Новый лидер
Готов ли мир принять китайский вызов

Завтра в Китае будут праздновать 60-летие Китайской Народной Республики, провозглашенной 1 октября 1949 года. Найдется немного стран, которым за время жизни всего одного-двух поколений довелось дважды испытать полное преображение. Тем более если это время - лишь краткий миг в их многотысячелетней истории.

Первая глубочайшая трансформация произошла 60 лет назад, когда, избавившись от гнета феодализма и колониализма, Китай устремился к новой жизни под знаменами коммунизма, коллективизма и тотальной унификации. Второй раз это произошло через 30 лет с переходом к политике реформ. Главным вектором движения стали открытость внешнему миру и нарастающее многообразие форм собственности, укладов жизни, вкусов и пристрастий. При этом колоссальные перемены, позволившие Китаю осуществить беспрецедентный рывок в историческом развитии, не поколебали политическую и социальную стабильность, не нанесли урона национальному единству и территориальной целостности страны.

Заимствуя многое извне, Китай оказывает все большее влияние на окружающий мир. Стремительная динамика экономического роста побудила многих экспертов еще в начале нашего века прогнозировать неотвратимое превращение Китая в крупнейшую по объему экономику. Мировой финансовый кризис приблизил эту перспективу. Успешно осуществляя программу оздоровления национальной экономики, Китай возглавил выход из кризиса всей Азии и способствовал улучшению глобальных перспектив.

Все более очевидным становится появление на мировой арене новых лидеров, в первую очередь Китая. Но ведет ли сокращение круга стран и народов, готовых следовать в фарватере США, к расширению роли Пекина - не только геополитической и экономической, но и цивилизационной? Будет ли грядущее доминирование Китая в мире основываться на "мягкой силе" культуры и на возрастающей готовности человечества принимать и разделять китайские ценности и китайскую модель развития?

"Когда Китай станет править миром"

Летом нынешнего года вышла книга специализирующегося по проблемам Восточной Азии британского журналиста Мартина Жака "Когда Китай станет править миром: возвышение Срединного царства и конец Западного мира". Он без тени сомнения дал утвердительные ответы на поставленные выше вопросы.

Мартин Жак полагает, что современный Китай возвращается к своим конфуцианским истокам и время способствует не вестернизации Китая, а китаизации мира. При новом миропорядке Шанхай превратится в международную финансовую столицу вместо Лондона и Нью-Йорка. Юань займет место доллара в качестве глобальной резервной валюты. Китайский язык будет соперничать с английским. В мире распространится конфуцианство. Отношения Китая с соседями будут строиться на принципах древнего вассалитета - изъявляя почтение к китайскому культурному первородству, они смогут избежать вмешательства в свои внутренние дела.

Эти футурологические "прозрения" имеют мало отношения к реальности. Такое нередко случается с западными левыми интеллектуалами, когда они проецируют свои идеальные конструкции на страны с другим строем - будь то прежний СССР, Куба или сегодняшняя КНР. В результате они порой лишь усугубляют те страхи, которые внушают миру откровенные алармисты.

Китай, скорее всего, догонит США по размерам ВВП. Но это не может произойти в ближайшие десять-двадцать лет. К тому же объем ВВП не самый главный показатель при оценке экономики разных стран. При расчете ВВП на душу населения Китай пока еще не входит даже в первую сотню государств.

Да и юань еще долго не сможет заместить доллар, китайская валюта остается пока неконвертируемой. Переход же к свободной конвертации неизбежно приведет к удорожанию юаня, что может неблагоприятно сказаться на китайской внешней торговле.

Китай добился немалых успехов в развитии науки, однако Нобелевскую премию пока не получил ни один ученый КНР. Воскрешение же вассальных отношений с соседями является чистой фантазией. Трудно представить, чтобы хоть одна соседствующая с Китаем страна согласилась на подобную роль.

Модернизация и перемены

Попытки истолковать будущее Китая через призму традиционных устоев также вызывают немало вопросов. Культурная традиция сохраняет немалое значение и даже служит моральной подпоркой китайской власти. Но переход к рыночным отношениям, индустриализация, урбанизация и погружение в глобализацию имеют не только экономические последствия. В еще большей степени они ведут к глубочайшим изменениям в менталитете и поведении человека и социума.

В Китае происходит всесторонняя модернизация, которая, собственно, и лежит в основе экономических достижений. Переход от традиционной крестьянской цивилизации к современной урбанистической несет с собой не только плюсы, но и моральную деградацию, отчуждение, разрушение семейных уз, рост преступности. Тем не менее Китаю до сих пор удавалось минимизировать эти негативные последствия.

Тесная идентификация индивида с нацией и коллективом в Китае не исчезла. Однако личный интерес уже не считается проявлением индивидуализма, эгоизма и прочих буржуазных пороков. Напротив, он стал мощным двигателем поощряемой в стране частной инициативы и предприимчивости. Прежняя уравниловка и непотизм мало-помалу сменяются конкуренцией, ориентацией на достижения и эффективность. Постепенно уходят в прошлое патриархальность, патернализм, зависимость от постоянной государственной опеки.

В Китае укореняются полностью отсутствовавшие ранее договорные отношения между юридическими и физическими лицами, между индивидом и государством. Быстро растут принадлежащие к среднему классу новые социальные слои, создается основа для возникновения гражданского общества.

Бюрократия в Китае по-прежнему сильна. Но чиновничество сегодня в значительной степени формируется не номенклатурным способом, а посредством открытых экзаменационных конкурсов. По скорости принятия решений на всех уровнях Китай, как показывают опросы инвесторов, опережает сегодня многие страны.

Модернизация затрагивает и внешнюю политику. Китай многократно заявлял, что не мыслит свое возвышение на путях возрождения империи, не будет стремиться к мировой гегемонии и не станет исполнять роль мирового полицейского подобно нынешним США. Эти заявления можно принимать или не принимать на веру, но пока в международном поведении Пекина ничто не указывает на обратное. Добиваясь реализации национальных целей, Китай заинтересован в обеспечении мирных условий для своего развития. Становясь все более сильным, он проявляет растущую готовность брать на себя ответственность за решение сложных международных проблем, включая нераспространение ядерного оружия, борьбу с голодом и нищетой, противостояние терроризму, предотвращение потепления климата.

Китайская модель как достояние человечества

При обсуждении китайской модели развития эксперты из КНР до последнего времени делали акцент на ее специфичности. Они подчеркивали, что она привязана к особенностям страны - историческим, демографическим и культурно-цивилизационным, и потому малопригодна для повторения в других странах. Но по мере нарастания национальной мощи акцент стал меняться. Все чаще речь идет о всемирно-историческом значении опыта КНР, о том, что страны третьего мира (в первую очередь африканские) могут почерпнуть немало полезного для себя в китайском пути. Глобальный финансово-экономический кризис подтвердил жизнестойкость китайской модели, что повысило ее популярность.

Китайская модель впитала в себя немало западных идей, связанных с построением рыночной экономики и правового государства. Это способствует ее привлекательности и делает ее по-настоящему общезначимой. Главное, чего она не приемлет, - это западное толкование демократии с упором на многопартийность, разделение властей и всеобщие выборы.

Пекин отнюдь не отвергает демократию. Это понятие присутствует во многих важных партийных документах, но его содержание отличается от западного. В Китае идут дискуссии о том, следует развивать демократию снизу вверх или сверху вниз, каким должно быть соотношение демократии внутрипартийной и общегражданской, совещательной и представительной.

Но китайские политики не готовы приносить в жертву развитию демократии политическую и социальную стабильность. История Китая за шестьдесят лет не раз доказала обоснованность такого подхода. Поэтому продвижение по пути демократизации осуществляется без спешки, по мере созревания необходимых политических, экономических и социально-культурных условий.

Китай готов отвечать на глобальные вызовы эпохи. Финансово-экономический кризис там воспринимают не только как испытание, но и как подходящий случай, позволяющий осуществить давно назревшие преобразования в разных областях общественной жизни и еще более повысить национальную конкурентоспособность. Расширить внутреннее потребление и тем самым сократить избыточную зависимость от внешних рынков. Повысить вклад научно-технического прогресса в экономический рост. Сократить избыточное потребление энергии и загрязнение окружающей среды. Реформировать здравоохранение, расходы на которое стали непосильным бременем для рядового гражданина.

Готов ли мир принять китайский вызов и использовать опыт Китая на общее благо? Способен ли он выстраивать с Китаем равноправное, взаимовыгодное и эффективное стратегическое партнерство? От ответов на эти вопросы во многом зависит будущее человечества.

Яков БЕРГЕР, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН
N°179
30 сентября 2009