Ковры как средство защиты от санкций
В противостоянии с Западом Иран ищет поддержку в России
Ковры ручной работы – традиционная статья иранского экспорта.

Тегеран совсем не похож на столицу страны, которой самая мощная держава мира угрожает суровыми карами. Древний базар, считающийся барометром политической обстановки, заполнен покупателями. К середине дня полчища машин, как в Москве, движутся черепашьим шагом. Вечером открываются кафе и чайханы, где бородатые старцы курят кальян, а молодые парни и девушки, сидя за разными столиками и потягивая сладкий чай, весело подшучивают друг над другом.

Ритм жизни столицы деловой, спокойный, и ничто на первый взгляд не напоминает о том, что Иран многие месяцы находится в эпицентре дипломатических баталий вокруг его ядерной программы. Впечатление такое, что люди озабочены семейными проблемами, а политику обсуждают в своем кругу и уж никак не с заезжими иностранными репортерами, к коим относится автор этих строк.

Молчуны поневоле

Конечно, никому не нравится жить в ожидании новых санкций, которые под нажимом США могут быть наложены на страну. Иранцы понимают, что санкции больно ударят по их благосостоянию, а оно заметно выросло за те два десятка лет, которые минули со времени окончания восьмилетней войны с Ираком, унесшей почти полмиллиона молодых жизней. Неудивительно, что во время бесед с предпринимателями глухо, но явственно звучит пожелание: скорее бы эта конфронтация с Америкой закончилась, тогда бизнес снова пойдет на подъем.

Джалиль Абеди владеет небольшим предприятием, где 50 работников вручную ткут ковры. "Персидский ковер, – сказал он, – в отличие от автомобиля не стареет. "Форд" лет через 10 все равно придется отправлять на свалку. А ковер чем старше, тем больше прибавляет в цене".

Узкий шерстяной ковер метра на два с половиной в длину продается за 2,5 тыс. долларов. Так что предприятие хотя небольшое, но прибыльное. Но сейчас покупателей – а это прежде всего американцы, японцы, немцы – стало меньше. И причиной тому не только финансовый кризис. Политика тоже мешает торговле, вздыхает г-н Абеди. А если в мире атмосфера улучшится, легче будет находить клиентов.

В отличие от деловых людей, служивых, учителей видные государственные чиновники, которым разрешено высказываться публично, за словом в карман не лезут, обсуждая международную ситуацию, сложившуюся вокруг Ирана. Нам довелось пообщаться с двумя такими официальными лицами – представителем МИД Ирана Хасаном Кашкави и заместителем министра торговли Бабеком Абхаи. Оба они заявили, что США абсолютно без всяких оснований обвиняют Иран в стремлении создать ядерную бомбу. На самом деле Иран не имеет никакого отношения к ядерному оружию, а стремится поставить на службу стране мирный атом.

У каждого из наших собеседников нашлись критические замечания и в адрес Москвы. Представитель МИДа посетовал на то, что Иран ожидал от России "большего". Подразумевалось, что мы как добрый сосед и партнер могли бы защитить Иран от несправедливых нападок. А г-н Абхаи, охарактеризовав отношения между Россией и Ираном как стратегические, упрекнул Москву в том, что она плохо изучает потенциал пищевой промышленности, сельского хозяйства его страны, закупает мало иранских товаров, таких, например, как цветы или финики. Поскольку США могут даже в одностороннем порядке ввести новые ограничения на торговлю с Ираном, его правительство отдало указание банкам осуществлять международные расчеты в евро. Принимаются и другие шаги, чтобы уберечь экономику от санкций. Расширяются экономические связи с соседями. Тегеран желал бы, чтобы и Россия стала его важнейшим торговым партнером.

Но достичь этой цели нелегко. Во-первых, иранские предприниматели вынуждены в России иметь дело с "посредниками". Во-вторых, Россия, кажется, хочет показать себя большим католиком, чем сам Папа. Она не разрешает открывать представительства в Москве многим иранским банкам, хотя они не подпадают под действие санкций ООН.

В свете их возможного ужесточения г-н Абхаи призвал решительно перестроить ирано-российскую торговлю. Сейчас Россия ввозит в Иран примерно в 10 раз больше товаров, чем закупает у него. Этот дисбаланс можно изменить, если мы будем импортировать иранскую продукцию – например, ковры. Нужно добиться, чтобы у каждой российской семьи было хотя бы по одному персидскому ковру.

Ахиллесова пята

На ковры, слава богу, санкции наверняка не распространятся. И все же я воспринял это предложение как шутку замминистра. А зря. Как мне впоследствии рассказал Мортеза Фараджи, руководитель Центра ковров Ирана, на них приходится 3–5% экспорта из страны. Он приносит примерно 800 млн. долларов дохода в год. Ковры, конечно, не так важны для экономики, как нефтегазовая индустрия, но в их производстве и продаже заняты миллионы людей. Так что иранские должностные лица не напрасно пекутся об этой отрасли.

Впрочем, в Вашингтоне хорошо знают, что ахиллесовой пятой Ирана является нефтепереработка. Парадокс, но факт: страна, которая входит в число ведущих экспортеров нефти, зависит от импорта бензина, дизельного топлива и основанной на бензине продукции. По разным данным, Иран удовлетворяет от 25 до 40% своих потребностей в бензине за счет импорта. И если Тегеран не свернет программу обогащения урана, то США, как передает агентство Reuters, собираются нанести удар именно по энергетическому сектору.

Ясно, что санкции способны оказать негативное воздействие на темпы развития экономики Ирана. Но и российские интересы могут пострадать. По сведениям ПИР-Центра, в торгово-экономических отношениях Ирана с зарубежными странами доля России составляет около 6%. В то же время связи с Ираном позволяют России диверсифицировать свой экспорт. Выступая на мировом рынке в основном в качестве сырьевого поставщика, в Иран Россия продает свою промышленную продукцию, а также научно-технические услуги. Россия заключила с Ираном соглашения о поставке гражданских самолетов, автомобилей, прокладке железных дорог.

Введение Америкой новых санкций, вполне возможно, вынудило бы ряд российских компаний сократить свое присутствие на иранском рынке или вообще уйти с него.

Владимир Скосырев
Тегеран–Москва
5.10.2009