Демократия в Афганистане представляет собой принятие желаемого за действительное

В феодальном обществе, которое долго выбирало лидеров в соответствии с религией и традициями, победитель сегодняшних выборов может рассматриваться как нелегитимный – просто потому, что он избран.
Монтерей, Калифорния и Вашингтон. В то время, как мир наблюдает за сегодняшними президентскими выборами в Афганистане, американцам было бы на пользу обдумать уроки Вьетнама.
Сходство является поразительным. Республика Южный Вьетнам также проводила у себя выборы во время интервенции США, несмотря на продолжающиеся действия против повстанцев. Прежде, чем американские войска оказались вовлеченными, обе страны одержали оглушительные победы над европейскими державами после десятилетия ведения боевых действий, лишь с тем, чтобы затем оказаться втянутыми в другое десятилетие гражданской войны в основном между севером и югом.
Как отметил историк Эрик Берджеруд, Соединенные Штаты потерпели поражение во Вьетнаме, в конечном счете, не из-за своего крайне порочного подхода к борьбе против повстанцев, несмотря на то, какой урон он нанес, а из-за того, что в Южном Вьетнаме никогда не было установлено правительство, рассматриваемое в качестве легитимного большинством его народа. Эксперты согласны с тем, что правительство, которое считается легитимным 85-90 процентов населения, является непременным условием для достижения успеха в борьбе против партизан. Южный Вьетнам никогда не приближался к достижению такого уровня законности, и чего, к сожалению, нет и в Афганистане после 2001 года. С точки зрения некомпетентности и местной коррупции, Кабул является возвращением Сайгона.
Именно поэтому мы не должны слишком пристально вчитываться в результаты сегодняшних выборов. Даже если они должны будут привести к высокой явке избирателей, допустить относительно незначительное число нарушений и обеспечить значительное большинство голосов в пользу победителя, они не обеспечат легитимность новому правительству.
Отец современной социологии Макс Вебер указал, что правительства обеспечивают себе легитимность из трех основных источников: традиционного, религиозного и законного. Первые два являются очевидными; под "законным", Вебер понимал демократические государства западного стиля, основанные на популярном представительстве и верховенстве закона. И в этом смысле пирог политической неудачи в Афганистане был испечен в ходе Боннского процесса 2001 года.
В своем порыве, направленном на то, чтобы обеспечить за одну ночь пример успеха демократии, администрация Буша упустила из внимания афганскую историю. В действительности, она была преднамеренно антиисторической. Это трагично, потому что афганская история демонстрирует окончательно и без сомнения, что легитимность правления там обеспечивается исключительно исходя из первых двух источников Вебера: традиционного (в форме монархии и племенных патриархатов) и религиозного. Там был или король, или религиозное руководство, или лидер, утвержденный халифатом (или впоследствии местными религиозными государствами).
Часто в афганской истории легитимность, полученная таким образом, была усилена с помощью других средств, обычно принудительных и зачастую зверских. Например, правления Эмира Абдур Рахмана, "Железного Эмира", (1880-1901) и правление "Талибана" (1996-2001) были основаны на принятых источниках легитимности правления (династических и религиозных, соответственно), но усилены тоталитарными методами. Эти два примера указывают на то, что легитимность не должна сводиться воедино с популярностью: иметь власть для того, чтобы управлять весьма отличается от того, чтобы быть популярным правителем. Американские президенты, например, всегда являются легитимными лидерами, но не всегда популярными.
Эта историческая действительность представляет собой большую проблему для США. Демократия – это не слой краски. Феодальное общество, в котором женщины все еще во многом рассматриваются как собственность, а грамотность достигает менее 10 процентов в сельских районах, не способно как по волшебству перепрыгнуть через 400 лет политического развития и трансформироваться через десятилетие в демократию. Претензии на легитимность текущего правительства Афганистана базируются полностью на законном источнике – победе на выборах. В то же время у этого подхода нет никакого исторического базиса для того, чтобы легитимизировать афганское правление. Победитель сегодняшних выборов будет в значительной степени рассматриваться как нелегитимный, из-за того, что он избран.
Трагическая ошибка, против совершения которой мы выступали, заключалась в устранении афганской монархии от церемониальной роли в новой афганской Конституции. Почти две трети делегатов Лойи Джирги в 2002 году подписали ходатайство о том, чтобы сделать стареющего короля Захир Шаха временным главой государства, и только массивное негласное вмешательство США в форме дачи взяток, совершения секретных сделок и выкручивания рук привело к водружению на должность Хамида Карзая – кандидата, поддерживаемого США.
Те же самые высокопоставленные чиновники США и ООН затем проехались верхом по конституционному процессу, в результате чего монархия была устранена полностью. Это было афганским эквивалентом путча Диема 1964 года во Вьетнаме: после этого уже не было никакой возможности для создания стабильного светского правительства. В то время, как афганский король мог бы придать легитимность избранному лидеру в Афганистане, без него избранный президент представляется сидящим на одноногом стуле.
Американец не может объявить самого себя королем и рассматриваться как легитимный: монархия не является источником легитимности для управления в Америке. Точно так же человек не может быть выбран президентом в Афганистане и восприниматься в качестве легитимного. Системы правительства обычно вырастают из существующих традиций, как это случилось в США, например, после войны за независимость. В Афганистане они были навязаны извне. Представительная демократия просто не является источником легитимности в Афганистане на этом этапе его развития. Во многом это объясняет, почему религиозный источник легитимности в форме ненавистного "Талибана" возвращается обратно так мощно.
Как в случае Вьетнама после путча Диема, на сегодняшний день существует чрезвычайно малая вероятность установления сильного центрального правительства в Кабуле, которое в действительности признавалось бы в качестве легитимного афганским народом, и у которого была бы существенная общественная поддержка по всем этническим и религиозным секторам страны.
Поскольку пересмотр афганской Конституции с тем, чтобы восстановить церемониальную монархию, в настоящее время крайне маловероятен, единственный остающийся выбор состоит в том, чтобы уйти от непродуктивных усилий по "расширению власти центрального правительства". Они еще больше подрывают традиционные источники местной легитимности и сопротивления "Талибану". Вместо этого следует работать на то, чтобы вновь придать силу легитимным местным органам власти в более децентрализованном государстве.
(Томас Х. Джонсон – профессор-исследователь отдела изучения проблем национальной безопасности и директор программы по изучению культуры и конфликтов в Высшей школе ВМС США в Монтеррее, Калифорния. Крис Мэйсон является отставным сотрудником дипломатической службы, который служил в 2005 году в качестве политического офицера в провинциальной команде по вопросам восстановления провинции Пактика Афганистана. Он в настоящее время является старшим научным сотрудником в программе по изучению культуры и конфликта и в центре продвинутых исследований вопросов обороны в Вашингтоне).

Томас Х. Джонсон и М. Крис Мэйсон
"Christian Science Monitor", 20 августа 2009 года