия развития HSBC в связи с глобальным кризисом?

– Несколько лет назад было очень сложно развивать банковский бизнес в Казахстане, потому что риск невозврата был очень высок. Соответственно, кредиты выдавали по очень высоким процентам. Сегодня риски, напротив, слишком переоценены, и компании платят за займы больше, чем они должны и способны платить. Наши кредитные ставки ниже рыночных, потому что мы считаем неправильным так завышать цены, как это делают другие банки. Существующие сегодня в банковской системе Казахстана ставки основаны не на оценке рисков, банки таким образом хотят решить свои проблемы с ликвидностью. Это вообще большая проблема – нехватка средств у местных банков. Снижение агрессивности финансового сектора тормозит его развитие. Из-за этого банки не могут поддерживать кредитование реального сектора экономики. Более того, сейчас у нас наблюдается обратная ситуация: реальный сектор поддерживает банки.

Фото: Азиз Мамиров
– Вы хотите сказать, что государство поддерживает банки через программы финансирования?

– Правительство намного меньше поддерживает банки, чем реальный сектор. Процентные ставки в Казахстане не просто высокие, а экстремально высокие. И это показатель того, что банки испытывают экстремальный дефицит ликвидности. У вас в стране банки закладывают самую высокую маржу в процентную ставку, какую я когда-либо видел. В Европе процентная маржа составляет полтора-два процента, у казахстанских банков – не менее 10 процентов. В данное время эта маржа целиком идет на формирование провизий и списание. Сегодня происходит трансфер средств из реального сектора, от населения, малого бизнеса в банковский сектор. Например, при объеме займов размером 100 миллиардов тенге повышение ставки на пять процентов означает ежегодный дополнительный переток пяти миллиардов тенге из реального сектора в банковский. Государство не платит эту цену напрямую, но это и есть настоящая цена банковского кризиса для государства – высокие ставки для бизнеса, снижение деловой активности, соответственно, повышение безработицы и так далее. Почти во всех государствах отчаянно пытаются избежать ситуации, в которую попал Казахстан с огромными банковскими ставками.

– Как государство может изменить эту ситуацию?

– Только путем предоставления ликвидности. Сегодня невероятно сложно найти ликвидность в тенге. На практике нет никого, кто бы занял вам в национальной валюте. Банки должны увеличить объем тенговых депозитов. Если бы государство предоставило ликвидность в тенге, это бы очень сильно помогло. Я думаю, потенциальный спрос на тенговую ликвидность со стороны банковского сектора может быть около 10 миллиардов в долларовом выражении. Но государство этого не делает, потому что учитывает российский опыт. В России банки берут займы в рублях и сразу же конвертируют их в доллары, что создает дополнительное девальвационное давление на нацвалюту. Но, я думаю, этим процессом можно управлять. Доступ к ликвидности в тенге уменьшит стоимость денег. Например, если дать деньги банку, который хочет расти, он направит их в экономику. Если дать деньги только банкам, которым нужно рефинансировать внешний долг, они купят доллары и отдадут их за границу.

– Продолжим сравнение с Россией… Российские банки ведь могут получить займы от Центробанка сроком до двух лет.

– В Казахстане нет денег от Национального банка.

– Позвольте, но ведь Нацбанк постоянно заявляет о том, что поддерживает ликвидность через репо.

– Рынок репо в Казахстане перестал работать, потому что эти операции основаны на том, что ты получаешь деньги под залог ценных бумаг. То есть в нормальной ситуации ты отдаешь бумаги, берешь деньги, а когда приходит время, отдаешь деньги и забираешь назад бумаги. В Казахстане невозможно быть уверенным в том, что тебе не скажут "оставь бумажки себе". Есть проблема с возвратами, и это привело к тому, что в настоящее время этот рынок мертв. Короткие тенге недоступны, точнее, доступны только овернайт, но рынок овернайт ничего не стоит, поскольку все хотят только привлечь деньги или предоставляют тенге очень дорого. Депозиты сроком на месяц можно получить только от корпоративных клиентов или частных лиц.

– Вы считаете, что государство должно изменить политику и не только предоставлять краткосрочную ликвидность, но и дать доступ к более длинным кредитам?

– Я понимаю, почему они этого не делают. Раньше была проблема с девальвацией, теперь все более-менее успокоилось. Теперь есть проблема с качеством кредитов. Если вы предоставляете заем банку, нет уверенности, что он его вернет. Но на этот случай можно было бы ввести дополнительные инструменты. В Великобритании в распоряжении банка они есть, например, своп на ипотеку (swap mortgages) за деньги. Центробанк Великобритании предоставляет займы банкам под залог работающей ипотеки, и если ипотека перестает выплачиваться, необходимо свопнуть (выкупить) ее обратно (swap it out). В общем, на мой взгляд, ликвидность – самая большая проблема для казахстанских банков, и от этого страдают МСБ, население, проекты.

– Сейчас сложилась ситуация, когда банки с иностранным участием и фондированием находятся в лучшем положении, чем казахстанские банки. Ваше мнение по этому поводу?

– Вы должны понимать, что казахстанским компаниям приходится конкурировать, допустим, с британскими компаниями, которые могут заимствовать под четыре процента годовых, тогда как казахстанским компаниям капитал доступен под 18. О какой конкурентоспособности может идти речь? Доступ к ликвидности на этом рынке – весьма неплохое конкурентное преимущество. Но как банк мы делимся этим преимуществом с нашими клиентами. Скажем, если все банки будут давать займы под 18 процентов годовых, мы сможем занимать под 12 процентов. Таким образом, наши клиенты также пользуются нашим преимуществом доступа к ликвидности. Зарубежные банки отнюдь не акулы, у нас есть долгосрочное видение, и мы не настолько агрессивны, как принято считать.

– Но HSBC ведь тоже не может предоставить заем в Казахстане под четыре процента, как в Европе?

– Нет, потому что мы должны подчиняться законам того рынка, на котором работаем. Для нас это хотя и не повлечет потерь, будет невыгодно.

Когда тенге предпочтительней
– В настоящий момент более 30 процентов совокупных активов банков Казахстана сформировано за счет внешних займов. Уровень обязательств банков в иностранной валюте составляет более 50 миллиардов, или более 60 процентов обязательств банковской системы. После проведенной и, возможно, предстоящей девальвации это серьезно подрывает устойчивость нашей финансовой системы. Исходя из опыта вашего банка и вашего личного опыта, в какой степени государство должно участвовать в формировании пассивной базы банков в условиях экономики переходного периода?

– В первую очередь, я думаю, мы должны помнить, что казахстанские банки получили доступ к зарубежным финансовым рынкам, и это позволило им расти намного быстрее. Это дало топливо для роста казахстанской экономики, который также был бы меньше без внешнего финансирования. Что мне кажется неправильным, так это нежелание иностранных инвесторов и банкиров нести риски по тенге, вследствие чего предприятия и население вынуждены брать долларовые кредиты. На мой взгляд, это большая проблема, когда множество людей имеют займы в "неправильной" валюте, и разбираться с ней придется государству. В ситуации, когда банки пытаются реструктуризироваться, как БТА и Альянс, они должны реструктуризировать не только обязательства, но и активы. Необходимо дать заемщикам, особенно маленьким, возможность перейти в тенге. На мой взгляд, это самый большой вызов, который стоит перед казахстанскими банками, и если ситуация не будет разрешена, банковский сектор перестанет расти, банки будут вынуждены искать деньги в экономике, повышая ставки.

Фото: Азиз Мамиров
– Давайте вернемся к HSBC. Какова структура ваших обязательств?

– Не могу сказать в точности, но в целом доля тенговых обязательств очень небольшая. Где-то 15–20 процентов в тенге, основная часть в долларах. Что касается обязательств, мы очень ликвидны. У нас значительно больше депозитов, чем займов. Мы заинтересованы в том, чтобы занимать в тенге на длительный срок, а это, как я уже говорил, сегодня проблематично. К примеру, мы даем ипотеку в основном в тенге, но тут есть некоторая доля авантюризма. Когда вы занимаетесь банкингом, вы не любите авантюризм, поскольку беспокоитесь о том, как рефинансировать 15−летние займы в тенге. В основном депозиты держат компании, то есть доля корпоративного сектора где-то 80 процентов, 20 процентов – населения. У нас есть несколько очень богатых частных клиентов, они повышают среднее значение. Но вообще, средняя сумма депозита розничного клиента 20–50 тысяч долларов.

Практически все обязательства банка – это депозиты, объем зарубежных займов – небольшой, порядка 50 миллионов долларов. Но мы ищем хорошие проекты и хотим одалживать деньги экономике. Если у нас появится доступ к тенговой ликвидности, мы сразу начнем уговаривать клиентов перейти в тенге. Мы считаем, что только компании с долларовым доходом должны занимать в долларах. HSBC умеет управлять валютными рисками, но многие местные банки просто перекладывают риски на клиентов.

– По нашим подсчетам, частный сектор вследствие девальвации потерял свыше восьми миллиардов долларов. Как вы думаете, это было правильное решение – одномоментная девальвация?

– Я думаю, девальвация была правильным решением, ее размер также был верным, но с ней немного запоздали. Как можно видеть, на нынешний момент давление на тенге снизилось и курс 150 тенге за доллар соответствует действительности, люди в него верят.

Подмоченная репутация
– Каковы будут последствия возможного банкротства или консервации БТА или Альянса?

– Консультанты БТА рекомендуют ко всем относиться одинаково, и это кажется справедливым. Но если следовать этой логике, то человек, который не может выплачивать ипотеку и при этом ко всем кредиторам относится одинаково, не должен платить и за электричество и воду. На самом деле в международной торговле ко всем относятся по-разному. Консультанты БТА не оценивают ситуацию в этом ракурсе. Мне кажется, что это имеет огромное значение для Казахстана: не оплачивая торговлю, вы вообще не получите в будущем доступ к торговле. Под удар будет поставлено финансирование инвестпроектов международными фондами, которые предоставляют дешевое длинное фондирование не только для клиентов БТА, но и всего Казахстана. Уже на данный момент вам крайне сложно финансировать свои торговые транзакции. А если банки рухнут, это станет невозможным. Опять же это повлияет на казахстанские компании, которые будут нести более высокие затраты, чем конкуренты, и инфляция вырастет. Я не вижу параллелей между ситуацией с БТА и Альянсом и Lehmann Вrothers и ему подобными, но боюсь, что падение этих банков повысит стоимость фондирования для всех казахстанских компаний, особенно для государственных, входящих в состав "Самрук-Казына".

Другие страны решили спасать свои банки, например, Citibank и RBS были спасены государством. Все зависит от того, как развернется ситуация. Если консультанты вообще не найдут общий язык с зарубежными кредиторами, никто не знает, как те себя поведут и что ответят на предложения консультантов. В любом случае ликвидация крупнейшего банка причинит большой ущерб стране на международном рынке. К тому же будут потеряны возможности кредитования внутренней экономики. Вместе с тем я думаю, что господа Масимов, Келимбетов, Марченко пользуются доверием иностранных инвесторов, и если они смогут объяснить, почему они отказываются помогать банкам, к ним прислушаются, поскольку люди верят в личную профессиональную добросовестность. Опять же если посмотреть на БТА, вы увидите господина Сайденова и других очень опытных и компетентных людей в управлении.

– Вы слышали, что на последнем съезде "Нур Отана" президент сказал о том, что нам нужно реформировать банковскую систему?

– Я думаю, что казахстанским банкам есть чем гордиться. Очень легко занять негативную позицию в нынешней ситуации. Но нужно не забывать о том, как много они привнесли в экономику к настоящему моменту. С моей точки зрения, их тип банкинга был передовым. Они управляли так, как это преподается в бизнес-школах: если есть доступ к зарубежному капиталу, нет необходимости выстраивать собственную депозитную базу, потому что это более дорогая практика, необходимо быстро расти и так далее. Сейчас я бы больше заботился о том, к чему приведет реструктуризация. Возможно, останутся только несколько очень крупных банков, в то время как необходима конкуренция. При низкой конкуренции процентные ставки будут более высокими, чем должны быть при нормальной конкуренции. Я бы больше фокусировался не на реструктурировании сектора, а на предоставлении ликвидности. Как банк вы больше нуждаетесь не в собственном капитале, а в доверии. Если банку верят, он может работать даже при отрицательном собственном капитале. Но в любом случае банку жизненно необходим доступ к ликвидности, а в Казахстане это сейчас самая большая проблема.

Светлана Грибанова, корреспондент "Эксперт Казахстан"
Рахим Ошакбаев, автор "Эксперт Казахстан"
№24 (218)/22 июня 2009