"Шала-қазақ" – это не диагноз
К вопросу о русскоязычных казахах

Шала-казахи – род, вид, класс, ореол обитания. "Круглый стол", прошедший на днях в редакции газеты "Мегаполис", был посвящен этой теме. Или, правильней будет сказать, обсуждению скандальной книги Жакупова Жумабая, которая так и называется "Шала-қазақ". И хотя можно много рассуждать о феномене "шала-казахства", но лучше послушать, что думают по этому поводу участники встречи.
Модератор "круглого стола" Серик Малеев: – Язык книги очень легкий, живой, что для человека, прежде никогда книг не писавшего и с литературным трудом незнакомого, уже очень хорошо. Автор излагает свои концепции, предлагает свое видение мира. И хотя с Жумабаем Жакуповым можно соглашаться или не соглашаться, в книге есть немало хороших моментов. Другое дело, что под пером Жумабая собирательный образ шала-казаха вышел излишне позитивным (очевидно тому виной жизненный оптимизм самого автора). Дескать, ах какие замечательные ребята шала-казахи. Хотя многим это видится по-другому. Среди шала-казахов есть как замечательные рябята, так и не совсем замечательные и не замечательные вовсе. Это жизнь.

Но в книге красной нитью проходит главный мотив, который несомненно следует записать в актив автора, если учесть, что она писалась на протяжении трех-четырех лет. Это те места, где Жумабай Жакупов призывает к консолидации шала-казахов и нагыз-казахов. Такая консолидация, я думаю, уже произошла. И по-большому счету на сегодняшний день между шала-казахами и казахами обычными нет разъединяющих мотивов.

И здесь я бы хотел предоставить слово Айдосу Сарыму, чтобы выслушать его мнение, касающееся как книги, в частности, так и в целом феномена шала-казахства.

Политолог Айдос Сарым: – Я вообще за появление любых философских, публицистических книг, повышающих в обществе уровень дискуссии. И в этом смысле я полагаю, автор напрасно закрывается, избегая обсуждения книги. Что же касается шала-казахства, то это некий социальный переходный феномен, берущий, на мой взгляд, свое начало в пятидесятых годах. Когда общество немного успокоилось, режим стал мягче, именно тогда многие казахи стали перебираться в города.

Но и в это время в самой казахской среде не возникало особых противоречий. Поляризация произошла в середине и конце восьмидесятых, когда многие казахи стали задаваться вопросом: кто мы, откуда наши корни? Вот тогда и произошел раскол на тех, кто знает казахский язык, и на тех, кто им не владеет.

А вообще я рад появлению такой книги. Ведь в наше время нет ни книг-антиутопий, ни книг-утопий. Нет произведений – фантазий, которые показали бы Казахстан через пятьдесят лет. Мы живем только днем сегодняшним и не задумываемся о том, что будет завтра.

Книга "Шала-қазақ" как раз и пытается осуществить прогноз на ближайшее будущее, в формате которого автор излагает свои идеи социально-общественного переустройства.

А, предположим, Советский Союз не развалился бы? Как бы жили казахи тогда? Сумели бы они вернуться к своим национальным истокам? Сумели бы сохраниться как нация? Притом, что те же шала-казахи порой не столь уж большие русофилы. Ведь это в их среде зародилась пословица: "Хочешь стать казахским националистом, отучись в Москве".

Жумабай Жакупов. "Шала-Қазақ". Глава 1

"Итак, на повестке дня стоит вопрос о нашем дальнейшем движении, – к какому берегу держать курс, какие маяки выбрать казахам в качестве ориентиров? Однако, погрузившись в тему, я стал осознавать свою органическую невозможность говорить от имени всех казахов. Я – шала-казах. Таких, как я – несколько миллионов. И существуют некоторые фундаментальные основы, отделяющие нас от остальных казахов".

Игорь Шахнович, главный редактор газеты "Мегаполис": – Я думаю, та оценка, которую дает Айдос Сарым по отношению к шала-казахам, очень близка к действительности. К примеру, когда я познакомился с Сериком Малеевым, то долго не мог понять его некую заточенность. Пока не спросил: "Серик, а ты где живешь?" – "В Рабочем поселке". – "А давно ты там живешь?" – "Да всю жизнь".

А ведь я представляю себе Рабочий поселок. И тогда я подумал, что он там был, наверное, едва ли не единственным казахом. Тут уж в его голове что хочешь могло зародиться.

Нуркен Калыкберген, друг и представитель автора: – Я хотел бы сказать, что автор книги не преследует цель достичь известности, чтобы на этой платформе озвучивать какие-то политические цели и требования. Просто это взгляд русскоязычного казаха на окружающую его действительность, которую он пытается понять. Поэтому автор закрылся от каких-либо комментариев и публичных выступлений. Для него сейчас важно получить оценку общества – действительно ли его выводы верны, и есть ли люди, поддерживающие его точку зрения.

И потом, я недавно побывал в Китае и подметил одну вещь. Наши студенты, приезжающие обучаться в эту страну, часто смотрят немного свысока на китайских казахов. Это мне говорили сами казахи Китая. Наши себя считают более продвинутыми. Откуда это берется – непонятно.

Есть и еще наблюдение. Если на уровне общего употребления наш язык не отличается от языка китайских казахов, то все, что касается понятий новой экономики, политики, технологий, в этих сферах существует большое отличие. У нас придумывается очень много сложных терминов, дублирующих общеупотребительные иностранные слова, такие, как Интернет, телефон, аэропорт и тому подобное. Язык начинает розниться и розниться, к сожалению, не в нашу пользу. И эта проблема в книге отражена. Очень много в современном казахском языке неологизмов, не понятных для зарубежных казахов, усложняющих понимание языка.

Жумабай Жакупов. "Шала-Қазақ". Глава I

"Жизнь в русском социуме значительно изменила менталитет шала-казахов. Главное изменение связано с рационализацией их сознания. Русские, как представители западной цивилизации, обладают по сравнению с казахами более рациональным сознанием. При этом сами русские, сравнивая себя с европейцами, говорят о меньшей рациональной составляющей в русском национальном сознании. Тем не менее, очевидно, что шала-казахи стали более рациональными, поставив в своем сознании приоритет логики и рассудка над чувствами и эмоциями".

Серик Малеев: – С аналогичной проблемой сталкивалась и Россия на рубеже XIX века. Когда придумывались новые слова. Галоши назывались мокроступами, фортепьяно – громобоем. Мы же называем фортепьяно – "сундуком мелодий". Какие-то неологизмы, очевидно, укоренятся, какие-то нет. Думаю, это детская болезнь, которой мы переболеем. Но я хотел сказать о другом. Существует такой стереотип в некоторых кругах казахской интеллигенции, согласно которому настоящая казахская среда – она такая чистая, светлая, в то же время рассматривающая шала-казахов в качестве носителей какого-то вселенского негатива.

Эту картину дополняет второй стереотип, рисующий "войну" нагыз-казахов и шала-казахов в канве библейского сюжета борьбы добра и зла. Но я лично такого острого конфликта не наблюдаю. Я полагаю, и шала-казахам, и нагыз-казахам есть что внести в общую копилку казахского общества, предоставляющую нам возможность взаимного обогащения. И не кроется ли в этом определенный позитив? Как вы считаете? Этот вопрос я бы хотел адресовать уважаемому мной Сейдахмету Куттыкадаму.

Сейдахмет Куттыкадам, главный редактор журнала "Мысль": – Вначале я бы хотел отметить саму работу. Понятие "шала – қазақ" было до недавнего времени неким объектом, а тут проявляется субъектность. Это очень интересный феномен, когда заходит разговор о миропонимании определенной группы людей. Конечно, есть перегибы, когда автор свои симпатии отдает подспудно шала-казахам, показывая их умными, образованными. Иногда у русскоязычных казахов проскальзывает это в разговорах. Они считают себя знающими едва ли не всю мировую литературу и смотрят на своих казахоязычных собратьев чуть ли не как на туземцев. Но это совсем не так.

Впрочем, есть и другая точка зрения, напротив, рисующая шала-казахов людьми недалекими, оторванными от своих корней. Это все связано с ментальностью.

На самом деле в казахской среде существует очень сильная, мощная интеллигенция. Стоит хотя бы обратить свой взгляд в историю. Те же лидеры движения "Алаш", представленные яркими именами, были в основном носителями традиционных казахских ценностей.

Но есть претензии и к нынешней казахской интеллигенции, вышедшей из глубинки. Их стремление отгородиться от всего мира, навязывание только казахских ценностей – это тоже в определенной степени выглядит задачей невыполнимой в условиях современной глобализации. В мире совсем другие приоритеты. И хотим мы того или нет, но мы их должны принимать. Не мир должен под нас подлаживаться, а мы под мир.

И вообще понятие шала-казах я привык рассматривать несколько в другой плоскости. Для меня шала-казах не тот, кто плохо говорит на казахском языке, а тот, кто обделен духовной культурой. Вот кто настоящий шала-казах.

Потому что, если ты не так знаешь казахский язык, но сам богат духовно, ты рано или поздно к языку придешь. Айдос правильно говорит, обстоятельства заставят. Но если у тебя нет никакого представления о культуре, то ты никогда не поднимешься до понимания подобных вещей. Не вырастишь духовно. Тогда вся наша нация рискует выродиться в таких шала-казахов. Мы будем владеть бытовым казахским языком, но не сможем достичь высот духа.

Поэтому, мне кажется, что те вопросы, которые автор поднимает, где–то болезненно, может, задевая чьи-то чувства, они достаточно интересны и актуальны, их надо обсуждать. В конце концов нам следует определиться, какими мы хотели бы видеть казахов? Например, существуют формулировки, каким должен быть ариец, каким должен быть японец, американец, англичанин. Поэтому и для нас важно понять, каким должен быть казах. Какими должны быть его мировоззрение, привычки, культура, взгляды. И мне кажется, что, отталкиваясь от таких дискуссионных вещей, мы можем к этому прийти.

Айдос Сарым: – Я бы хотел продолжить вашу мысль. И все равно, многие проблемы остаются до конца не изученными, не раскрытыми. Тот же феномен шала-казахов мы не знаем, насколько он глубоко укоренился в казахской среде. Исчезнет ли он, как страшный сон, через два-три поколения или же приведет к креолизации общества? Причем опыт Латинской Америки, находящейся на стыке трех цивилизаций и буквально взорвавшей в XX веке мир своей литературой, в этом смысле дает большую пищу для ума. Сможет ли казахстанская литература и искусство достичь таких же высот – тоже ведь вопрос интересный.

С другой стороны, уже сегодня в казахскоязычных СМИ идут более активные, оживленные, глубинные дискуссии, чем мы это видим в русскоязычных изданиях. Поэты, писатели, просто не равнодушные читатели, как верно подметил Саке, пытаются кодифицировать казахскость. "Десять признаков казаха", "Двадцать пять признаков настоящего казаха", – материалы под такими заголовками выходят в разных казахских изданиях. То есть люди ищут какой-то стандарт. Единый канон. Поэтому утверждения автора книги, заявляющего о более высоких стандартах потребления шала-казахов, в этой связи мне представляются крайне важными. Мы не должны уронить эту планку, опускаясь до уровня некоторых слаборазвитых африканских стран, но напротив, нам ее необходимо поднимать как можно выше. Поэтому сегодня мало знать эпос Кобланды и Алпамыс-батыра для того, чтобы считаться настоящим казахом. Необходимо развиваться. Нация должна модернизироваться.

Жумабай Жакупов. "Шала-Қазақ". Глава II

"Вне всякого сомнения, шала-казахи ощущают себя казахами. Спросите любого шала-казаха: хочет ли он быть русским, американцем или турком? Со стопроцентной вероятностью прозвучит отрицательный ответ. Это притом, что данный шала-казах, возможно, толком и одного предложения не скажет на родном языке, не испытывает интереса к национальной культуре и плохо знает историю своего народа. Тем не менее в нем сидит глубокое осознание того, что он является казахом, и это казахское состояние соответствует его личностному "я". Через понимание данного феномена я прихожу к глубинности осмысления казахского цивилизационного кода".

Серик Малеев: – Мне бы хотелось задать напоследок вопрос Сейдахмету Куттыкадаму. Я сколько себя помню: всю жизнь помогаю своим племянникам и племянницам в получении образования, прописки, обустройства в городе. Саке, как вы полагаете, насколько эффективно работает социальный лифт, предоставляющий возможность казахам из аула адаптироваться в городах, опираясь на поддержку шала-казахов?

Сейдахмет Куттыкадам: – Я напротив, отнюдь не намерен идеализировать сегодняшнюю ситуацию. Ведь что произошло? С переходом на рыночные отношения многие русскоязычные казахи очень быстро обогатились. В то время, как большинство традиционных казахов оказалось на социальном дне. И это главный психологический фактор, разделяющий наше общество. Этот вопрос надо очень серьезно исследовать. В чем тут дело? В том, что одни оказались чересчур прорывными или в том, что потенциал сельских казахов был не до конца использован?

Мировой опыт показывает, что какими бы ни были высокими знания, полученные отдельной группой населения, но если они не сочетаются со своими корнями, со своей народной культурой, то из такой среды никогда не выйдет великий лидер. Возьмите такие фамилии: Нельсон Мандела, Мустафа Ататюрк, Ден-Сяопин, Индира Ганди, – все эти выдающиеся руководители сочетали великолепные знания с любовью к своему народу.

У нас же, к великому сожалению, идет отрыв от родных корней, перерастающий в некое противостояние. Намеренно игнорируется казахский язык. Потому что я богат, я преуспеваю, для меня английский важней. А это очень ошибочное мнение, ведущее в итоге к поражению нации. Это трагедия как для отдельного человека, так и для общества в целом. Прежде всего, потому что потенциал личности вместо того, чтобы работать на развитие нации, уходит на какие-то сугубо эгоистические цели.

Мы не должны забывать, для чего человек живет. Для того, чтобы оставить о себе в народе светлую память. Для того, чтобы о нем помнили, даже спустя много веков. Чтобы им гордились его внуки и правнуки.

А вовсе не для того, чтобы набить свою ненасытную утробу. И наши предки об этой истине, в отличие от нас, знали.

№ 36 (448) 21.09.2009

Серик МАЛЕЕВ