Трехполюсный беспорядок: новая Великая игра с самого начала

Понедельник
Кыргызстан – единственная страна, на территории которой разместились как американская, так и российская военная базы. В экономическом плане страна зависит от денежных переводов трудовых мигрантов, которые работают в России, и от своей процветающей торговли с Китаем. Правители страны обладают навыками балансирования этих трех супердержав против друг друга, однако рядовые граждане остро чувствуют напряжение и давление.
Американское влияние было заметно уже с того момента, как я прилетел в аэропорт "Манас" в столице Кыргызстана, Бишкеке. Кыргызы, возвращающиеся из-за границы, тащили огромные пакеты, полные всякими товарами, которые невозможно приобрести дома. Китайские бизнесмены изо всех сил старались заполнить свои иммиграционные формы. Западные туристы иронизировали, что их визы слишком дорого стоят. Один английский турист отошел от своих друзей в сторону черных стоек с телефонами, расположенными в дальнем углу зала. До того, как он снял телефонную трубку, кыргызский пограничник, стоявший без дела, остановил его. "Нет…Те аппараты для американцев…Эти для звонка в американскую базу".
Телефонные аппараты предоставляют прямой выход на американский Центр транзитных перевозок - важное звено в цепочке поставок НАТО в Афганистан. В июле 40 тысяч американских солдат отправились в Афганистан через аэропорт "Манас". Через стеклянные стены зала паспортного контроля, я мог видеть некоторые военные самолеты, вырисовывающиеся на фоне маленьких и устаревших советских пассажирских самолетов кыргызстанских авиалиний.
В феврале президент Кыргызстана Курманбек Бакиев сорвал щедрый пакет финансовой помощи от России и последовал желаниям Кремля закрыть американскую авиабазу "Манас". Но в июне Бакиев резко изменил свое мнение. В обмен на существенное увеличение арендной платы и изменение названия базы в "Транзитный центр в "Манасе"" базе было позволено остаться.
То решение было спорным. Улан, работающий в кафе аэропорта, с которым я начал беседу, сказал, что строительство взлетно-посадочной полосы обошлось "ценой демократии в Кыргызстане". На президентских выборах в июле он отдал свой голос за кандидата от оппозиции. На выборах с 76,4% голосов победу одержал Бакиев, а ОБСЕ назвала выборы "разочарованием".
Я попросил Улана подвезти меня в город. Немощенные дороги и обветшавшие маленькие дома делают Бишкек больше похожим на деревню, чем на столицу. Он высадил меня на одной из серых улиц в центре города, перед зданием НПО "Интербилим", которым руководит Асия Сасыкбаева. Она, как и Улан, выразила озлобленность на Запад – в частности, на американцев.
Я уехал от Сасыкбаевой с намерением узнать американскую точку зрения и выехал за город в Транзитный центр в "Манасе" для беседы с майором Рикардо Будденом, ответственным за связи с общественностью. Будден решил показать мне школу, которую они строили для того, чтобы помочь местным жителям. Наша экскурсия была напряженной: американские чиновники сердились при любом моем напоминании об отношении, с которым я столкнулся. Когда я упомянул об ощущении предательства Сасыкбаевой, сотрудник из посольства сказала с гневом: "Мы давали этой женщине деньги".
В школе были установлены новые, баскетбольные кольца (для игры, которая не так популярна в Центральной Азии). Он объяснил, что деньги от американской армии были направлены на восстановление школы в селе Бирдик. По мере рассказа о своей щедроте, он неоднократно называл кыргызов "кырги". Американский офицер содрогнулся от своей ошибки. "Он почти не покидает базу", - объяснила она.

Вторник
Вам не придется взглянуть "вглубь", чтобы увидеть, как Китай меняет Кыргызстан. Товары китайского производства – повсюду, начиная от канализационных люков и заканчивая бумагами для заметок, которые можно наклеить на холодильник. Они, возможно, дешевые, но их вездесущность раздражает некоторых людей. Али – один из более 30 тысяч уйгуров, чьи семьи бежали в Советский Союз во время культурной революции. Он – водитель такси. Но когда он говорил о Китае, он убирал руку от руля. "Это ублюдки. Они хотят править нами. Мы не позволим им сделать это. Именно поэтому у нас здесь есть американцы и русские. Но богатые позволяют им покупать нас". Он погрозил кулаком в воздухе. "Боитесь ли вы Китая в Европе и Америке? Представьте, как мы чувствуем себя с драконом у себя на пороге".
Я попросил Али показать мне владения дракона. Он повез меня в загруженный рынок "Дордой" и отправил меня посмотреть на все самостоятельно. Марс - владелец палатки - проклинал китайских торговцев, обосновавшихся в Бишкеке. Его бакалейная лавка была полна товаров и людей с Китая и Центральной Азии, и он подавленно смотрел на иностранные лица. "Ими движет только выгода", - пожаловался Марс. "Они не как мы, люди бывшего Советского Союза. Они хитры. Это другой менталитет. Я беспокоюсь о том, что они собираются помыкать нашей страной так, как они ведут себя на базаре".
Бывший посол Кыргызстана в Пекине Эрлан Абдылдаев занял более тонкую позицию. Я встретился с ним в тихой комнате с кондиционером в западном аналитическом центре, где он теперь работает. Он сравнил свою страну с Мексикой: маленькие нации в тени больших. Таможенные показатели Кыргызстана по приграничной торговлей составляют 400 млн. долларов США; китайские данные, сказал он, предоставляют цифру в 3,9 млрд. долларов США.
Так как Кыргызстан "переделывается" силой бизнеса, я хотел поговорить с предпринимателем, занимающимся зарубежной торговлей. Сулайман Сулайманович Сулайманов согласился встретиться со мной в турецком ресторане на темной аллее в центре города, который, похоже, характеризовал Кыргызстан. Дешевые столы, ножи и вилки были из Китая; еда и декор были неопределенно в исламском стиле; но посетители разговаривали на русском языке, а мужчины пили пиво во время мусульманского святого месяца Рамадан.
Имея капиталовложения в мясной промышленности и сельском хозяйстве и тесные связи с правительством Кыргызстана, он является частью узкой элиты, которая не видит большой опасности в китайском экономическом расширении. Более того, он похвалил работоспособность китайцев. "Всякий раз, когда я иду заключать сделку с русскими", - сказал он, "появляются сигареты и бутылка водки…Это контраст, показывающий, что не стоит иметь дело с этим".
Он повез меня в предместья Бишкека на встречу с его китайским бизнес-партнером. Всю дорогу он рассказывал мне истории о том, как он начал путешествовать и исследовать мир со времени распада Советского Союза. Мы встретились с его партнером Ванг Пенгом в небольшом парке рано вечером, где семьи вышли на вечерние прогулки вокруг памятников советской эпохи и ели дешевые сладости, большинство из которых сделано в Китае.
Ванг занимается торговлей цыплятами. Он и Сулайманов являются китайскими мусульманами из одной и той же этнической группы, хотя Ванг вырос в Китае, а Сулайманов в Советском Союзе. Этническое родство привело к деловым связям, когда открылись границы; то же самое произошло, объясняет он, с уйгурами и казахами в Китае. Когда я напомнил о распространенном страхе по поводу того, что Китай "затопляет" Центральную Азию, и привел некоторые предположения академиков о том, что направленная миграция, возможно, является частью стратегии Пекина по усилению влияния, он был ошеломлен. "Никто не говорил мне, чтобы я приехал сюда. Ни одному китайцу не говорили этого. Я просто приехал сюда за цыплятами".

Среда
С конца 1990 года выходцы из Центральной Азии начали эмигрировать в Россию группами, сменяя века российского авантюризма в обратном направлении. Россия теперь является вторым в мире местом назначения для трудовых мигрантов после США. Население России резко сокращающееся, и ее огромные запасы нефти притягивают от 10 до 15 млн. мигрантов в год со всего бывшего Советского Союза.
Найти кыргыза, готовящегося к отъезду в Россию, оказалось легко; похоже, что каждый знает кого-то, кто уже уехал или хочет сделать это. За несколько минут расспросов на местном рынке меня познакомили с Урфаном, который держит сигаретный киоск.
Он был готов уехать в Россию. Он жаловался, что единственная доступная работа в Кыргызстане – это фермерство, а работа в России позволила бы ему отправлять достаточно денег домой, чтобы дети могли получить образование. Однако возможность работы в Китае не рассматривалась.
Приблизительно 27% ВВП Кыргызстана составляют денежные переводы от мигрантов в России. В Таджикистане эта цифра составляет выше 47%, в Узбекистане – выше 10%. Урфан видит во всем этом иронию. "Со времени распада ССР мы только сейчас начали выезжать и работать в больших количествах в России", - сказал он.
Россия является выбором не только для бедных. Образованные кыргызстанцы, говорящие на русском и симпатизирующие России – повсюду. Темир Сариев – лидер оппозиционной партии "Акшумкар". Он разгневан тем, что голоса избирателей были сфальсифицированы и утверждал, что если бы этого не случилось, я бы брал интервью у президента. Но, несмотря на поддержку Бакиева со стороны Кремля, он все еще считает, что широко распространенное влияние России в его стране "положительно для Кыргызстана".
Коллега Сариева из оппозиционной Социал-демократической партии не согласен с этим. Он обвинил Россию в разрушении "цветных революций" и попытке сохранить свою власть в Центральной Азии экономическими способами. Но, сказал он, "их желания превышают их способности. Китай появляется как главный игрок в регионе".
Политические деятели, возможно, обязаны иметь прагматические взгляды о России; рядовые жители, с другой стороны, могут быть более грустными. В захудалых предместьях Бишкека встретил Юрия - пожилого русского мужчину, который подал мне дешевый чай и безвкусный сыр. Его ветхий дом стоит на немощенной дороге. Его телевизор всегда включен на российские каналы.
В тот же день я встретил Владимира в интернет кафе - молодого русского парня за 20. "Российские каналы, российская музыка, российский стиль, газеты", - говорит он, смеясь. "Мы живем так, будто мы в России". Его сестра переехала в Омск, но у него нет желания мигрировать на свою родину. "Зачем мне делать это, когда я могу жить русской жизнью здесь? Мы здесь устроились".

"Economist", 30 сентября 2009 года
Перевод –