"Иранские агенты в Германии" - такими заголовками пестрят в последние дни немецкие СМИ. Причина не в истерии, которую, по мнению официального Тегерана, сознательно нагнетают в ФРГ отдельные представители иранской диаспоры, насчитывающей, по разным оценкам, от 110 до 120 тыс. человек. С разоблачениями действующего иранского режима выступило в журнале "Панорама" телеканала ARD высокое официальное лицо - руководитель Гамбургского земельного ведомства по охране Конституции Манфред Мурк ((Manfred Murck). По сообщению давшей 15.10.2009 развернутый комментарий берлинской AD HOC News, М. Мурк отметил, что иранские спецслужбы активизировали в Германии, особенно в Гамбурге, работу, направленную против тех, кто не согласен с действиями нынешнего режима. Он не исключил того, что представители спецслужб постоянно находятся среди демонстрантов на улицах Гамбурга и других городов, чтобы отслеживать наиболее активных противников Ахмадинежада. При этом М. Мурк подчеркнул, что "у нас есть доказательства" подобной деятельности, включая видеосъемку, которую ведут агенты, чтобы "установить личности участников акций протеста". Это один из методов работы иранских спецслужб против живущих в Германии критиков действующего режима, указывает AD HOC News: после того как личности демонстрантов установлены, на их родственников в Иране оказывается воздействие, чтобы заставить активистов в ФРГ прекратить протесты в Германии против сфальсифицированного переизбрания.

Одновременно в ходе телепередачи было указано, что ARD направил соответствующий запрос в МИД ФРГ, и ведомство письменно подтвердило, что "иранское правительство постоянно требует ограничить свободное волеизъявление иранцев, проживающих в Германии". По сообщению "Немецкой волны", посол Ирана в ФРГ Али Реза Шейх Аттар категорически отверг эти обвинения. Мы не направляли правительству "ни писем, ни устных требований на этот счет. В новостях распространяется очень много лжи о протестах в Иране", - подчеркнул он. При этом кажется весьма сомнительным, чтобы МИД ФРГ распространял заведомо ложные сведения, сознательно нагнетая ситуацию противостояния официального Тегерана и представителей иранской диаспоры в ФРГ.

Подобная практика отслеживания, как и обвинения немцев во лжи со стороны Тегерана, имеют свою историю, о которой мы скажем чуть ниже. Пока отметим другое. Не будет преувеличением говорить о тенденции возврата к прежним неблагоприятным временам в связи с усилением в последнее время активности иранских спецслужб в ФРГ. В частности, 13.10.2009 Iran-News сообщила, что иранские силовики поставили жесткие условия: или поисковики Yahoo будут заблокированы, или в обмен на снятие блокировки они должны "выдать имена и адреса электронной почты пользователей своих блогов" (читай: представителей оппозиции). В итоге иранские спецслужбы получили в свое распоряжение данные почти о 200 тыс. пользователей.

Правда, "власти Ирана потребовали от Yahoo предоставить данные вообще обо всех пользователях компании в этой стране (их число составляет около 20 млн). Представители компании в ответ заявили, что на это потребуется слишком много времени из-за больших объемов данных". Но пока, думается, в качестве первого шага спецслужбы Ирана составят досье на первые 200 тысяч - тоже впечатляющая цифра. Вряд ли 30 лет назад кто-либо из жителей Ирана представлял себе подобный объем тотальной слежки.

От шаха через аятоллу к муллам - принес ли этот путь иранскому народу что-либо еще, кроме глубокого разочарования, задают вопрос немецкие СМИ, наблюдая за процессом активизации иранских спецслужб. Обладатель солидного досье на этот счет, сотрудник NDR (Norddeutscher Rundfunk Presse und Information) Ральф Плессманн (Ralf Plessmann) отмечает, что иранская разведка пыталась, по свидетельству ведомства по защите Конституции в Гамбурге, осуществлять вербовку в Германии. Говорится, в частности, о берлинце - человеке иранского происхождения, названного Рахим Торкашванд (Rahim Torkashvand), которого вынуждали к сотрудничеству. Из него спецслужбы, что называется, выбили согласие после того, как он, прибыв в Иран в 2004 г., был арестован и освобожден после недельного содержания только на условиях постоянного шпионажа за деятельностью диссидентов в Германии. "Лишь из-за страха того, что мне не позволят вернуться в ФРГ, я вынужден был дать согласие", приводит немецкая пресса признание Торкашванда.

Эти и подобные факты стали предметом пристального изучения Федеральной прокуратуры, которая в мае 2005 г. начала расследование деятельности иранских сотрудников разведки по формированию сети информаторов в ФРГ. Комментируя случай Торкашванда, иранский посол в Германии Али Реза Шейх Аттар отклонил обвинения, предъявленные иранской разведке относительно поисков информаторов подобным образом. "Наша разведка владеет методами, позволяющими узнать, что происходит в мире, - сказал он в интервью "Панораме". - Поэтому у нас нет необходимости вербовать таких людей".

Высказывания посла вступают в противоречие с другим событием, которое также можно считать первополосным для немецкой прессы. Политического убежища попросила в ФРГ Наргиз Калхор (Narges Kalhor), 25-летний иранский режиссер, которая участвовала в проходившем недавно Нюрнбергском кинофестивале "Перспектива", посвященном борьбе за права человека. Собственно, Наргиз и не предполагала подобного поворота событий. Она взяла билет на самолет, и, как указывает Financial Times Deutschland (FTD) от 14.10.2009, собиралась вернуться в Тегеран. Однако за несколько часов до регистрации ей позвонили из дома и предупредили: "Если ты вернешься, то, вероятно, будешь задержана сразу по прибытии, в аэропорту". Что означает подобное задержание и чем оно может закончиться, Наргиз Калхор знает.

Для того чтобы понять данную ситуацию, следует подробнее рассмотреть фон, на котором разворачивались события. Вероятность угроз и запугиваний Наргиз - следствие ее участия в кинофестивале в Нюрнберге, проходившем с 30 сентября по 11 октября с.г. в шестой раз. В кинофоруме, который намеренно был организован в городе, где проходили самые грандиозные нацистские съезды, сутью которых было как раз попрание прав человека, приняли участие маститые и начинающие мастера кино из десятков стран мира. Они представили обширную программу документальных и художественных фильмов.

Иран находится в центре фестивального внимания в этом году не случайно, отмечается в пресс-релизе форума. Таким образом фестиваль воздает должное получившему в этом году в Нюрнберге международную правозащитную премию Абдолфаттаху Солтани (Abdolfattah Soltani) из Тегерана (ввиду его ареста 16 июня с.г. спецслужбами, связанного с президентскими выборами, премию получила его жена. - И.Б.). Это придает политическую актуальность иранской теме, указывается в пресс-релизе. Кроме того, отмечается в документе, Иран, как страна-производитель фильмов, представляет большой творческий интерес, поскольку ярко демонстрирует "художественный талант и критическое отношение к действительности". Именинниками на нюрнбергском киносмотре стала семья иранских фильммейкеров - Мохсена Махмальбафа (Mohsen Makhmalbaf) и его дочерей Ханы и Замиры, представивших несколько работ, среди которых "Будда взорвался от позора" и "Двуногие лошади". Если в целом говорить об иранской составляющей кинофестиваля, то это шесть фильмов. Наиболее политически острые из них два. "Люди в тени" - 90-минутная лента, повествующая о зарождении и развитии идеи мученичества после того, как стало понятно, что лозунги революции 1979 г. так и останутся благими пожеланиями. И 74-минутный фильм "Письма президенту", раскрывающий истинное положение народа в современном Иране устами его представителей (о причудливом сочетании религиозных догм и целевых манипуляций общественным мнением). По существу, фильмы иранских режиссеров - вердикт политике страны, где осуществляется диктат власти, которая любое инакомыслие подавляет жестоко и беспощадно.

В данном ряду 10-минутный фильм Наргиз Калхор Die Egge (оригинальное название Darkhish) не воспринимается как лидер. Он представляет, по существу, адаптацию известного произведения Франца Кафки "В исправительной колонии" (In der Strafkolonie, 1914), где действие перенесено в заброшенный подвал (картина снималась в турецкой бане) и где осужденные по-своему осмысливают нарушение заповедей. Финал процедуры ясен - смертная казнь, у осужденных нет никаких шансов на выживание, однако вина их весьма сомнительна. Поэтому сам факт их наказания - символ тоталитарного варварства. Предметом художественного осмысления Наргиз Калхор избрала машину экзекуции, которая не просто давит человеческую личность, но делает это методично и продуманно. Права на защиту не существует, приговор является непогрешимым. "Этот фильм отражает нашу психологическую ситуацию по отношению к Ирану, я надеюсь, что зрители увидят много параллелей", приводит FTD мнение создателя картины. О фильме трудно судить тем, кто не видел его (понятно, что Наргиз не смогла его показать в Иране), однако за короткое экранное время это было, видимо, сделано настолько ярко и убедительно, что нынешние правители Ирана сразу узнали собственные методы.

Есть еще одна причина, из-за которой к личности режиссера, прямо скажем, не самого заметного фильма оказалось приковано внимание немецкой общественности: она – дочь Махди Калхора (Mahdi Kalhor), ближайшего советника иранского президента по вопросам СМИ. То есть официального цензора Ирана, человека, который, по определению, призван подавлять любые формы инакомыслия. Он и его соратники утверждают сейчас, что Наргиз сняла фильм оттого, что "была введена в заблуждение врагами иранской революции". Отец публично снимает с себя всякую ответственность, поскольку много лет ничего не знает о занятиях Наргиз (он разведен с матерью девушки). Между тем она участвует не только в художественном осмыслении действительности; известно, что ряд ее друзей стали жертвами насилия, о котором она рассказывает в фильме, особенно после президентских выборов, когда они подверглись аресту и насилию на улицах возмущенного Тегерана.

Фактически она пополняет ряды активной оппозиции и будет продолжать это делать, если получит вид на жительство в ФРГ, прогнозируют немецкие эксперты. "Дочь советника Ахмадинежада отправляется в ссылку" - под таким заголовком Le Figaro от 14.10.2009 публикует комментарий на эту тему. "Исламская Республика Иран считает себя вправе пожирать своих детей", отмечает французская газета. Или, по крайней мере, держать их под контролем, как это было сделано в отношении молодых людей, которые вышли на улицы этим летом, чтобы оспорить результаты президентских выборов 12 июня. Одни избрали путь изгнания, как Эхсан Малеки, о злоключениях которой рассказано в New York Times, другие в настоящее время находятся за решеткой, как, например, журналистка Фариба Пайох, которая работала на оппозиционную печать, в том числе Etemad-e Melli. О судьбе последней, к примеру, на сайте Reporters Without Borders USA сказано, что она была арестована 24 августа и заключена в тюрьму Эвин после того, как была вызвана в Революционный суд Тегерана. Фактически Фариба Пайох подвергается насилию только за то, что объективно освещала в оппозиционной печати события, связанные с президентскими выборами в Иране.

Эксперты ФРГ напоминают об иранской оппозиции, рассеянной по миру, в которую иранские спецслужбы пытаются внедрить своих агентов, чтобы подорвать ее изнутри. В частности, ссылаются на Амира Шадияреха, руководителя частного канала новостей Pars TV в Лос-Анджелесе. Покинувший Иран 25 лет назад, дипломированный инженер вначале основал в США иранское радио, а затем и круглосуточный канал новостей, действующий уже более десяти лет. "Мы видим себя в качестве оппозиции существующему режиму в Иране, - говорит шеф Pars TV. - Мы бы очень хотели, чтобы виновные в разгоне и особенно в расстреле демонстрантов были названы поименно. Включая и их адреса. Но мы не призываем к их убийству. Мы хотим, чтобы было ясно, чего мир может ожидать от Ирана и каких последствий должен опасаться правящий режим". На вопрос, следует ли ожидать эскалации насилия в Иране, Амир Шадиярех указал, что предполагает "резкий ответ со стороны правительства" и новый всплеск "борьбы за власть в рамках различных ветвей режима", в том числе и действий спецслужб. "Протесты в долгосрочной перспективе не прекратятся", прогнозирует он дальнейшее развитие событий. Он указывает также на бесперспективность переговоров западных стран с режимом, поскольку тот "является иллюзией" и пародией на демократию, и это особенно очевидно проявилось в массовом протестном движении после оглашения итогов президентских выборов.

Отметим, что иранская диаспора в ФРГ достаточно представительна, причем в ее рядах находятся как политики и деятели культуры, так и литераторы и спортсмены, около ста из которых известны всей стране. Община в Гамбурге является второй по величине в Европе после лондонской. В Гамбурге, Франкфурте и Берлине в течение нескольких недель после президентских выборов тысячи иранцев в изгнании вышли на улицы, протестуя против произвола и цензуры средств массовой информации. Только в Гамбурге, по свидетельству Hamburger Abendblatt от 22.09.2009, в демонстрациях приняли участие свыше 3 тыс. представителей иранской диаспоры.

Умонастроения диаспоры пыталась обобщить в ходе июльского визита в ФРГ Ширин Эбади, лауреат Нобелевской премии мира (2003), которая, живя в Тегеране, с одной стороны, будучи адвокатом, пытается реформировать правовую систему, с другой, использовать все имеющиеся возможности и в рамках существующей судебной системы защитить, насколько это возможно, права человека. Одновременно Ш. Эбади - живая информация о происходящем на родине. То, что произошло в ходе президентских выборов, считает она, помогло сформировать иранское национальное движение, которое, поняв собственную мощь, не откажется от своих убеждений, какими бы репрессиями это ему ни угрожало. "Президент Махмуд Ахмадинежад и иранское правительство уже говорили, что Запад провоцирует движение протеста в Иране", - комментируя эти официальные заявления в интервью Deutsche Welle, Ш. Эбади возразила: "То, что сказал Ахмадинежад, оскорбительно. Это не соответствует действительности и ни в коей мере не отражает истину. Это чисто национальное движение протеста, оно формируется иранским народом". По ее мнению, одним из главных преступлений режима является не волна массовых арестов, не изоляция в одиночных камерах сотрудников возглавляемого ею Центра по защите прав человека и другие противоправные акции Тегерана, а выдавливание из Ирана интеллектуальной элиты, особенно это касается талантливой и активной молодежи, указала она в интервью FAZ. В людях мыслящих и неравнодушных к судьбе родины правящий режим видит основную опасность своему существованию. Именно поэтому он привлекает для подавления национальной элиты репрессивно-силовой аппарат.

"Сейчас, когда стало понятно, что власть не остановится ни перед чем, пытаясь подавить протестное движение, люди знают, что рискуют жизнью, выходя на демонстрации", отметила Ш. Эбади в интервью Sueddeutsche Zeitung (SZ). Однако они выделяются из толпы тем, что носят черные одежды - в знак траура по жертвам демонстраций, особенно это касается инициативы "Скорбящие матери", и как символ потерянных надежд на президентскую власть. По субботам они встречаются в парках и вполголоса обсуждают текущую ситуацию. "Чем глубже пропасть между народом и государством, тем более жестоким становится режим", сказала Эбади, которая, как известно, не принадлежит ни к одной из политических партий и преследует одну цель: "Мой протест направлен исключительно против нарушения основных прав человека, я протестую против жестокости по отношению к народу Ирана". "До сих пор призывами ничего нельзя было добиться, - отметил корреспондент SZ. - На какие же средства следует опираться Западу, с тем чтобы придать призывам импульс претензии?" "Все начинается с призывов и предупреждений, - ответила Эбади. - Если это не срабатывает, надо поработать на уровне послов. Я не хочу сказать, что Европа должна разорвать дипломатические отношения или закрыть посольства. Я имею в виду, что следует уменьшить объем отношений на посольском и консульском уровне. Таким образом, Запад может выразить свой протест. Несколько лет назад это уже случилось, но не потому, что были нарушены права человека, а потому что имели место террористические акты, такие как убийства в ресторане Mykonos".

Комментируя слова Эбади, уместно напомнить о заметном охлаждении взаимосвязей ФРГ и Ирана в 1992-1999 гг., связанном с оглашением приговора на так называемом процессе Mykonos в апреле 1997-го, когда Берлинский суд установил иранское участие в покушении на убийство. Речь идет, напомним, о событиях 17 сентября 1992 г., когда в греческом ресторанчике Mykonos на Пражской улице были застрелены четыре курдских политика: генеральный секретарь Демократической партии Курдистана Садег Шарафканди и представители партии в европейских странах. Они прибыли на проходивший тогда в Берлине конгресс социалистического интернационала. По заданию иранской службы безопасности VEVAK руководитель берлинского филиала ливанской "Хизбаллы" Казем Дараби, живший в Германии с начала 80-х, выследил политиков - противников тегеранского режима с помощью ливанцев Аббаса Раеля, Джозефа Амина и Мохамеда Атриса. Организатором операции был иранец Абдоль-Рахам Бани-Хашеми, известный ее участникам под псевдонимом Шариф. Сразу после убийства он исчез и поэтому избежал уголовной ответственности. Суд в Берлине приговорил Дараби и Раеля к пожизненному заключению. В ходе следствия было неопровержимо установлено, что убийство носило заказной политический характер и "приказ на него поступил лично от высшего руководителя Ирана Сеида Али Хаменеи и бывшего президента Ирана Али Акбара Хашеми-Рафсанджани", как дословно сказано в обвинительном приговоре. Однако события на Пражской улице на этом не завершились. 20 апреля 2004 г. на месте убийства была установлена памятная доска в память о жертвах. Под именами погибших - строка: "Они умерли в борьбе за свободу и права человека". Она спровоцировала письмо тогдашнего бургомистра Тегерана Махмуда Ахмадинежада бургомистру Берлина Клаусу Воверайту, в котором эти несколько слов названы оскорблением, нанесенным Ирану.

Понятно, что процесс Mykonos не прибавил немецкого доверия к курсу и политическим притязаниям руководителей Ирана на протяжении многих лет. Тем более что эксперты ФРГ свидетельствуют: контроль режима чувствуется в усиливающейся цензуре СМИ, дискриминации женщин, давлении религиозных институтов. Государству, где есть подобное насилие, не следует помогать - с ним надо бороться. Насилие в государстве может быть оказано, по мнению Эбади и других видных правозащитников Ирана, и при содействии компаний Nokia и Siemens, которые продали режиму современное программное обеспечение, с помощью которого официальный Тегеран имеет доступ к мобильной связи.

Свою озабоченность ситуацией в Иране и, в частности, активизацией иранских спецслужб в Германии высказывает Омид Нурипур (Omid Nouripour), 34-летний немецкий политик, три года представляющий Союз 90-Зеленых в бундестаге, а до того (2002-2006) - член фракционного президиума. Последняя по времени дискуссия с участием О. Нурипура и студентов - выходцев из Ирана - состоялась в Берлине 12.10.2009. Член бундестага указал, что нынешний режим делает все, чтобы сконцентрировать внимание международной общественности на ядерной программе. Данная манипуляция имеет целью отодвинуть на второй план внутреннюю политическую ситуацию в стране.

Это подтверждают активисты оппозиции в Гамбурге, в числе которых Даниал Илхакнипур (Danial Ilkhanipour), кандидат в бундестаг от социал-демократов, выходец из семьи иранских политических беженцев. "Многие жители диаспоры с беспокойством воспринимают события в Иране. Зная, что телефонные разговоры прослушиваются спецслужбами, мы, чтобы отвести от родственников беду, даже не пытаемся спрашивать, какова политическая обстановка", - говорят они. На другом конце провода успокаивают: "Все хорошо, все хорошо". Это условный знак для гамбуржцев. Подобное выражение означает: еще хуже, чем было прежде.

И.С. Берг
16.10.2009