О пережитках феодализма в Афганистане приходится слышать достаточно часто. Действительно, в стране еще сохраняются, а иногда и возрождаются довольно дикие обычаи. Наличествуют отсталые формы общественных отношений, но есть и те, которые пережитками не назовешь. Сберегаются многовековые традиции общинных отношений, религиозного благочестия, связей с природным миром, каковы и в наше время ценны, более того, востребованы современностью. Наряду с этим Афганистан, как и многие развивающиеся государства, в последние годы превратился в подопытное поле глобалистского эксперимента. Однако эксперимент этот рушится сейчас уже на всех континентах и оборачивается в постыдный пережиток недавнего прошлого.

Речь идет о глобалистском проекте, иначе – глобализме. Его не следует путать с глобализацией - процессом нейтральным, объективным, ни плохим, ни хорошим. Глобализация - многогранный ход истории, представляющий неимоверно ускоряющуюся в последние десятилетия взаимосвязь и взаимозависимость человечества. Ведь впервые наблюдается такое плотное всемирное переплетение и прикрепление народов друг к другу. Скажем так, что это новая по качеству и объему информационно-технологическая и культурная среда, в которой возможны воплощения разных путей развития, как прогрессивных, так и тупиковых.

То, что я называю глобализмом – направление разрушительное. Этот курс геоэкономического и геополитического поведения теснейшим образом увязан с неолиберальной идеей всесилия рынка и размывания социальных функций государства. Его достаточно просто сформулировал Буш младший. Покидая пост президента, в своей прощальной речи он не удержался от трафаретного заклинания – рынок должен быть впереди государства. Подобное мировоззрение представляет квинтэссенцию неолиберализма. Со временем оно превратилось в идеологию и практику рыночного фундаментализма. Его адепты слепо верят, будто рынок может управлять всем, достаточно только лишь до минимума свести его регулирование. Тогда его свободное распространение уничтожит бедность и угнетение, распустит диктатуры и объединит культуры.

Экономическая доминанта в глобалистском проекте очевидна, идея всемирной демократизации – вторична. На практике она используется скорее как инструмент продвижения неолиберальной капиталистической модели, причем как инструмент избирательный. К явно не демократическим, но лояльным режимам он, как правило, не применяется. Там же, где демократия, в ее западном понимании, ускоренно экспортируется, зачастую игнорируется элементарная неготовность подопытных обществ, принять такой общий шаблон.

Преобладающие ныне неолиберальные, рыночные формы глобализации выдаются их идеологами чуть ли не за единственно возможные, а их формирование до сих пор форсируется международными финансовыми и торгово-промышленными организациями. Глобализм насаждается не только с помощью экономических механизмов, но и путем прямого политического, а то и военного давления, как это делают США. Цель - унифицировать национальные экономики по неолиберальному образцу. Странам, нуждающимся в кредитах, инвестициях и в доступе на внешние рынки, навязываются - невзирая на культурные традиции и возможные негативные социальные последствия - жесткие "программы структурной адаптации". Такие программы, навязывались всем постсоветским странам, действуют они и в Ираке и в Афганистане.

Предлагаемая для них формула прогресса сводится к монетаризации, привязанности к американскому доллару, западной банковской системе, радикальному открытию рынка и радикальной приватизации, сворачиванию социальной ответственности государства, его присутствия в экономике, его протекционистских действий, ориентации на сырьевой экспорт. Результаты подобного курса оказываются противоположны ожидаемым.

О плачевном состоянии социально-экономического положения ИРА нам недавно пришлось услышать из уст ведущего афганского экономиста Устада Саида Масуда. (Международная конференция "Афганский кризис: возможные сценарии развития". Москва 8 апреля 2009 года.) В своем докладе профессор Масуд дал впечатляющую картину всех "прелестей" неолиберального эксперимента на его родине. Отмечу лишь их наиболее показательную часть:

Приватизация и без того скудной государственной собственности, выкупаемой за гроши, разрушила остатки промышленности. 168 приватизированных предприятий не работают и являются объектами спекулятивных операций по их перепродаже.

От промышленного капитала остались лишь крохи. Инвестиции перетекают в торговый сектор. Малое и среднее предпринимательство сохраняется преимущественно в сфере традиционных ремесел, торговли и услуг. Прекратили свое существование около 2500 малых предприятий, в их числе небольшие фабрики.

МВФ и Всемирный банк навязывают афганцам так называемые связанные кредиты, то есть под те программы, которые они сами считают целесообразными. Поощряется бесконтрольное развитие местной банковской системы по западному образцу. Играя по правилам неолиберальной финансовой системы, афганские банки потеряли 2 млрд. долларов США. Кредиты предприятиям выдают под 15 – 20 процентов.

При этом Банк сельскохозяйственного развития влачит жалкое существование. Помощь деградирующему сельскому хозяйству недостаточна и неэффективна. Капитал устремляется в торговлю сырьем и залежами полезных ископаемых. Одновременно снижаются таможенные пошлины на импорт, и наоборот – повышаются на вывоз афганских товаров.

Не решаются острейшие социальные проблемы. 85% населения находится ниже уровня бедности. 70% безработных полностью лишены социальной поддержки. МВФ рекомендует не повышать зарплату афганским служащим. В среднем они получают 80 долларов в месяц. (Следует учитывать, что, как правило, на эти деньги живут все многочисленные домочадцы). На этом фоне солидно откармливаются иностранные советники, получая до 20 тыс. долларов в месяц. Вообще с зарубежной помощью творятся чудеса. По данным Устада Саида Масуда из 30 млрд. долларов полученных от стран доноров для развития Афганистана, непосредственно на нужды страны израсходовано 4 млрд., остальные 26 "съели" сами международные организации, распределяющие эту помощь. В тяжелейшем положении находятся системы здравоохранения, образования и просвещения. Таким образом, вырисовывается весьма печальная картина присущая многим другим странам шедшим в русле неолиберальных реформ.

Яркий пример можно найти рядом, в соседней Киргизии. Сразу же после развала СССР она встала на путь неолиберальных реформ. Опередила другие страны Центральной Азии по либерализации цен и внешней торговли, монетаризации и приватизации, приняла гражданский кодекс западного типа, первой санкционировала частную собственность на землю и вступила в ВТО. Иными словами наиболее показательно в регионе проявила готовность следовать "шоковой терапии" по рекомендациям МВФ и Всемирного банка. Однако через 13 лет страна, считавшаяся чуть ли не образцом демократических и рыночных реформ на Востоке, оказалась на грани гражданской войны и экономического краха. Почти полностью разрушено сельское хозяйство. Показатели бедности в Киргизии приблизились к показателям разрушенного войной Таджикистана.

Сам Таджикистан за более чем десятилетний послевоенный период не может выбраться из экономической разрухи. Дело здесь не только в коррупции и безграмотном хозяйствовании, но и той схеме приватизации, что настойчиво внедрялась Всемирным банком. Акции предприятий выкупались отдельными лицами, в то время как рабочие коллективы не имели права владения ими. Многие заводы и фабрики до сих пор не удается поднять на ноги. Банки предлагают запредельно высокие кредиты. Правда в Таджикистане, более сдержанная позиция по передаче в частную собственность земли, крупнейших объектов энергетики и промышленности оставляет больше шансов для развития.

Следует учитывать, что начало гражданской войны в Таджикистане совпало со стремительным распространением по планете идей и практики неолиберальной глобализации. Они оказали значительное влияние на образ мыслей и дел части влиятельной элиты Таджикистана. Принимая во внимание идеологические разногласия тех лет, напомню и то, что накануне войны была осуществлена попытка радикальной приватизации госсобственности с явным стремлением ее перераспределения лишь в пользу отдельной части регионов. За фасадом демократизации шел дележ экономического пирога. Увлеченная этим бюрократия отстранилась от своих прямых государственных обязанностей, в результате чего возникла столь вожделенная для неолибералов временная мини-модель стихии рынка и минимизации госуправления. "Шоковая терапия", наложившись на политический и социально-экологический кризис, взорвала Таджикистан изнутри. Форсированное внедрение глобалистского проекта на специфической почве местной политической культуры и общественной психологии повлекло трагические последствия. Нация оказалась расколотой, процессы становления рынка и демократии были отброшены назад на многие годы.

Подобно тому, как на закате материалистического псевдосоциализма кремлевские мечтатели продолжали строить грандиозные планы по переустройству мира, так и вашингтонские теоретики на закате не менее материалистического глобализма взялись рьяно моделировать собственные геоутопии. Одна из них - амбициозный американский проект "Большой Центральной Азии".

Напомню, что на дипломатическом уровне он начал активно обсуждаться американцами с руководством центральноазиатских государств, после того, как их позиции в регионе заметно пошатнулись из-за обострения отношений с Ташкентом в 2005 году. По расчетам Бюро по делам Южной и Центральной Азии Госдепартамента США, разрыв американо-узбекских связей должен частично компенсироваться за счет улучшения стратегических позиций Соединенных Штатов в Казахстане, Киргизии и Таджикистане. Эти республики занимают важное место в сохраняющихся планах Вашингтона по переориентации Центральной Азии с России на южноазиатский регион и Турцию. Киргизию и Таджикистан в рамках Программы содействия региональному рынку энергии (REMAP) и при поддержке Агентства США по международному развитию (USAID) планируется использовать как главных поставщиков электроэнергии для Казахстана, Афганистана, Пакистана и Индии. Проект США по созданию новой электросети, связывающей Центральную и Южную Азию, направлен одновременно на изоляцию Узбекистана, отстранение от центральноазиатских электропотоков Ирана и Китая и ослабление растущего энергетического влияния России в регионе. Теоретики Большой Центральной Азии представляют ее в виде некоего гомогенного регионального объединения на базе общей истории и культуры, не отягощенной национальными интересами и границами. Предполагается осуществление контроля над территориями без участия в урегулировании локальных конфликтов.

Сюрреализм такого гиперпроекта, выдержанного в духе неолиберальных представлений о размывании национально-государственных функций и всесилии рынка, вполне очевиден и опасен. Попытки его практического воплощения лишь вызовут дестабилизационную волну в Центральной Азии и сопредельных регионах, обострят отношения с членами Шанхайской организации сотрудничества.

На упомянутой конференции наши афганские коллеги высказывались за необходимость эффективного регионального сотрудничества. Согласен, что оно крайне необходимо. Круг заинтересованных в нем стран уже обозначился. Это и страны ШОС - Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан, и проявляющие возрастающее стремление к сотрудничеству с ней Афганистан, Индия, Иран, Монголия, Пакистан и Туркменистан. Для ИРА это в основном естественное, знакомое поле взаимоотношений, которое способно принести немало полезных плодов.

Разумеется, что помимо региональных форм сотрудничества, возрастает и глобальная кооперация. К сожалению, в ней пока над открытым взаимовыгодным сотрудничеством, над решением насущных проблем человечества, доминируют методы конкуренции и силы. Рыночная экспансия, погоня за прибылью, растущая милитаризация охватили большинство стран, в том числе и мусульманского мира и породили массу не виданных ранее рисков.

Не стоит, конечно, все беды сводить к распространению глобализма. Ведь многое кроется попросту в наших собственных пороках. Однако очевидно и то, что навязываемая человечеству "цивилизация бизнеса" противоестественна. В ней рынок становится ведущим локомотивом прогресса, перекрывает все остальные ценности жизни. Рыночный фундаментализм, как ответную реакцию, порождает фундаментализмы иного рода, как правило, со своими крайностями и пережитками.

Наивно полагать, что смена руководства США и новые веяния в Европе повлекут скорые перемены в мировой геоэкономике и геополитике. Инерция продвижения глобалистского проекта еще слишком велика. Но на мировом уровне крах неолиберального капитализма бесспорен. Набирают силу новые альтернативы развития. Будем надеяться, что их ростки найдут свою благодатную почву и в Афганистане.

6.08.2009

Об авторе: Азиз Шавкатович Ниязи - старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, кандидат исторических наук.