Константин Симонов: В узбекско-таджикском конфликте России есть над чем подумать
Узбекистан полностью прекратил подачу газа в Таджикистан. Такая мера связана с многомиллионной задолженностью Таджикистана. В Ташкент на переговоры срочно отправилось руководство таджикской газовой компании. О причинах и последствиях конфликтной ситуации радиостанции "Вести FM" рассказал генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности, президент Института политической конъюнктуры Константин Симонов.

- Константин Васильевич, здравствуйте!

- Добрый день!

- В чем, на ваш взгляд, может быть причина этого конфликта? Ведь насколько я понимаю, 18 миллионов долларов - это не так много в рамках межгосударственной энергетической торговли.

- Ну, вы знаете, там причин несколько - и политическая, и экономическая. Экономическая все-таки заключается в том, что 18 миллионов долларов - кажется, что это немного, но смотря для кого. В отношениях между Узбекистаном и близлежащими странами, такими, как Таджикистан или Киргизия, в принципе 18 миллионов долларов тоже не помешают. Хотя я согласен с тем, что сумма не выглядит столь драматичной, чтобы идти на осложнение отношений. Но вот тут-то как раз и вступает момент политический, потому что идти уже не надо на осложнения, они давно осложнились. И отношения между тем же Узбекистаном и Таджикистаном всегда были непростые. И напомню, что Таджикистан реализует проект строительства Рогунской гидростанции, опять же с участием российских компаний, и там идут дебаты относительно высоты плотины. А почему это интересно Узбекистану, потому что любая плотина, особенно такая высокая, свыше 300 метров высотой, она перекрывает реки, и, соответственно, Узбекистан окажется заложником Таджикистана с точки зрения воды. А вода в Центральной Азии - это очень серьезный ресурс. Я думаю, что здесь Узбекистан превентивно показывает, что если Таджикистан будет использовать воду как способ давления, то Узбекистан будет в ответ использовать газ как средство давления. Вообще отношения между государствами этого региона всегда были непростыми, а сейчас совсем непросты.

- А что касается Киргизии, если с Таджикистаном спор идет вокруг гидроэлектростанции?

- Там споры между этими странами идут по разным совершенно вопросам. И еще раз говорю, это не спор вокруг воды. Скорее вода - это продолжение политики другими способами. Это некий рычаг давление, потому что споры идут за влияние в регионе, споры идут за территорию, споры идут за Ферганскую долину. Там достаточно сложный клубок этнических, религиозных противоречий. И проблема терроризма, проблема территорий, ну, и проблема ресурсов, безусловно, тоже. С Киргизией она, кстати, тоже возникает. Киргизия - государство в этом плане тоже с точки зрения газа донор, точнее, наоборот. Ну, в смысле, что она получает газ из Узбекистана. Самостоятельно она в нужных объемах производить газ не способна, поэтому проблема ресурсов здесь стоит достаточно серьезно и остро.

- Ну, а как вот этот спор и этот конфликт может сказать на российской стороне, на отношениях этих отдельно взятых стран с Россией?

- Россия, естественно, пытается быть достаточно серьезным игроком в Центральной Азии. Мы пытаемся здесь выстраивать отношения и с Таджикистаном, и с Узбекистаном. Собственно, мы видим, что в Узбекистане мы пытаемся реализовывать проекты добычи газа, в Таджикистане, прежде всего, это связано с гидроэнергетикой. И с той, и с другой стороной мы пытаемся включить их в различные военные и политические альянсы, что, кстати, добычи газа в Таджикистане там брать-то не стоит. Значительно, если говорить откровенно, чтобы так серьезно придавать им значение ресурсов и запасов, точнее, так скажем, доказанных запасов у Таджикистана особо нет. Россия пытается сыграть, и в том числе на противоречиях между этими странами, пытается использовать и старый свой багаж, пытается договориться об инвестициях. С Узбекистаном, конечно, ключевой момент - это возможность закупки газа, добываемого в этом государстве, ведь там газа добывается практически столько же, сколько в Туркмении, правда очень большой внутренний спрос, поскольку Узбекистан, в отличие от Туркмении, достаточно многонаселенное государство. Но в данной ситуации я бы хотел, конечно, обратить внимание на появление Китая в этом регионе, который становится действительно очень серьезной угрозой для России. И фактически в тот же Таджикистан Китай активно инвестирует, выдает кредиты, и фактически объем кредитов такой, что скоро можно будет поставить вопрос фактически о покупке Таджикистана Китаем. И это, знаете, не просто фигура речи и не просто риторическая конструкция. И то же самое касается Узбекистана в перспективе. Туркменистану был выдан кредит на 3 миллиарда долларов на разработку нового газового месторождения. То есть в принципе Китай - это серьезная угроза, и поэтому когда у нас говорят, скажем, о создании в рамках Шанхайской организации сотрудничества энергетического клуба, меня это всегда удивляет, потому что у нас с Китаем, скажем, в Центральной Азии интересы прямо противоположные.

- Ну, а будет в этой ситуации Россия как-то вмешиваться вот в эту конфликтную ситуацию, которая сейчас складывается, на чьей-то стороне? Или мы воздержимся, скорее всего?

- Вы знаете, она не может не вмешиваться, потому что, еще раз говорю, сам конфликт, в том числе, был вызван и участием России, вот эти проекты, та же гидростанция Рогунская, без России реализовать ее невозможно.

- Но мы пытаемся лавировать, поэтому вопрос, на чьей стороне можем выступить и в каком контексте.

- Ну, вопрос хороший. Я думаю, что Узбекистан, в том числе, и нас тем самым спрашивает, готовы ли мы пойти ему на уступки. Потому что в начале года, в принципе, напомню, Россия согласилась снизить высоту плотины, и тут же Узбекистан согласился увеличить объем продажи газа в Россию. Но после этого с Узбекистаном произошли достаточно непростые моменты, и Узбекистан отказался подписать договор о создании сил быстрого реагирования в рамках Договора о коллективной безопасности. То есть Узбекистан в течение последних нескольких месяцев, полугода, пытается всячески показать свою осторожную позицию по отношению к России. Так что здесь, со своей стороны, Россия тоже должна не забывать, что эти страны всегда пытаются тоже играть на противоречиях между крупными государствами, между Россией и Китаем. И поэтому, я не знаю, какой будет точный ответ России на новый виток этого узбекско-таджикского недопонимания, но я думаю, что у нас здесь есть тоже, над чем подумать. Потому что иногда наша политика в Центральной Азии, она выглядит достаточно хаотично, поэтому нам нужно более четко представлять цель, и отсюда уже будет более ясна уже и стратегия, и в том числе и реакция на такие локальные проблемы.

2 октября 2009,